– Я рад вас видеть, – молвили мои уста, – я – тот живой человек, которому вы назначены небесными силами в сопровождение во время путешествий по лунным созвездиям. Прошу вас, любить и жаловать.

Они посмотрели на меня с такими же улыбками, с какими были изображены на своих парсунах.

Я им поклонился, они тоже кивнули мне головами в знак приветствия, и я сел рядом с ними.

– Так что же, – сказал я, стараясь за улыбкой скрыть своё смущение, – давайте отправимся в путешествие.

– А мы уже находимся в путешествии, – иронично заметил Пу Сун-лин.

– Как?! – изумился я. – Мы сидим здесь, на поляне, и путешествуем?

Все трое кивнули мне головами.

– Но я думал, что мы будем путешествовать по небу, – выразил я своё несогласие.

– А мы и путешествуем по небу, – ответили они.

– Но мы в данный момент находимся на земле, – не сдавался я, – как же мы можем двигаться по небу, когда трогаемся с землеи

– Но земля-то движется по небу, – заметил Цзи Юнь, – а это значит, что и мы путешествуем по бескрайним звёздным просторам вместе с луной и солнцем.

Внутренне я с ним не мог не согласиться. Он был прав, все мы, люди, живущие на земле, вместе с землёй совершали космическое путешествие по Вселенной, но, всё же, это было не то, к чему я приготовился после встречи с Золотой Матушкой Запада – богиней Сиван-му. Я подумал, что Небо всё же отличается от Земли тем, что они друг с другом не соприкасаются. И я опять, набравшись смелости, обратился к моим троим спутникам-учителям:

Я спросил их:

– И всё же, когда же мы отправимся в наше настоящее путешествие по звездным пространствам?

– Мы уже находимся в этом путешествии, – ответил на этот раз Юань Мэй, – разве вы не видите, что над нами звёздный потолок этого созвездия, мы уже очутились на очередной звёздной стоянке, так как уже попали в этот Лунном Дворце, и наш экипаж – это наша земля.

– Ну, а как же действительность? Ведь она остаётся прежней, что и была несколько минут назад, когда я зажигал свечи и ароматические палочки, ничего ведь после этого не изменилось.

– Это вам только кажется, – сказал мудрец,– действительность может мгновенно меняться от изменения её содержания. А содержание меняется от того, как человек зрением и слухом пронизывает данную действительность и попадает в реминисцентный всплеск Прежне-небесной энергии, которая вливается в данную действительность из прошлого времени. В одной лунной стоянке бывают тысячи реминисцентных всплесков, какой всплеск человек выбирает, ту действительность и получает. Ведь реальность – это понятие весьма относительное. Здесь и сейчас могут случаться разные события одновременно. На что-то человек настраивается своим сознанием, а что-то пропускает мимо себя. Здесь – небо, а значит, пустота, а в пустоте сокрыты и прошлое, и настоящее, и будущее.

Я ничего не сказал ему на эти слова, но про себя подумал:

«Если наш земной шар крутится в одну сторону, то звёздное небо раскручивается – в другую. А это значит, что будущее возвращается в прошлое, как закрученная спиралью проволока раскручивается и выпрямляется. Но там, где она была закручена, остался след её кручения, как торсионное поле, которое уже является вечным следом этого кручения. Так происходит с тонкой материей, когда случается какое-то событие, то оно остаётся навечно в памяти Единого информационного поля. А потом возникает всплеск реминисценции, и это событие опять проявляется в действительности в свою полную силу. Вся наша жизнь и наша действительность сотканы из таких всплесков; следы прошлого постоянно возвращаются в нашу жизнь и заставляют нас переживать снова и снова те событии, которые свершались в далёком прошлом времени. Поэтому мы постоянно перерождаемся, чтобы вновь и вновь пройти тот путь, который когда-то уже проходили, но не сохранили его в своей памяти».

