Холодная вода увеличила мою дрожь, горячая чуть не обожгла, но дрожащими руками я всё же как-то сумела настроить нужную температуру… Смыла первый слой жира и крови – теперь я не сомневалась в составе этой слизи! – взяла обмылок и начала им натирать всё своё тело… Я всё ещё оставалась не в себе… Иначе бы заметила изменения сразу… Я НАТИРАЛА НЕ СВОЁ ТЕЛО!!! ЧЬЁ-ТО ЧУЖОЕ ТЕЛО!!! КТО ЭТО?!

Вскрикнув, я выронила обмылок, но выронила его не из своих рук – теперь я видела это отчётливо! Вода продолжала чрезмерно сильным напором поливать это тело, я чувствовала, как она стекает по нему, но…

Я замерла…

Что у меня во рту?!

Рванув назад к раковине, я розовой и сильно дрожащей – не своей! – ладонью быстро провела по запотевшему зеркалу и сразу же воскликнула от ужаса: за моей спиной, как в самых страшных хоррор-фильмах, стояла черноволосая незнакомка!

Обернувшись, я никого не увидела!

Сердце продолжило стучаться в горло… В висках запульсировало. Я схватила ручное полотенце и протерла им всё зеркало… И сразу же не поверила своим глазам… Из зеркала на меня смотрела… Канувшая в Лету… Я.

Мои густые седые волосы почернели и как будто стали ещё гуще, в моём рту заново отрасли двумя ровными рядами все зубы, моя грудь стояла колом от упругости, фигура выглядела не просто стройной, но даже спортивной – вверху живота вырисовывались линии никогда не существовавших на моём теле кубиков пресса, – моя кожа стала натянутой и предельно ровной, только неестественно сильно розовой… Белки глаз тоже чрезмерно розовы… Полопались капилляры?..

Что это?..

Я поклацала белоснежными зубами и провела по их гладкой поверхности указательным пальцем… Пощупала свою грудь… Кончиками пальцев коснулась сначала длинных и кажущихся шелковыми волос, затем ещё раз дотронулась своих красных алых губ и… Наконец вспомнила, что именно я натворила.

Дрожащими руками я надела на своё голое тело халат Геральта, который десять лет провисел ни разу не ношенным на крючке этой забытой всеми уборной. Я намеренно избегала даже случайного взгляда в зеркало: слишком непонятным и оттого страшным было то́, что оно мне показывало.

Для начала я решила осмотреть место происшествия. Продолжая дрожать, но уже, правда, чуть меньше, я вышла из уборной в одном халате и босая, стараясь обходить потоки кроваво-жировой слизи, которые я оставила за собой на пути из одной комнаты в другую. Замерев напротив самой большой лужи – той самой, в которой очнулась, и которая, судя по всему, выработалась моим телом, я стала осматривать этот ужас. Залитым слизью лежал мой слуховой аппарат. Стоило моему взгляду зацепиться за него, как я сразу же кончиками пальцев неосознанно коснулась своих ушей. С ними что-то произошло… Не знаю что и как, но, кажется, я стала лучше слышать саму тишину… Где-то наверху тикают часы?..

Следующим, за что зацепился мой взгляд, стали размотанные бинты, лежащие кучей в самом центре слизи. Я резко закатала рукав правой руки и замерла с приоткрытым ртом: от ожога не осталось и следа! Но вместо него появилось что-то другое. Я успела в который раз за прошедшие полчаса испугаться, прежде чем поняла, что внушительный шрам остался на моем предплечье от укола: именно в это место я вколола целых шесть кубиков вакцины Боффорта. Шрам выглядел жутко, словно белый ожог, уходящий внутрь руки, однако надобности в перевязке как будто не было – шрам не кровоточил и, коснувшись его, я поняла, что он и вправду совсем не болит, вот только кожа вокруг него оказалась неестественно холодной.

Оторвав кончики пальцев от шрама, я наконец в полной мере осознала произошедшее. Хотя моя логика и кричала мне о невозможности подобного, однако результат был очевиден: сработало.

