— Нет, этого не потребуется, — остановила меня Медея, заглянув в глаза и мягко улыбаясь. Несмотря на то, что Ахорна пытались отравить, держалась она хорошо, и я сделал вывод, что архангел не сильно пострадал. — Не нужно привлекать к Храму внимание высших, — попросил Медея, отпуская мою руку.

Боюсь, мы оба прекрасно понимали, чем нам грозит вмешательство Агаты и Загорна.

«Если бы ты только знала, насколько не нужно!» — мысленно поблагодарил я наставницу престолов, вопросительно ожидая ее дальнейших слов.

— Я все расскажу наверху. — Сказала Медея на мой невысказанный вслух вопрос. — Поторопись, пожалуйста.

В спальне мне хватило нескольких минут, чтобы придать внешности прежний вид: волосы распущены по плечам, драгоценный обод, чтоб он неладен был, сверкает всеми камнями, а мантия сменила испорченные джинсы и свитер, от которых я предпочел избавиться, спалив их в камине. Чтобы ничего не напоминало о катастрофе на Земле.

«Как же… ничего», — хмыкнул я мысленно, а перед глазами в который раз пронесся последний миг жизни родителей Арины и Златы.

Утром, едва забрезжил свет, я разлепил глаза, отрывая голову от сложенных на поверхности стола рук. Так и уснул в кабинете, вернувшись из архива далеко за полночь. И на этот раз наши с Мелиором и Робусом поиски не принесли никакого результата. Старинные книги, во множестве хранившиеся на полках, стояли там в таком беспорядке, что черт ноги сломит. Чтобы найти Свод законов древних, написанный еще до появления на Олимпе Загорна, нам могли потребоваться месяцы. Но книгу необходимо разыскать, во что бы то ни стало.

Высшие, наделенные практически безграничной властью, могли творить все, что им вздумается, как это делал Загорн. Потеряв счет времени, забыв о заветах, чести и совести, он почувствовал себя единоличным правителем Олимпа, безнаказанно чиня суд над неугодными. Чтобы защитить Храм семи ступеней от его гнева, чтобы спасти Арину, необходимо найти книгу и заручиться поддержкой ангелов смерти. Эти существа обитали в иной реальности, в ином пространственном континууме, но обладали таким могуществом, каким не обладали все высшие вместе взятые. Ангелы смерти могли бы вмещаться, чтобы приструнить Загорна, в книге законов древних хранились священные рукописи, которые призывали их в наш мир. Осталось только найти древнюю книгу и призвать правосудие.

Подобными мыслями я мучился все утро, пока в кабинет не зашел Мелиор и не сообщил, что Арина вернулась в женское общежитие поздно ночью, а провожал ее до Сумрачно холла некто Ллойд — парень, который с самого начала проявлял к Арине повышенное внимание. И, нет бы поговорить с Ариной и выяснить, где их обоих носило после отбоя, я вознамерился отомстить, уколоть побольнее, ввергнуть Арину в ту бездну отчаяния, в которой плавился сам.

Воспользовавшись первым попавшимся предлогом, я отправился на Землю с хранителями старшей ступени, отыскал Стаса, чтобы потом рассказать Арине, насколько он безутешен.

«Святая Агата, как низко я пал, желая отдалить от себя девушку, к которой тянулось все мое существо! Но однажды я уже совершил подобную ошибку, впустил в свое сердце ее сестру и остался у разбитого корыта, и на этот раз чувства и эмоции не возобладают над разумом, как бы я сам не желал проигрыша в подобной битве».

Авария, случившаяся на автостраде, в одно мгновение унесла жизни родителей Златы и Арины, а Стас либо останется инвалидом, либо и сам в скором времени станет тенью, пополнив население Межмирья. И я ничем не помог, не вмешался, не сделал ровным счетом ничего, чтобы предотвратить бедствие. Я смотрел, как машина на огромной скорости вылетает на встречку, сталкиваясь с фурой, и покореженной грудой металла остается в кювете.

Успел бы я сделать хоть что-то. Чтобы предотвратить катастрофу? Да, однозначно. Обладая силой высшего, я бы мог с легкостью вмешаться и не допустить того, чтобы Стас потерял управление. Но я стоял и смотрел, сложив на груди руки, прищурив взгляд и затаив дыхание. На моих глазах произошла трагедия, которая унесла жизни нескольких человек, а я просто стоял и смотрел.