Я огляделся по сторонам, ночное фиолетовое свечение оставляло тени от предметов, находящихся по сторонам. В основном, это были деревья и кустарники. Я сидел с моими учителями посреди поляны, и над нами раскинулось огромное звёздное небо. Луны на небе не было, так как она только зарождалась, и это всегда считалось самым мистическим временем, когда в новолуние происходят разные чудеса. И тут я понял, что в данный момент я олицетворяю собой центр мира, потому что вокруг меня восемь символов складывались в абсолютное природное совершенство мира: напротив моего правого колена, возвышалась Гора, обозначенная триграммой 艮 гэнь, которая приводило моё тело к спокойствию и отдыху. Сбоку меня где-то в горах гремел гром, и сверкала молния, обозначенная триграммой 震 чжэнь, вызывавшие во мне некое чувство страха и тревоги, но вместе с этим, настраивающие меня на моё внутренне пробуждение и обретение хладнокровия. За моим правым плечом дул ветер, отражаемый триграммой 巽 сюнь, возвращающий мне чувство постоянства, а также проникновения повсюду в движении со смирением. Над моей головой я чувствовало отблеск огня, хотя самого огня не было, а было только его отражение в образе луны. Но всю равно это был холодный огонь, несущий в своём обличие жар, выраженный триграммой 離 (ли) – «Сияние», постоянный блеск солнечного света даже в ночи, что наполняло меня мудростью и уверенностью в себе. За левым плечом открывался далёкий горизонт слияния неба с землёй, где земля была тёмной в ожидании рассвета, И эта земля, выраженная триграммой 坤 кунь, сосредотачивая в себе всю энергию инь, подготавливала меня к исполнению высшей воли небесного творчества. С левого бока располагалось отражающееся в лучах луны озеро, обозначенное триграммой 兌 дуй, изгоняющее из меня всякое беспокойство и приводя меня в состояние открытости и внутренней радости. Потому что над этим озером простиралось звёздное небо, обозначенное триграммой неба 乾 (цянь) – «Творчество», наделяя меня надеждой на исполнение любой моей мечты, и давая мне силы трудиться самозабвенно для достижения моей цели. И наконец, под моими ногами, внизу горы, протекала стремительная река, неся свои воды в озеро, и эта вода, обозначенная триграммой воды 坎 кань, олицетворяла саму мою жизнь, наполненную опасностями и неизвестностью, но дающую мне возможность бороться и побеждать, выходя сильным из любых испытаний. Здесь в этом месте я имел все составляющие знаки ощущаемой реальности нахождения меня в мире. Моя душа и мой дух одновременно пребывали в спокойствии и смятении, что давало мне чувство сопричастности со всеми явлениями, происходящими во Вселенной, где я пребывал вечно и навсегда. А передо мной сидели самые уважаемые мной мудрецы, которые знали весь мир и могли поделиться со мной его секретами. Возможно, что они уже не имели своих тел, но их души были живы и соприкасались со мной. И для меня этого было достаточно, чтобы радоваться встречи с ними. Наконец, то я лично убедился, благодаря встречи с ними, что любая пустота может иметь своё содержание, ещё не проявленное, но уже беременное ею. И я, как дух, являлся тоже пустотой, и мог бы назвать себя «Пустотой, Обнимающей Пустоту» 抱朴朴- Бао-пу Пу. Но в данном случае, в этом созвездии я был как «Дракон, Обнимающий Пустоту» 抱朴龍 – Бао-пу Лун. А своих собеседников мог бы назвать Бао-пу Шэнь 抱朴神 – Пу Сун-лина (Дух, обнимающий Пустоту), Бао-пу Ци 抱朴氣 – Юань Мэя (Энергия, обнимающая Пустоту) и Бао-пу Цзин 抱朴精 – Цзи Юня (Жизненная сущность, обнимающая Пустоту). Все мы составляли общий единый дух в этой Пустоте, но в отличие от них я мог вернуться в своё тело, которое осталось в моей постели, они же этого сделать не могли, так как в их могилах остались лишь их кости. Но в данный момент, «здесь и сейчас», в этом пустотном пространстве сна их Дух, их Энергия и их Жизненная Сущность, оставшаяся в литературе, обнимали мою пустоту, которую я хотел зарядить новым содержанием, раскрыв через них все небесные тайны.

Эта мысль глубоко засела у меня в голове, и позже я спросил своих учителей о том, помнят ли они свои посмертные имена. Потому что они, умерев, перестали быть людьми и стали духами, а, по древней традиции в Китае, всем умершим людям присваиваются новые имена. Учителя ответили мне, что свои посмертные имена они уже давно забыли. И тогда я предложил им взять те имена, которые я им придумал сам. Они, рассмеявшись над моим предложением, сказали, что то, что заботит людей на земле, на небесах не имеет для умерших никакого значения. Духам уже всё равно, чем они занимались на земле и какой свой след там оставили. Если мне хочется их так называть, я могу это делать. И после этого я стал их называть выдуманными мной имена, однако, разделяя прожитые ими годы на земле – под своими именами, и время, проведённое на небесах, – под выдуманными мной именами. Я это сделал для того, чтобы быть корректным по отношению к той памяти, которая осталась о них на земле среди живых людей.