Алиса думала, что ночевать они будут в этой стороне, но оказалось, что прямо в центре города, на главной площади, как какой-нибудь монумент, стоят врата. И там, в арке врат, видны были улицы другого города.

В городе стороны Молочные Реки дома были одно-двухэтажные, люди ходили пешком, выглядели измученными, и на улицах царило запустенье. В соседней стороне, которую Йолрик назвал Галадией, по улицам ездили механические экипажи, дома были выше, встречались даже пятиэтажки, а все люди были одеты в клетчатые широкие шорты.

У врат стояла очередь. Алиса удивленно уставилась на длинный хвост, растянувшийся на две улицы.

– Йолрик, чего они хотят?

– Уйти из этой стороны.

– И нам придется стоять в очереди?

– Нет. Очередь только для местных, а мы бродяги. Мы им здесь не нужны.

И правда. Охранявшие врата люди пропускали своих очень медленно, проверяли и перепроверяли их бумаги, задавали вопросы. А на друзей Алисы только взглянули – и тут же замахали руками, дескать, проходите.

В Галадии весной пахло вовсю. А еще пахло машинным маслом, горячим железом и дымом. Йолрик повел своих спутников по запруженным народом улочкам, легко уворачиваясь от спешащих пешеходов и самоходных экипажей. Стены домов, каменные и закопченные, с маленькими, будто амбразуры, окошками, напомнили Алисе котельную в ее родном городе.

После часа беготни по городу они пришли в самую настоящую гостиницу, где Йолрик заплатил за номер.

В номере обнаружилась отдельная комнатка с удобствами, и, хотя душа в ней не было, зато имелась раковина, а из крана текла вода. Холодная, правда, но ведь текла! А на полочке над раковиной Алиса нашла зубные щетки. Это была цивилизация. И у Алисы резко поднялось настроение. Ей казалось, что она уже чуть-чуть ближе к дому.

Здесь они неожиданно задержались. Галед нашел работу грузчиком в порту, а Йолрик проворачивал какие-то махинации с очень неприятными, похожими на гангстеров из кино, людьми.

В итоге Галадию они покинули на шесть золотых богаче, чем были.

Йолрик, как всегда, возвращаясь в срединные грани, «застывал». Ему не нравился дымный воздух, обилие машин и людей. Ему не нравилась та работа, которую могли ему предложить в урбанистических гранях. Он, родившийся в постапокалиптическом мире, где большую часть года тянулась зима, а земля была покрыта пеплом и льдом, любил леса, поля, моря, свежий воздух и открытые пространства.

А еще техногенная цивилизация заглушала голоса природы. И сила Йолрика почти не ощущалась. В большей части срединных миров магия его голоса не работала – впрочем, как и всякая другая. Здесь он превращался в обычного человека, ну… не совсем человека, острые уши и странные глаза никуда не девались. Но из этих его особенностей, как говаривал Галед, каши не сваришь.

В тех мирах, где были врата, жители привыкли к гостям из других сторон, и вид Йолрика и Галеда никого не удивлял. К тому же в техногенных мирах внешность их как-то неуловимо менялась, так что даже орк выглядел просто крупным лысым мужчиной с кожей нездорового сероватого цвета.

Алисе поначалу в цивилизованных, с ее точки зрения, мирах очень нравилось. Они напоминали ей родную сторону. Каждый раз, когда она умывалась над раковиной, слушала радио, садилась в поезд или автобус, ей казалось, что она уже рядом с домом. Еще одно-два измерения – и врата приведут ее в сквер, из которого она так внезапно и загадочно переместилась.

Но вскоре она потеряла им счет. Одна грань сменялась другой. Все они отличались от ее родной земли, и в каждой из них рано или поздно Алиса начинала чувствовать себя чужой.

Да и ее друзья явно вздохнули с облегчением, когда очередные врата привели их в зеленый равнинный мир. Алиса, правда, испугалась, что они вернулись в Крайние Земли, но Йолрик сказал, что этот мир тоже срединный, только живут здесь в основном существа, умеющие пользоваться силами природы, и она успокоилась.

Врата стояли в чистом поле. Алиса заглянула в них и увидела руины города, которые они только что покинули. Там дымили костры и двигались тени. Почти все обитатели ушли из него, а те, что остались, бродили между развалин, ища, чем поживиться. Та сторона была на редкость неуютной, и путники постарались там не задерживаться.

