— Думаю, нам всем не помешал бы перерыв, — соглашается Черч, вытаскивая из кармана пиджака фляжку и тайком протягивая её мне под столом. Я бросаю взгляд в сторону папы, отвинчивая крышку, отпиваю немного и затем передаю Спенсеру. — И теперь, когда мы знаем, что мистер Дэйв и Натан работают над проблемой, у нас есть наше решение.

— Не могу дождаться, когда увижу, как этих психов посадят в тюрьму, — говорю я, глядя на бумажный фонарь-звезду у себя над головой. Теперь я точно помню, как покупала этих малышей для выпускного бала. Они напоминают мне о той ночи на крыше, и я просто ничего не могу с собой поделать. Я безнадёжный романтик.

— Или в землю, — предполагает Рейнджер, но несмотря на то, что Мика фыркает, это явно не шутка.

Нам приносят еду, и я должна сказать, что она просто выше всяких похвал. Я заказала что-то вроде курицы, завёрнутой в тесто, с салатом и двойной порцией запечённой картошки, ем до отвала, и мне кажется, что моё волшебное платье феи вполне может лопнуть по швам.

— Ладно, Шарлотте хватит еды, — молвлю я со стоном, отодвигая тарелку и откидываясь на спинку стула.

— Надеюсь, ты не настолько наелась, что не сможешь танцевать? — спрашивает Мика, бросая на меня дерзкий взгляд, который напоминает мне о том дне в Санта-Крузе, когда мы ездили на гонки на его «Ламборгини».

— Эм, чёрт возьми, нет. Разве не для этого весь сегодняшний вечер? — он встаёт и берёт меня за руку, уводя от Спенсера и Черча в кружащуюся толпу в центре комнаты. Я должна сказать, что он тоже не очень хороший танцор, но он знает, как двигаться так, чтобы мне было очень, очень интересно.

— Эй, — спрашивает Тобиас, перегибаясь через спинку стула, чтобы посмотреть на нас. — Вы двое танцуете или трахаетесь? Потому что это наверняка похоже на последнее.

— Ты просто ревнуешь, придурок, — парирует Мика, снова отталкивая меня. Он прижимает меня к себе, пока мы оба, потные и тяжело дышащие, не падаем на наши стулья за столом. Каждые несколько песен я меняю партнёра по танцам, которого беру с собой на танцпол, делая небольшие перерывы между ними, чтобы перевести дыхание.

— Ты уверена, что сможешь справиться с нами пятью? — спрашивает Рейнджер, кружа меня, и я пытаюсь решить, действительно ли он говорит о танце, или он имеет в виду что-то более… похотливое. Танцевать с пятью разными парнями я определённо могу. Но если он имеет в виду их пятерых в постели одновременно… тогда ему придётся немного подождать.

По крайней мере, до колледжа, верно? Это звучит как экспериментальная идея для колледжа.

— Уверена, — отвечаю я, наслаждаясь тем, что он уверенно лидирует на танцполе. Когда парень провожает меня обратно к столу, я слышу скрип отодвигаемого стула и, обернувшись, вижу Селену, склонившуюся над столом Астер. Она шепчет что-то другой девушке, и они обмениваются ядовитыми взглядами. Это должно быть как-то связано с Марком. Селена опрокидывает бокал Астер, расплёскивая жидкость по всему её платью, а затем выбегает за дверь.

Как только Марк видит это, он встаёт со стула, чтобы пойти за ней. Когда Астер пытается догнать его, хватая за рукав, он отдёргивает от неё руку и исчезает.

В этот момент становится чертовски очевидно, какую девушку он выбрал.

— Это было больно, — фыркаю я, качая головой и оглядываясь на парней. Но, честно говоря, мне было наплевать на их тревожный любовный треугольник. Я только начинаю настраиваться на вечер, как будто, может быть, я буду танцевать до тех пор, пока не взойдёт долбаное солнце. — Тобиас, пойдём?

— Мы так и сделаем, — отвечает он, поднимаясь на ноги и беря меня за руку, прежде чем остановиться и свирепо посмотреть на своего брата. — И я покажу тебе, как это делается.

