— Дом уже практически закончен, ну осталась самая малость, — он взял ее за руку, поднес ко рту и поцеловал, не открывая при этом взгляда от дороги. — Ты мечтала о нашем доме. Я строил его все эти годы, как будто бы ждал, как будто бы верил. Моя надежда оправдана. Позволю тебе сделать все так, как ты захочешь — это же твой дом.

У Кристины выступили слезы. Что стало с их жизнями? Как произошло так, что все, о чем они мечтали, было разрушено в одно мгновение, и вот через столько лет — жизнь дает им второй шанс. Возможно ли все это? Как забыть о прошлом? Как начать жить заново? Сердце тревожно кольнуло — каково было Роберто все эти годы? Жить, предполагая, что она мертва — и при этом верить в то, что она может вернуться? Как за все это время ему удалось не потерять рассудок? Виктория — не его дочь. Однако он воспитывал ее как своего ребенка. В то время, как его собственных детей воспитывали другие мужчины. Даниэль и Карлос. Они даже не предполагают, что Роберто их отец. Карлос считает отцом Алехандро. Даниэль же помнит Рафаэля.

— Постарайся не думать, — попросил Роберто. — Мысли, они утягивают нас в трясину огорчений, боли, отчаяния. Не надо. Не думай о прошлом. Будем жить настоящим.

— Хотелось бы в это верить, — в слух произнесла Кристина, думая о том, что пока они не разберутся с прошлым — для них не будет никакого будущего. — Мне любопытно — куда ты меня привезешь? Где тот дом, который ты строил?

Роберто улыбнулся, довольный осознанием, что сможет удивить ее. Конечно, она может немного обидеться на него за то, что промолчал, что этот дом его, зато она многое поймет. Ведь зная, что дом принадлежит ему, она бы ни за что не согласилась участвовать в этом проекте.

Уже подъезжая к дому, Кристина стала узнавать местность.

— Не может быть, — произнесла она, когда Роберто остановился около загородного дома. — Это твой дом, — она повернулась к нему.

— Наш, — поправил ее Роб и вышел из машины, чтобы открыть ее дверь. — Ты же не будешь сейчас ругать меня за то, что я промолчал? — спросил он, подавая ей руку.

Кристина оперлась на нее и вышла. Что она испытывала в этот момент — радость. Она действительна была рада, что Роб строил этот дом для нее. Все эти годы он хранил свои воспоминания о ней, не забывал, несмотря ни на что. Она огляделась. Уже темнело. Повернувшись к Роберто, она подошла к нему ближе и поцеловала его, вложив в этот поцелуй всю свою нежность, тоску, накопившуюся за все годы разлуки.

— Ругать тебя? За что? Это прекрасный дом. Знаешь, что я подумала, когда первый раз его увидела — я бы хотела здесь жить.

— Он наш. Я его для тебя строил, — Роберто был очень доволен, что Кристине поражена домом.

— Даже Карлосу он сразу же понравился, — тихо сказала Кристина,

— У Карлоса очень тонкое восприятие. Почти как у тебя, — обернувшись, сказал Роб.

— Да, он очень чуткий, талантливый, жаль, что многие этого не видят.

— Крис, главное, что ты это видишь, ценишь. Ты поможешь ему стать увереннее.

— Хотелось бы мне в это верить.

— Почему ты так привязана к нему? — спросил Роберто.

Кристина вздрогнула. Как сказать ему, что Карлос и его сын, что у них двое детей, что она сама не знала, что в тот день родила двоих.

— Его семья, она…, — Крис замолчала, подбирая слова, — она не понимает его увлечений, не поддерживает его стремления.

— Да, Алехандро очень строг с ним, — согласился с ней Роб. — Я правда не понимаю, почему он хочет, чтобы Карлос участвовал в его проектах, когда у молодого человека совершенно другое направление. Нельзя заставить быть его тем, кем он не хочет.

— Алехандро не понимает этого. Он очень злой.

— Злой? — удивился Роберто. — Он обидел тебя?

— Разве может он не обижать? Я встала на защиту Карлоса, вот и возник конфликт, между нами.

— Возможно, — уклончиво ответил Роберто, чувствуя, что Кристина не договаривает. — Но мы сюда приехали не для того, чтобы говорить об Алехандро и Карлосе.