Вдыхая прохладный, пахнущий скошенной травой воздух, Алиса попыталась припомнить, какая по счету это сторона, и не смогла. С тех пор, как начала свое путешествие, она вела дневник. Ну, дневник – громко сказано. Ни тетрадей, ни ручек у нее не осталось, и она просто отмечала дни огрызком карандаша на белой части обложки единственного уцелевшего учебника. Этот был тридцать восьмой – значит, она в пути больше месяца. Измерения Алиса отмечать не догадалась, но полагала, что миров пятнадцать она уже видела. Йолрик говорил, что в срединных мирах время течет медленнее, чем в крайних. Сама Алиса разницы не ощущала, но верила Йолрику, надеясь, что ее собственный мир тоже срединный, а еще лучше – один из осевых. И, пока Алиса отсутствовала, времени там прошло немного.

Радуясь свежему воздуху, Йолрик объявил привал, как только они подошли к реке. Он тут же разделся и прыгнул в воду, смывая с себя пыль и запах гари. Галед развел костерок, но припасы их почти кончились, кашу варить было не из чего, и он просто кипятил воду и собирал листья, чтобы приготовить травяной настой.

Помогая Галеду, Алиса обнаружила поляну с земляникой. Галед ягодами не особо заинтересовался, а вот Йолрик составил ей компанию.

За время, проведенное вместе, Алиса так привыкла к своим спутникам, что уже с трудом представляла себе, как будет жить без них, когда вернется домой. В том, что этот момент наступит, она, в отличие от Йолрика, нисколько не сомневалась. Как только Йолрик найдет проводника, того самого, кто сможет прочесть след на камне, Алиса уговорит его отвести ее домой, чего бы это ей ни стоило. И пусть Йолрик считает, что сталкер и пальцем не пошевелит без оплаты. Он просто не понимает, как сильно Алиса хочет вернуться.

Ползая по поляне за ягодами, Алиса вдруг услышала тихий голос Йолрика. Галед обрывал листья с куста смородины в двух шагах от нее, и Алисе стало интересно, с кем это эльф говорит. Она выпрямилась и увидела Йолрика. Он сидел на коленях возле молодого дубка, два или три года как покинувшего желудь, и что-то вполголоса говорил, иногда замолкал, будто слушая, а потом кивал и смеялся. Алиса отступила и позвала свистящим шепотом:

– Галед, посмотри.

Он оглянулся в поисках предмета, заинтересовавшего Алису.

– Йолрик, – она потянула орка за руку. – Видишь? Что он делает?

– Разговаривает, – спокойно пояснил Галед, понюхав собранные листья.

– С кем?

Орк пожал плечами.

– С деревом, или листиком, или одуванчиком, или вообще с жуком.

– И тебе не кажется это странным?

– Нет.

– Серьезно? – не поверила Алиса. – Ты часто разговариваешь с жуками?

– Я – нет, – усмехнулся Галед, – Йол – да.

– Не понимаю, – вздохнула Алиса. – Даже если представить, что у дуба или одуванчика есть язык, о чем с ними можно говорить?

– Я думаю, – Галед тоже вздохнул, – что для него они более интересные собеседники, чем мы с тобой. В нашем с Йолриком мире эльфы живут особняком, с остальными народами почти не контактируют. Йол особенный.

Галед посмотрел на друга со странным для грубой лепки его лица выражением нежности.

– Мы ведь его почти не понимаем. А он все не оставляет надежды, объясняет, старается.

– Это ты его не понимаешь, – обиженно буркнула Алиса. – А я в школе учусь, уже в четвертом классе. У нас столько предметов сложных, а у меня в четверти ни одной тройки нет.

Галед насмешливо ухмыльнулся и пошел заваривать травяной чай.

Они сидели в тени густого, с почти голубой листвой дерева, названия которого Алиса не знала, и пили чай, когда по берегу мимо них прошла орда орков. Что бы там ни говорил Йолрик о Галеде, внешне родства с орками в нем было больше, чем со всеми другими расами, представителей которых Алиса успела увидеть. Кожа того же цвета, те же раскосые желтые, как у кота, глаза, и гибкое мускулистое тело. Разве что ростом Галед был на две головы выше самого высокого из проходивших мимо орков, вдвое шире в плечах и не такой тощий.