Вместо ответа, Мариша снова уткнулась в Кирино плечо и зарыдала в голос. Только спустя четверть часа Кире удалось вытянуть из подруги причину её расстройства. Увы, известия были невесёлые. Папе Карло сделали операцию, которая вроде бы прошла удачно, но больной так и не вышел из наркоза. По мнению врачей, его кома была необратима.

– Я тебя искала,– всхлипнула Мариша,– они хотят отключить Папу Карло от жизнеобеспечения. Поедем, попрощаемся.

Визит в больницу оказался даже более тягостным, чем Кира могла себе представить. Никогда раньше она не видела своего начальника таким жалким: бледное до синевы лицо, запавшие глаза, седые влажные клочья волос на лбу. Казалось, он был уже мертвецом. Кира прямо-таки физически ощутила, как натягивается и рвётся тоненькая ниточка, связывающая этого больного страдающего человека с миром живых. Она не смогла сдержать слёз, и это, наверное, было спасением от безысходности. Ей стало немного полегче, тоска отступила, и домой к дочери Кира приехала уже в более или менее вменяемом состоянии.

Вечер прошёл как всегда. Уложив Тиночку, они долго сидели со Светланой на кухне, обсуждая невесёлые события этого дня. Прощание с Папой Карло как бы затёрло своей трагичностью вынужденное увольнение. По сравнению со смертью близкого человека, собственные мелкие проблемки стали казаться Кире несущественными и не стоящими переживаний. И всё же её состояние вряд ли можно было бы назвать безмятежным, когда вечером она отходила ко сну. Обычно Кира заранее планировала, куда отправится в живом сновидении, но в эту ночь ей было не до того. Она бездумно провалилась в сон с единственным желанием ничего не чувствовать.

– Одиннадцать, двенадцать…, да что ж вам неймётся,– Кира снова сбилась со счёта, потому что несколько чёрных птиц вдруг резко изменили свои траектории и вклинились в пока не посчитанную стаю.

Она лежала в густой траве, укрывшись между высоких стеблей от пронизывающего ветра, и от нечего делать развлекалась подсчётом птиц. У сновидицы не было никакого намерения оказаться на безлюдной продуваемой всеми ветрами равнине, ей вообще не хотелось этой ночью видеть живой сон, но так уж получилось. Впрочем, следует признать, что безрадостная картинка белёсого неба с кружащими в нём чёрными птицами как нельзя более соответствовала тому тоскливому настрою, с которым Кира отправилась в чертоги морфея. Так что предъявлять претензии за несанкционированный сон следовало исключительно её собственному подсознанию.

Из своего прошлого посещения этого места Кира уже знала, что ничего интересного в тут нет. Скучно и холодно. В идеале, было бы неплохо снова заснуть и проснуться уже утром в своей постели. Одна беда, спать ей совершенно не хотелось, так что пришлось убивать время, считая птиц в небе. Очередной порыв ветра пронёсся над равниной, превратив её в подобие бурного моря. Гибкие стебли пригнулись к земле, и в открывшемся просвете вдруг откуда ни возьмись возникла фигура человека. От неожиданности Кира охнула и сжалась в комок, инстинктивно принимая защитную позу эмбриона. А незнакомец вразвалочку подошёл к женщине и навис над ней грозной тучей, загораживая небо.

– Пожалуйста, не волнуйтесь,– попытался успокоить паникёршу неожиданный гость,– у меня нет намерения причинить Вам вред.

Кира послушно кивнула, однако при этом по привычке подметила двусмысленность формулировки в произнесённой им фразе. Незнакомец вовсе не утверждал, что не причинит ей вреда, он только констатировал, что у него нет такого намерения. Впрочем, во сне Кире нечего было бояться, тем более что гость не проявлял никакой агрессии. Это был представительный мужчина, высокий, немного полноватый и явно преодолевший пятидесятилетний рубеж. Одет он был довольно экстравагантно и старомодно. Таких домашних пиджаков и мягких, больше похожие на пижаму брюк, мужчины не носили века с девятнадцатого.

Несмотря на преклонный возраст, назвать его стариком просто язык не поворачивался, горделивая осанка и ясные молодые глаза напрочь исключали подобные определения. В каждой чёрточке незваного гостя сквозила уверенность в собственном могуществе и праве повелевать окружающими. Так и подмывало склониться в подобострастном поклоне перед этой монументальной фигурой. Ни на кого из Кириных знакомых этот тип не был похож, по-видимому, на это раз её подсознание решило обойтись без навязчивых намёков.