Кристина опустила голову. Как же близко подошел Роб к правде. Ведь разговор будет идти именно об Алехандро. А о Карлосе ей придется промолчать, пока промолчать.

— Я до сих пор под впечатлением, что ты все эти годы строил для нас дом, — она попыталась уйти от опасной темы.

— Да, но не мог его закончить, — он взял ее за руку и повел к дому. — Энрике злился на меня. Спрашивал, что меня еще не устраивает. А я все находил и находил разные мелочи, только бы его не заканчивать, так как понимал, что без тебя — я никогда в него не в еду. Продать тоже не смогу. Все эти годы — этот дом связывал меня с тобой, он словно был невидимой нитью между мной и тобой, — он открыл дверь, приглашая ее войти. — Я часто приезжал сюда, когда становилось совершенно невыносимо.

— Роб, — Кристина сжала его руку. — Почему? За что все это нам?

Он закрыл за ними дверь и повернулся к ней.

— Кто сможет ответить на этот вопрос? — он пожал плечом. — Когда-то я посчитал, что бога нет, — они подошли к дивану. — Я перестал молиться, — Роберто снял пиджак, и повернулся к камину. — Сегодня же, перед венчанием, я не знаю, что это было — я впервые за все эти годы обратился к нему, попросил его, чтобы он вернул мне мою жизнь. Потому как я не жил, я просто существовал. Нагружал себя делами, заботами, пытаясь убежать от мыслей. Но от себя не убежишь. Можно постараться не думать. Но это временно, когда в душе нет покоя. Можно обманывать, создавать иллюзию и осознавать, что вкуса жизни — нет, — он стал разводить огонь. Кристина стояла позади него, не находя себе места. Понимая, что Роберто первый стал ей рассказывать, ничего пока, не требуя взамен, чтобы дать ей немного времени собраться с мыслями, также понимала, что потом наступит ее очередь.

— Когда мы молоды, — Кристина присела на диван, — нам кажется, что вся жизнь перед нами. Мы дерзки, своевольны, мы не задумываемся о многом. Мечтаем о будущем, предполагая, как и с кем мы будем жить. Каково же глубоко наше разочарование, когда все рушится в одно мгновение. Еще вчера было счастье, еще вчера была надежда, еще вчера можно было верить.

Роб разводил огонь и прочувствовал каждое произнесенное ею слово, ведь с ним было все точно также.

— А потом раз, как будто кто-то посмеялся над тобой — все исчезает. Ничего больше нет. И что? — Кристина развела руки. — Можно закончить свою жизнь? Хотелось бы, да нет, ты уже не один, ты несешь за кого-то ответственность, и ход жизни продолжается.

— Я тоже не раз задумывался над тем, чтобы взять и повернуть руль на крутом повороте, улететь с обрыва, чтобы раз и все было кончено, чтобы сердце не болело, чтобы душа не разрывалась на части, но злость, обида, гнев, все это цепляет тебя, держит. Ты учишься жить по-новому, по-другому. Пытаясь достучаться до других людей, что неправильно то, так не должно быть. А потом понимаешь, что им это безразлично, так как они имеют свое мнение. Все бессмысленно.

— Рамона? — спросила Кристина, понимая, о ком говорит Роберто.

— Да. Я думал, что она рада за нас, что она хочет нашей свадьбы, но все было ложью. Она обманывала и притворялась, за нашей спиной, строя свои козни.

— Что? — напряглась Кристина.

— Я предполагаю. Я точно не знаю, но постоянно убеждаюсь, что она могла.

Кристина задумалась. Конечно, Рамона могла бы, но все было бы слишком просто. Сейчас, оглядываясь назад, вспоминая, она понимала, что мать Роберто не имела никакого отношения к тем событиям. Как бы не хотелось ей обвинить ее во всех своих несчастьях.

— Не думаю, Роб. Это не она, — да, она знала семью Алехандро, но навряд ли бы он позволил кому-то со стороны вникать в дела его семьи, тем более такие.

Роберто повернулся к ней и внимательно посмотрел, ища подтверждение.

— Я не знаю. Все было против нас. Я был слишком молод, слеп, скорее наивен, не мог этого увидеть.

— Я жалею об одном, что в тот вечер позволила тебе уехать, чтить традиции, что невеста и жених не должны видеться — кому они были нужны, — Кристина опустила голову. — Ведь если бы ты не уехал тогда, то…