«Пресветлая, сколько еще испытаний выпадет на мою долю, прежде чем я пойму, что не справляюсь? Ни с обязанностями ректора, ни со своей личной жизнью, которая постоянно подбрасывает мне подобные ситуации, в которых приходится выбирать между тем, что должно, и тем, что правильно».

Правильно было бы спасти этих людей, нарушив законы Олимпа, образовав еще одну брешь в мироздании, и Арина согласится со мной, узнав, чего я не сделал. Она не простит, никогда не простит.

— Аврелиан, — по ментальной связи позвала меня Медея. — Ты мне нужен.

— Иду, — ответил я наставнице, сканируя себя в зеркале. Бесстрастная маска, обычная бледность, приправленная заживающими прямо на глазах ссадинами и синяками — следствием помощи спасательной службе. Я снова выглядел, как ректор Храма семи ступеней, и поспешил в Стрельную, чтобы решать очередные неприятности, свалившиеся на мою голову.

Облачное сообщение сработало только с третьей попытки, так рассеян я оказался, спеша попасть в башню. Вывалившись прямо в коридоре, я пошатнулся, едва устояв на ногах. В голове до сих пор стоял шум автострады: сигналы машин, крики врачей скорой помощи, недовольное ворчание полицейских, вой сирен… Но Медея вышла из спальни Уно, где временно находился Ахорн, и взяла меня под руку.

— Пойдем, ты должен поговорить с ним, пока он в сознании, — произнесла она взволнованным шепотом.

Ахорн лежал на низкой кушетке, занимая столько пространства, сколько хватило бы парочке архангелов. Я уже не раз побывал в спальне Уно — вычурной светлой комнате, в которой не развернуться из-за множества предметов мебели: мягких кремовых пуфов и подушек, раскиданных на мягком белоснежном ковре. Сейчас спальня Уно напоминала лазарет, а сама наставница архангелов бледной тенью стояла у стены, прижимая к губам платок. Заплаканные покрасневшие глаза Уно свидетельствовали о том, что она смертельно напугана.

Не каждому удастся отравить высшего, кто-то раздобыл запрещенные ингредиенты, способные «уложить» архангела.

Ахорн — истинный воин, которого уважали, как педагога, несмотря на страх. Я бы даже сказал, что появления Ахорна вызывало во мне не только благодарность, но и некую зависть. Адепты полюбили его. Стоило Ахорну взвалить на себя все занятия по боевке, и по Храму уже слышались вздохи восторженных адепток и восхищенные речи, посвященные архангелу. Слишком быстро он завоевал симпатии всех, включая меня.

— Кто мог отравить воина, сложившего крылья ради преподавания в Храме? — рассуждал я вслух, дожидаясь, когда Ахорн откроет глаза. Медея сказала, что он уже пару раз приходил в себя и звал его, Аврелиана, чтобы что-то сообщить.

Уно издала страдальческий стон, и я не мог винить ее том, что она отменила все свои занятия. В таком состоянии от нее, пожалуй, один вред.

— Не понимаю, — присел я на мягкий пуф в изголовье кушетки. — Кто обнаружил Ахорна?

— Майкл Гавр, — отозвалась Медея. — Ты же знаешь, что у него проблемы с крыльями, поэтому мальчик пользуется старым подъемником. В кабине и лежал мой муж, с пеной у рта. Мальчик понял, что это отравление, и применил магию исцеления. Богиня Агата, Аврелиан, он спас моего мужа.

— Вот именно! — вмешалась Уно, бешено сверкая глазами. — Архангел первой ступени владеет магией исцеления, но у Медеи это не вызывает ни малейшего подозрения. Может, он и отравил, а потом испугался последствий…

— Я поговорю с ним позже. Оставь нас, — попросил я Уно, и она вышла из собственной спальни с оскорбленным видом, на последок показательно всхлипнув.

Медея присела прямо на пол, сжав могучую руку Ахорна и глядя в его неподвижные, чуть заострившиеся черты лица. Грудь архангела мерно вздымалась и опускалась, жар спал, белки глаз не показались мне воспаленными.

— Майкл Гавр владеет магией седьмой ступени, по ночам адепты спокойно разгуливают по территории Храма, и кто-то из них без труда проникает в запретную седьмую секцию, выжигая ее дотла. Я уже молчу про запрещенные зелья и давно исчезнувшие из поля зрения ингредиенты, из которых возможно сварить яд. — Перечислял я вслух, глядя на Медею и Ахорна. — В этом учебном году нам, определенно, не до скуки.