В Москву он вернулся в звании подполковника весной сорок второго и был сразу направлен под Сталинград, организовывать строительство секретной железнодорожной ветки для подвоза подкреплений и переправы через Волгу.

Чтобы сократить сроки стоительства этой ветки, Рудольф предложил использовать для ее сборки готовые рельсы с недостроенной Байкало-амурской дороги8.

За год участия в боевых действиях Рудольф получил два ордена: «Боевого Красного знамени» – за строительство секретной ветки и «Александра Невского» – за грамотное управление обороной переправы через Волгу.

Был ранен и продолжал руководить отражением воздушных налетов, не прекращая переправлять людей и технику на правый берег реки, пока не потерял сознание.

В сорок третьем еще в госпитале он подал заявление в ВКП(б) и был принят в партию.

В сорок пятом Рудольф со своим подразделением разминировал и восстанавливал мосты в Австрии, когда его спецпоезд попал под бомбежку Англо-американской авиации. В тот день погибли жена и старшая дочь, а Беккера снова ранило.

Младшую дочь – Машу за день до налета Рудольф отвез в госпиталь с воспалением легких, так она уцелела и он не погиб, бомбардировка его зацепила краем, когда возвращался к поезду.

Американцы потом извинились, мол, приняли советский поезд за фашистский. Да проку-то что с того? Извинениями погибших не вернуть, но с тех пор Рудольф не скрывал ненависти к англо-саксам и своим бывшим соотечествинникам.

Полковник Беккер, как только поправился после ранения, начал искать младшую дочь, и зимой сорок седьмого отыскал ее в детском доме в Воркуте. Всех спасенных из германского плена детишек сортировали и распределяли по детским домам. К счастью, Машины документы не затерялись, среди детишек-репатриантов она таковой не числилась. Рудольф сразу, как только получил сообщение из тылового управления МО, списался с дирекцией детского дома. Его там ждали.

Беккер передал машу родителям жены, вернувшимся в Москву из эвакуации и вернулся в свой саперный полк.

В сорок девятом полковник-инженер Рудольф Беккер ушел в запас по ранению и служил начальником центральной тензометрической12 лаборатории МПС СССР, которую сам же и организовал.

Уже подросшую десятилетнюю Машу Рудольф забрал у тестя с тещей и растил сам, выучил ее английскому, а вот с точными науками дочь дружить не захотела. Оказалась гуманитарием.

В пятьдесят втором она на год вернулась к дедушке с бабушкой, когда Рудольфа все-таки арестовали по доносу его зама. До суда дело не дошло, восемь месяцев Беккер просидел в следственном Бутырском изоляторе и в июне пятьдесят третьего его выпустили.

Доносчик с горизонта реабилитированного инженера сразу исчез куда-то. Видимо, опасался мести принципиального американца, о котором ходили слухи, что он мастер стрелять из пистолета от бедра – ганфайтер, чем во время войны любил развлекать сослуживцев. Не целясь, он на спор попадал из пистолета в подброшенную монету или , высадив из своего Вальтера обойму в лист бумаги – рисовал пробоинами рожицы.

Беккеру вернули личное оружие.

Конечно, он не пошел бы на убийство, но как говориться, береженого бог бережет. Подлецов Рудольф не прощал и наверняка, как-то сумел бы отомстить за потерянное время и унижение .

В шестьдесят втором он выдал замуж дочь. Молодые поселились у Беккера, чем он был очень рад.

Потому что к этому моменту у него уже была трехкомнатная квартира в сталинской многоэтажке на Ленинградском шоссе, а еще «Победа М-20» и гараж во дворе дома, положенный ветерану и орденоносцу.

В шестьдесят пятом году Рудольф Беккер еще активно работал, когда у него родился внук Георгий (на этом имени настоял дед, потому все вместе звучало как Г.А.Гарин).

Он по намеченному календарному плану объезжал мосты и снимал с них показатели усталости металла. За год до рождения внука, в шестьдесят четвертом, он с коллективом соавторов получил Государственную Ленинскую премию за разработку «диагностического комплекса прогнозирования устойчивости опор». Часть полученных денег Рудольф вложил в квартиру и машину, построив ей теплый гараж вместо железной коробки.

