Пастыри ели. Один, высокий и толстый, черпал большим деревянным ковшом похлебку и разливал подходившим по одному братьям. Они расселись под деревьями и спокойно трапезничали, болтая и посмеиваясь.

И вдруг на поляну выбежал худощавый запыхавшийся пастырь и, яростно жестикулируя, закричал:

– Засада! Гномы разбили обоз на дороге! Скорее, братья!

Пастыри побросали плошки и бросились ловить лошадей, бессмысленно толкаясь и переругиваясь. Новоприбывший подливал масла в огонь, сообщая подробности нападения. Наконец, лошади были пойманы, оружие разобрано, и пастыри ускакали в лес. На поляне остались только двое: толстый повар и высокий сутулый брат с перевязанной белой тряпкой головой.

– А вы что же? – звучно спросил вестник. – Идите скорее. Спешите. Братьям нужна ваша помощь. В лес, в лес, к дороге…

Толстяк бросил черпак в похлебку и побежал, смешно подпрыгивая и переваливаясь, а сутулый поскакал неровным аллюром, подволакивая одну ногу. Но вот они скрылись в лесу – и вестник снял капюшон.

– Скорее, Галед, Али!

Алису как громом поразило. Казалось бы, можно было догадаться, что это Йолрик, – из-под короткой мантии вестника торчали шнурованные ботинки. Но его убедительный голос не дал ей шанса. Не поверить ему было невозможно.

Пока Алиса хлопала глазами от удивления, Галед уже навьючил на себя сумки, сунул ей в руки ранец и бегом, прямо через кусты, поспешил к Йолрику.

Алиса оглянулась. Кривоногий тощий коротышка уже пришел в себя и теперь извивался на сосне, мыча и пуская пузыри. Алисе показалось жестоким бросать его одного, голого и связанного. Но чтобы освободить его, нужен был нож, а его у Алисы не было. Она догнала своих спутников и схватила Йолрика за рукав, не давая шагнуть во врата.

– Подождите! Подождите! Надо развязать этого бедного человечка.

– Бедного?! – взревел Галед. – Этот «бедный» ублюдок стрелял вчера в Йола. И убил бы его, если бы стрелять умел как следует. Он предатель! Столько добрых гномов из-за него погибло, а ты его жалеешь?

– Мы не можем его отпустить, Али, – мягко сказал Йолрик, жестом прервав Галеда. – Пока всадники вернутся, пока обыщут лес, пока найдут полукровку, пройдет время. Оно нам очень нужно. За час мы уйдем так далеко, что им нас уже будет не догнать. Так что мы можем либо убить его, либо оставить висеть. Выбирай.

– Висеть, – вздохнула Алиса, досадуя на себя и на Йолрика, который как никто умел делать простые вещи очень сложными и объяснять так, что только все еще больше запутывал.

Йолрик кивнул, будто и вправду выполнял желание Алисы, и, взяв ее за руку, шагнул во врата.

Занятая судьбой пленника, Алиса даже не заглянула во врата. А когда вдруг провалилась по колено в снег, и он посыпался в сапожки, она вскрикнула от неожиданности. Йолрик подхватил ее на руки и в несколько прыжков обошел врата.

– Следы оставили! – крикнул шедший за ним Галед, перекрывая вой ветра.

– Заметет! – отозвался Йолрик.

За большими валунами ветер дул не так сильно, и путники быстро надели теплые вещи. Алиса облачилась в свои новые войлочные штаны, такие жесткие, что могли стоять на дороге без нее, и куртку. Сверху она еще намотала плащ и, надев ранец, стала совсем неповоротливой. Зато ранец опустел и почти ничего не весил.

Галед достал себе и Йолрику подбитые мехом куртки и меховые чулки, которые они натянули прямо поверх ботинок и брючин. Галед еще потратил пару минут, чтобы вылить воду из бурдюков.

Непонятно, как в такую метель Йолрик умудрялся ориентироваться. Алиса даже глаза открыть толком не могла, в них сразу налетал сухой жесткий снег. Она не видела, куда идет, а сильные порывы ветра еще и сбивали ее с ног. Йолрику и Галеду пришлось взять ее за руки, а где-то через час-полтора тяжелого пути навстречу ветру Йолрик безо всяких просьб подхватил ее на руки.

Алиса обняла его руками за шею, ногами обхватила за талию, спрятала нос в меху оторочки его капюшона и затихла.

