– О, поверьте, его ещё вернут в Вену.

– Я рад за него. Лишь бы не возвращали сюда, – улыбнулся краем губ Пётр, давая собеседнику понять своё расположение к Разумовскому.

– Вы знаете, а я приглашён к нему в гости, – сообщил тогда Врангель.

– К Разумовскому?! – удивился Пётр.

– Да, но... у меня к вам весьма деликатное дело...

Врангель отошёл к столу и достал из верхнего ящика стола некую коробочку. Отдав её в руки Петру, он сел обратно в кресло и кивнул. Пётр удивлялся всё больше. Открыв коробочку и уставившись на внушительную сумму, он с вопросом посмотрел на собеседника.

– Некий барон там,... рисует картины и соблазняет жён, – намекал Врангель. – Есть подозрение, что у одной с ним была связь... А Разумовский вызвался мне помочь. У него на того барона зуб. Может, и не один.

– Боится лишиться зуба? – начинал Пётр догадываться, что хочет граф.

– Может быть, – дёрнул тот плечом. – Я же боюсь лишиться чести. Говорят, барон весьма тёмная личность и опасен. У него пропадают любовницы. Однако, больше всего я боюсь, как бы мой сын не оказался его.

– Что вы? – поразился тихо Пётр.

– Да, я откровенно заявляю это. Прошу, помогите в столь деликатном деле.

– Я не занимаюсь больше расследованиями, тем более подобными делами, – сразу закрыл Пётр коробочку, не собираясь принимать никаких денег и дел.

– Умоляю. Я заплачу много, – не хотел принимать отказа Врангель. – Подумайте.

– Я могу думать, много и долго, – поднялся Пётр и оставил коробочку на столе. – Прошу простить.

Он оставил кивнувшего на прощание графа и теперь хотелось покинуть бал и этот дворец...

Прогуливаясь в саду дворца, Иона с Габриэлой продолжали беседу о голубях. Они остановились у просторной высокой клетки, где голуби проживали со множеством удобств, и выглядело всё, словно это не клетка, а город для птиц. Здесь были и домики, и места для еды и пить, даже мини-фонтаны и аллеи из незнакомых растений...

– Я сделаю такую же голубятню дома, – восхитилась Иона. – А откуда эти голуби? Они такой разной расцветки! Совсем необычные. Белый с радужными полосками, чёрные с серебряными узорами. Удивительно!

– Я пришлю их вам, – улыбнулась Габриэла.

– Как благодарить? – удивлялась счастливая Иона.

– Никак. Я пришлю птенцов. Подрастут, им захочется своей жизни. У вас, уверена, им будет хорошо.

– Откуда у вас такие голубки?

– Из России. Мне подарил их один милый человек. Он и картину эту помогал рисовать... Правда, мой муж ревнует, – вздохнула с видимой печалью Габриэла.

– Нелегко с таким мужем, – хотела поддержать Иона.

– А ваш не ревнует? – удивилась её собеседница.

– Редко, – улыбнулась Иона. – У нас больше ревную я, чем он.

Габриэла открыла дверцу голубятни и протянула руку. Сразу подлетела белоснежная голубка с радужной полоской перьев. Иона с восхищением наблюдала за птицей, словно та явилась из какой сказки.

– Моя Колумбина, – ласково улыбалась голубке Габриэла. – Мы её привезли из России... Она мне очень дорога.

– Понимаю, – улыбалась Иона, и графиня протянула ей сидевшую на ладонях птицу:

– Погладьте, её оперение – просто шёлк.

Иона несмело прикоснулась к голубке. Невероятно нежная, тёплая, и да, шёлковая... Сказочная!

– О, у вас здесь целая страна! – с восхищением сказал и подошедший Пётр.

– Петенька! – обрадовалась видеть милого Иона. – Как ты находишь эту оранжерею?!

– Полагаю, дома хочется подобную, – догадался он, с умилением улыбаясь ей и графине Врангель.

– Когда моя Колумбина подарит ещё птенцов, обещаю, они ваши! – сказала Габриэла.

– Я буду так благодарна вам! Я заплачу, сколько скажете! – не скрывала радости Иона, а графиня махнула рукой:

– Что вы! Никакой платы не приму! Это от души. Я вижу, что с любовью будете заботиться о них.

Она направила Колумбину лететь, и та вернулась в свой голубиный город.

– Что ж, – вздохнул Пётр, принимая руку милой супруги. – На этой замечательной ноте, увы, придётся прощаться.

– Как?! – удивилась та, а с нею и повернувшаяся графиня:

– Почему так скоро?

– Увы, – только и кивнул Пётр. – Неотложные дела появились.

Он поклонился, одарил протянутую ручку графини поцелуем, и направился с Ионой к выходу:

– Родители твои уже ждут в карете.

– Что происходит? Мы же почти ничего не успели здесь... Петенька? Ты кого-то увидел?

– Встретил, – кивнул он и замолчал остаток пути до экипажа.

Тишина длилась недолго, когда карета выехала за пределы Стокгольма. Иона сразу долго посмотрела на супруга рядом и спросила:

– Так что же произошло? Кого встретил?

– Препятствие отдыхать, – продолжал тот смотреть в окно.

– Ах, Пётр Петрович, – тепло улыбнулся тесть. – Всё пустяки. Убежали так, словно поймают и заставят сим делом заниматься.

– Такие могут заставить, – пробубнил еле слышно Пётр и со вздохом взглянул на супругу. – Начнём лучше строить курятник.

– Голубятню, – поправила она его.

– Ну да, я и говорю, голубятню, – кивал он.

Иона лишь вздохнула. Она видела растерянность супруга и переживание, которое было нешуточным. Она знала, как он просто хочет давать уроки будущим полицейским и сыщикам, но никак больше не заниматься сам какими-либо расследованиями. Малейший намёк, и Пётр выбит из колеи.

Он может сразу собраться, даже заняться каким делом, если оно окажется действительно важным и под силу ему, но... Это будет не то, чего он хочет.

Иона сразу, как приехали домой, потянула его за руку за собой. Он хотел, она знала, закрыться в своём кабинете, погрузиться в себя. Только у неё была другая идея... Пётр быстро считал в её взгляде всё, что она задумала.

Недолго общаясь глазами, они ушли к себе в спальню. Туда, где время вновь было лишь для них. Здесь тепло, уютно. Здесь ласки, любовь и жаркая страсть... Здесь самые желанные прикосновения и танцы тел, праздник душ...

Сколько в мире мест, сколько есть чудес,

Мне всё равно теперь, ведь ты здесь.

Мы с тобой вдвоём эту жизнь пройдём

И испытания все гордо перенесём.

Вместе в стране любви без сомнений,

В стране восторга и сладостных ощущений.

Здесь я и ты, я – твой, а ты – жизни моей наслаждение.

Сколько волшебства и сколько магии

От рук твоих, от глаз. Судьбой мы связаны.

И не разлучат нас интриги, заговоры.

Любовью истинной навек повязаны.

Вместе в стране любви без сомнений,

В стране восторга и сладостных ощущений.

Здесь я и ты, я – твой, а ты – жизни моей наслаждение.

Просыпаться в тепле объятий,... любящих, до счастливых слёз, как в последний раз, – каждое утро им было дорого. Невольно и Пётр, и Иона задумывались о том, как счастливы, как не хотят той самой неизбежности, что впереди когда-то, пусть как можно позднее, но... смерть... Она заставит их закрыть глаза и погрузиться во тьму. Она заставит... Нет! Не думать! Не сейчас! Он здесь, она рядом. Они держат друг друга в объятиях – так и надо каждый день, каждое утро, вечер, ночь!