Вместо того, чтобы просто прижимать наши тела друг к другу — что, кстати, мне очень понравилось, — Тобиас делает это медленно, кладя руки мне на бёдра и скользя ими вверх к грудной клетке. Он наклоняется и целует меня в шею, наши тела двигаются в гораздо более медленном темпе, чем у всех остальных танцоров вокруг нас. Но, боже мой, как это горячо.

Мы находимся в центре огромной группы людей, но он прикасается ко мне так, словно мы в постели, наедине. К счастью, сейчас толпа достаточно плотная, и папа нас не видит. Если бы он мог, у него, наверное, лопнула бы вена на лбу. Я имею в виду, мне уже восемнадцать, так что он мало что мог бы сделать, чтобы остановить меня.

Песня заканчивается, и мы с Тобиасом какое-то мгновение стоим, затаив дыхание, и расходимся только тогда, когда заканчивается вся следующая песня.

— Может, выпьем чего-нибудь? — спрашивает он, протягивая руку. Я беру его, всегда приятно удивляясь мускулам его руки, и подхожу к столику с закусками, чтобы взять немного пунша. Он был смешан, это точно, но никто из администраторов пока этого не заметил. Хотя меня это вполне устраивает; приятно немного повеселиться. Границы реальности немного размываются, отчего золотистые огни кажутся звёздами над нашими головами. Пары всё ещё танцуют медленный танец, а мы с Тобиасом стоим там и потягиваем наши напитки, поглядывая друг на друга, а затем отправляем друг другу в рот пару миниатюрных розовых кексиков.

— Давай потанцуем ещё, пока кто-нибудь из моих придурковатых друзей снова не попытался тебя украсть, — говорит он, хватает меня за руку и тянет обратно в сверкающую толпу. Одна его рука ложится мне на талию, в то время как другая сжимает мою руку, возвращая меня в волшебство вечера.

Мы танцуем всего несколько минут, прежде чем я начинаю замечать, что люди опускаются на свои стулья или даже останавливаются, чтобы присесть на пол в лужицах шёлка и атласа.

— Что происходит? — спрашиваю я, когда Тобиас стонет и отпускает мои руки, отшатываясь назад и приземляясь передо мной на колени. — Тобиас? — я наклоняюсь рядом с ним как раз перед тем, как тоже начинаю чувствовать это, на меня накатывает тяжёлая сонливость, которая заставляет меня раскачиваться на месте.

Повсюду вокруг нас пары падают на пол. То тут, то там один или два человека кажутся совершенно незатронутыми этим, но это исключение, а не правило. Даже большинство сотрудников шатаются или падают.

— Что… — я вздрагиваю, поднимая взгляд и осматривая комнату в поисках остальных парней.

Звук позади меня, похожий на скрежет камня о камень, привлекает моё внимание к девушке в жёлтом платье для выпускного вечера… и ужасному, ухмыляющемуся лицу в маске лисы Братства. Она стоит в чёрной пустоте дверного проёма, которого раньше там не было.

«Ещё одна потайная дверь, как в антикварном магазине», — думаю я, прежде чем она делает шаг ко мне.

— Поймай для нас лисят, — шепчет она, хватая меня за запястье и увлекая за собой в туннель.

Холодная вода капает мне на лоб, отчего я вздрагиваю и просыпаюсь. На секунду убеждаюсь, что выпила слишком много на выпускном вечере и в итоге страдаю похмельем. Это оно. Всё остальное было просто ночным кошмаром.

Но затем я моргаю, полностью просыпаясь, и смотрю на потолок, расписанный причудливыми изображениями: люди в балахонах, в масках. Там много крови. О да, в этом искусстве чертовски много крови. Что, чёрт возьми, на самом деле происходит? Мой пульс учащается, и я изо всех сил пытаюсь сесть, но мои руки и ноги не двигаются с места. Повернув голову вправо, я вижу, что моё запястье привязано. На самом деле, оба моих запястья связаны. И обе лодыжки тоже.

Свечи мерцают на металлических подставках для факелов, равномерно расставленных по круглой комнате. Совершенно очевидно, что мы находимся под землёй; здесь нет окон, только фрески, нарисованные так, чтобы они выглядели как окна. Потолок высечен из камня, как и стены, и я почти уверена, что то, на чём я лежу, тоже сделано из камня. Моим обнажённым плечам холодно, когда я слегка ёрзаю, проверяя свои путы и моргая сквозь густую пелену.