Стоя напротив зеркала, я старалась дышать как можно тише и, кажется, постепенно у меня начало получаться – я начала успокаиваться. По крайней мере, руки и ноги с каждой минутой дрожали всё меньше. Успокоению способствовал процесс сушки волос: достав из-под раковины фен и свою старую расческу, я обдувала тёплым потоком воздуха волосы и лицо, и пыталась сосредоточиться хотя бы на одной мысли, но мысли как будто нарочно шли вразброс. И потому я решила помочь своему вниманию тем, что стала фокусироваться на самом простом: “Этого не может быть, но у тебя… Чёрный шелк волос… Смотри… Этого не может быть… Но твои волосы снова полностью почернели – от самых корней до самых кончиков… Так, они уже совсем высохли, хорошо, выключай фен и складывай его… Сложила… Хорошо, Мирабелла… Какой следующий вопрос тебя волнует?.. Почему ты потеряла сознание, почему у тебя остался шрам, почему ты проснулась в луже слизи, если всего этого не произошло с Редьярдом Рэйндом? Потому что… Потому что Рэйнд вколол себе всего лишь один кубик, а не шесть, потому что действие полученной им дозы наверняка направилось на погашение очага его заболевания, а не на омоложение… Омоложение… Да разве такое возможно?!”.

Я сглотнула нервный ком и вдруг поняла, что моё горло саднит, а язык напоминает высушенный наждак… Стоило мне только осознать своё обезвоживание, как я сорвалась: вместо того, чтобы подняться наверх, на кухню, я включила на всю мощность прохладный напор воды и стала пить прямо из-под крана.

Оставаясь в халате, я полчаса драила весь подвальный этаж при помощи швабры, тряпок и хлорированных средств – здесь не должно остаться и следа! Никто не должен даже заподозрить того, что здесь произошло что-то достойное внимания…

Тщательно вымыв пол, я протерла ножки стола, возле которого очнулась, потом протерла под ножками, потом поверхность стола, затем все плинтуса и все стены на пути в уборную, весь пол уборной, унитаз целиком, раковину, зеркало, полки, душевую кабинку – я не пропустила ни миллиметра! Собрав все использованные в этой уборке тряпки, я отправила их в чёрный полиэтиленовый мешок, в котором уже лежала моя пропитанная слизью одежда.

Остановившись только спустя полчаса, я наконец поняла, что́ только что сделала: на скорости двадцатилетней девушки за полчаса справилась с тем объёмом уборочных работ, с которым восьмидесятилетняя я не справилась бы и за полдня! Осознала же я это, когда с полным мешком улик в руках, всего за пять секунд, перепрыгивая ступеньки, поднялась по крутой лестнице на первый этаж. Не веря тем ощущениям, которые испытываю, на следующий этаж я не поднялась, а взбежала! Это было невероятно!!! Теперь всё моё тело колотило не от испуга и не от необоснованного холода, а, кажется, из-за неожиданного всплеска адреналина. Однако наслаждаться ощущениями мне всё ещё некогда – мне необходимо как можно скорее убраться отсюда…

Одежду для своего побега я приготовила заранее. Однако стоило мне надеть своё лучшее повседневное платье длинной чуть ниже колена и поверх него надеть растянутый кардиган, как я сразу же поняла, как серьёзно просчиталась с этим пунктом плана: эта одежда не подходит мне ни по размеру, ни по фасону. Как будто двадцатилетняя девушка сбежала из психушки… В таком виде я, несомненно, буду привлекать к себе лишние взгляды. Но выбора у меня нет: ничего лучшего в моей сумке не припрятано. Что же касается нижнего белья: от бюстгальтера сразу же пришлось отказаться, трусы обвисают… Катастрофа.

…И снова я стою у раковины, на сей раз расположенной в ванной комнате рядом со спальней, и безостановочно глотаю нефильтрованную воду из-под крана.

Исчезнуть, не попрощавшись (предсмертная записка не в счёт) – такой был план на случай, если вакцина Боффорта не убьёт меня. Согласно иному исходу, я просто не пережила бы эксперимента. Не попробовать я не могла, потому что терять мне было нечего – даже моя жизнь уже была на исходе. И вот я теперь имею то, что имею – эксперимент сработал, в чём не осталось никаких сомнений, а в моей затуманенной голове едва имеет общие очертания весьма смутное представление о том, что же мне делать с этим результатом дальше. И всё же кое-какие наметки у меня имеются…