Очевидно, что здоровый и не старый мужчина не может оставаться вне поля зрения женщин. Но Рудольф больше не женился, правда и монахом не стал. У него в разные годы были подруги, но имен их он не раскрывал, обычно встречаясь с ними в домах отдыха или в санатории, куда брал путевки на недельку – две.

Все свободное время Дед Рудольф придавал много внимания обучению Жоры английскому языку и, когда в клубе железнодорожников шли трофейные американские фильмы13, он освобождал вечера и вез внука на Комсомольскую площадь в ЦДКЖ смотреть: «Робин Гуда», «Тарзана», «Приключения Синдбада-морехода», «Али Бабу и сорок разбойников» без дубляжа с титрами внизу экрана. Фильмов таких было немало. К концу пятидесятых они шли исключительно закрытыми показами в ведомственных клубах и небольших сельских кинотеатрах.

Дед Руди очень любил внука, но их сближение и взаимопонимание началось лет с пяти, когда он впервые взял летом Жорика с собой в командировку по железным дорогам и мостам.

У деда оказался свой небольшой поезд из пяти-шести пассажирских вагонов, двух технических, трех платформ с грузом и паровоз.

Это было здорово. Кому еще из городских мальчишек доводилось лазить по настоящему паровозу, крутить всякие вентили и клапаны, гудеть, дёргая за особую ручку? Жора испытал это удовольствие в полной мере. В десять он уже помогал машинистам и подкидывал уголь в топку огромной совковой лопатой, а потом мылся в душе, выскребая отовсюду угольную пыль.

Вагон деда был построен по особому заказу, и в нем было все, что есть в обычном доме. Кухня, спальня, туалет и душ, библиотека, письменный стол с приемником и радиостанцией и бакелитовая коричневая изогнутая настольная лампа.

Жорик обожал проводить лето с дедом. Они за три летних месяца успевали обследовать несколько мостов.

Потом дед писал отчеты, треща на печатающей машинке «Remington», а Жора или бегал по вагонам, или читал какую-нибудь взятую с собой в путешествие книгу. Читать он любил, а книги, особенно про путешествия, приключения или фантастику буквально проглатывал. Дед же, благодаря своей высокой должности имел возможность покупать редкие издания, которых в обычном магазине не найти. Денег на книги он не жалел во всех более-менее крупных городах, первым делом посещая книжные магазины. Так в библиотеке Беккера появлялись издания Ефремова, Казанцева, Стругацких, Жемайтиса и других, даже иностранных авторов.

Вдвоем с Жорой Рудольф читал на английском «Волшебник из страны «Оз»» Фрэнка Баума, которую он вдруг обнаружил в магазине небольшого Казахского городка. Как ее туда занесло? С каждым годом Жора говорил по английски все чище.

В степных районах можно было от души поорать тарзаньим кличем, пугая сайгаков, зайцев, сусликов и лисиц.

Особый вагон с надписью «Лаборатория» под завязку был набит различной аппаратурой и всегда ходил сцепленный насмерть с вагоном-электростанцией. И здесь тоже было страшно интересно. Вагон-электростанция глухо тарахтел, вокруг вагона лаборатории суетились сотрудники, растаскивая от него длинные кабели с круглыми плюшками, фонарики которые светили на особые светоуловители, и все это прикреплялось в разных местах опор мостов. Когда прикрепление заканчивалось, паровоз несколько раз протаскивал пять тестовых платформ, загруженных бетонными блоками туда-сюда. Датчики регистрировали напряжения на балках и отправляли все эти данные на самописцы с широкими лентами миллиметровой бумаги. На лентах появлялись длинные кривули, графики.

Вся работа занимала не больше недели. Мосты обычно стояли далеко от узловых и ученым приходилось организовывать рядом с ними небольшой лагерь, а чтобы не мешать движению, поезд отгонялся на ближайшую станцию, вагончики с лабораторией и электростанцией снимались с платформ специальным краном-манипулятором.