Она не понимала, ночь сейчас или день, прямо они идут или петляют, ровная дорога или холмистая и есть ли она вообще. Ветер и снег превратили окружающее пространство в белесую вертящуюся муть. Йолрик шел по насту, время от времени проваливаясь в снег по колено. Галед утопал на каждом шагу. Шли медленно, с трудом отбивая у снега и ветра каждый метр. У Алисы вскоре замерзли ноги, но она этого даже не заметила. На руках у Йолрика было так уютно, будто дома в кровати. От него исходило тепло, но не как жар от печки, от которого становится душно и одежда липнет к телу, а как тепло от доброй улыбки, или похвалы, или ласковых слов. Теперь Алиса уже не могла понять, как Йолрик мог казаться ей нехорошим. Ей стало совершенно очевидно, что чудесней Йолрика никого на всем белом свете нет. Она уже всерьез раздумывала, кого любит больше, Йолрика или маму, когда Йолрик рывком поставил ее на ноги и она очнулась, ужаснувшись этой странной мысли. И тут же поняла, что не чувствует ног.

Они снова прошли сквозь врата – две каменные глыбы, покрытые льдом и снегом, – и снова попали в зиму. Но в этой стороне не было ледяного ветра, снег лежал покрывалом на холмистой равнине и искрился под заходящим солнцем.

Алиса пожаловалась на замерзшие ноги, ожидая, что Йолрик, как всегда, над ней посмеется, но он неожиданно объявил привал. Усадил ее на мешки и прямо на снегу, заставив снять сапожки, натер ее ноги каким-то пахучим настоем. Галед выкроил из обрезков плаща что-то вроде портянок, и, когда Алиса снова надела сапоги, ступни были такими горячими, будто она сунула ноги в кипяток.

– Потерпи, – сказал Йолрик, помогая ей надеть ранец. – Осталось недолго.

Идти по крепкому насту было совсем несложно, и, если бы теплая одежда не стесняла движения, Алиса бы даже получила удовольствие от этой прогулки. У ее спутников тоже резко поднялось настроение, они шли не спеша, болтая и смеясь. Точнее, смеялся в основном Йолрик: либо своим шуткам, либо недоуменному выражению на лице Галеда.

Вскоре холмы стали выше, превратившись в сопки, поросшие кривыми низенькими деревцами. И когда солнце спряталось за одну из них, Алиса увидела впереди огоньки. Они превратились в окошки. И вот уже Галед не без труда открыл тяжелую, обитую мехом дверь, и Алиса попала в теплую, пахнущую смолой и жиром комнату.

Снаружи домик казался маленьким и походил на сугроб с окошками, зато внутри оказался просторным. Настоящие деревянные полы были тщательно выскоблены, высокий потолок обит полинялой цветастой тканью. Посреди комнаты стоял длинный стол, на нем русский самовар. А во главе стола сидел крупный краснощекий человек и, улыбаясь, разглядывал вошедших.

– Друг Йолрик! – вскричал он, когда эльф снял капюшон. – Вот это гости! Давно же мы не виделись! – он вскочил и, не дав Йолрику опомниться, сжал его в медвежьих объятьях. – Добрая, добрая встреча! Это ты, Галед? – человек обнял заодно и орка. – Ты будто стал меньше.

– Это ты потолстел, – буркнул Галед, хлопая хозяина по спине.

– Может быть, – рассмеялся тот. – К зиме я всегда набираю.

Хозяин вернулся за стол, а Йолрик стянул с Алисы куртку и подтолкнул ее к лавке у печки. Мужчина странно, быстро-быстро втянул носом воздух и улыбнулся Йолрику:

– Человечек? А я было подумал, что ты обзавелся потомством.

Йолрик рассмеялся. А Галед спросил, как обычно, начиная разговор:

– А что, Добродег, как у вас тут дела, в Снежных Пустошах?

– О! Все то же, Галед. Ничего нового, – хозяин налил в большие глубокие миски чай и поставил их на стол. – Хотя у врат я теперь часто нахожу замерзших людей без штанов, замотанных в черные тряпки. Еще ни одного не удалось отогреть.

Добродег рассмеялся и позвал Алису:

– Иди сюда, человечек, попей горячего. Вы ведь через Мавию шли. В буран попали?

Алиса кивнула, но оказалось, что спрашивал он уже не ее, а Галеда. Орк расположился за столом, по-свойски обследовал миски и туески и болтал с хозяином. Йолрик сел на шкуру какого-то зверя, расстеленную перед печкой, и гладил веселую крупную собаку.