– Здравствуйте,– женщина торопливо вскочила на ноги, но кланяться, естественно, не стала. – Вы здесь живёте?

Пижамный мужик бросил насмешливый взгляд на смущённую женщину и картинно огляделся, демонстрируя вздорность подобного предположения. И действительно, во все стороны, куда ни кинь взгляд, тянулось море колышущейся травы, никаких строений не было и в помине.

– Кира, Вы не против убраться из этого неаппетитного места? – снисходительно поинтересовался гость. – Нам нужно поговорить, а тут не слишком комфортно.

То, что незнакомец назвал её по имени, было странно, но не слишком. В некоторых снах Кира уже сталкивалась с подобным явлением, когда люди её узнавали. Да вот хотя бы давешний Семён в приморском городке. Сон, что с него возьмёшь. И всё-таки самоуверенный тон этого типа ей не понравился, пижамный старикан как будто даже не сомневался в её согласии. В первый момент детский протест едва ни заставил Киру ответить на предложение незнакомца какой-нибудь колкостью, однако её рациональная натура быстро расставила приоритеты. Ну что она забыла на этой скучной равнине? Сон подкидывает ей интересного собеседника, а она капризничает. Этот пришелец из ниоткуда – человек явно незаурядный. Отчего бы и не скоротать время отсидки в живом сне за приятной беседой?

– С удовольствием,– Кира изобразила на своём лице самую радушную улыбку из своего арсенала.

Незнакомец уверенно подошёл и не спрашивая взял её за руку. Свет вдруг мигнул, и Кира обнаружила себя стоящей в центре большой богато обставленной комнаты. Отделанные дубовыми шпалерами стены, однотонные шёлковые обои, добротная старинная мебель и настоящий камин, обложенный для красоты диким камнем. Судя по всему, эта комната была кабинетом пижамного незнакомца. Рядом с окном располагался массивный письменный стол с кожаным креслом, а всю стену напротив занимали стеллажи с книгами. Надо сказать, что незнакомец и его кабинет замечательно сочетались друг с другом, словно были частями единого организма, и этот организм Кире очень понравился. Единственное, что немного портило впечатление – это кроваво-красный цвет мебельной обивки и штор. Но этот небольшой дизайнерский прокол можно было легко пережить, в остальном обстановка была красивой и уютной.

– Располагайтесь,– хозяин кабинета величественно указал своей гостье на кресло у камина. – Хотите чего-нибудь выпить? Может быть, чаю? – улыбнулся он, видя, что Кира смущённо крутит головой.

Словно подслушав слова хозяина, в дверь просунулась огненно-рыжая голова молоденького парнишки. Вслед за головой последовали и остальные части его долговязой фигуры. В руках парнишка держал поднос, на котором красовались две чашки в цветочек и плетёная корзиночка с печеньем.

– Ого, как тут у вас всё автоматизировано,– мысленно восхитилась Кира. – Это, наверное, я перенесла в сон мои отношения с Тиночкиной няней. Светлана тоже умеет появляться ровно в тот момент, когда в ней возникает нужда. Удивительное и необъяснимое качество.

– Прошу Вас, не стесняйтесь,– радушный хозяин первым взял чашку, как бы подавая пример не в меру скромной гостье. – Извините, что сразу не представился, меня зовут Ксантипа.

Вообще-то Кира и не думала стесняться, в конце концов, это же был её сон, и в нём всё принадлежало сновидице, даже пижамный мужик вместе со своим кабинетом. Однако сюжет сна требовал определённой манеры поведения, поэтому Кира скромно поблагодарила и взяла свою чашку.

– Я вижу, что Вас что-то тревожит,– Ксантипа изобразил на своём лице сочувствие.

Выглядела его мина насквозь фальшиво, видимо, величественный старик гораздо больше привык отдавать приказы, нежели сопереживать. Но даже если бы он прямо-таки излучал искреннее сочувствие, это вряд ли подтолкнуло бы Киру к откровенности. С какой стати делиться своими проблемами с первым встречным? Она уже открыла рот, чтобы сморозить что-нибудь развязно-беспечное и тем самым отделаться от навязчивого дознавателя, но в этот момент ощутила необъяснимую и в то же время прямо-таки беспросветную тоску. Буквально через пару секунд Кира уже чувствовала себя такой несчастной, замученной тяжкими невзгодами, что хранить в себе всю эту боль показалось ей невыносимой мукой. Нужно было поделиться своими бедами, переложить на кого-нибудь этот тяжкий груз.