– Иона, соблазняешь.

– Да, я за любовь! Не за эти правила, из-за которых женщинам в наш век страдать суждено. За что заставлять надо выходить замуж по долгу? – пояснила Иона.

– Я хочу, да, и я постараюсь уговорить Карла бежать, ты права. Сама о том думаю... А мужу напишу в дороге, чтоб простил и ждал, что вернусь и не оставлю ни его, ни детей. И так вместе не жили в любви. Так и останется. Другому я принадлежу. Знать супруг должен. Пусть хоть через письмо.

– Правильно, – вздохнула Софья поддержав. – Любовь так важна... А супруг, коль понимающий, остынет.

– Будет время ему подумать, пока Габриэла не вернулась, – кивнула Иона.

– Я всё равно чувствую себя виноватой. Перед всеми, – поднялась Габриэла и отошла к окну. – И перед супругом, и перед Карлом... Перед детьми. Перед вами всеми... Я не хотела, чтоб сложилось так, а виновата я.

– Не говори так, – встали рядом Софья с Ионой и обняли.

– Думаете, он приедет? – сомневалась Габриэла в успехе.

– Обязательно! – воскликнула Софья и взглянула на часы. – К тому же ещё не время.

Они стояли у окна, наблюдая, как Пётр и Алексей сидели в тени на скамье, а прогулявшийся вокруг Тико присоединился к ним позже.

– Он всегда такой? – поинтересовалась Габриэла и спросила Иону. – Ты говорила, Тико вдовец?

– Да, – печально вздохнула та.

– Как он живёт? – посочувствовала Габриэла, замечая, как тот, даже сидя с друзьями, выглядел печальным.

– Воспитывает двух сыновей и неугомонную красавицу-дочь, – улыбнулась Иона. – Жизнь, как ни больно, а продолжается после...

– Я не буду ждать, – мотала головой Габриэла. – Я убегу с Карлом. Я не буду терять то драгоценное время, которого мало, чтобы быть счастливой и сделать счастливым его...

* - из романса, Н. П. Николев, 1793 г.

– И мы бы убежали, – улыбнулись друг дружке Иона и Софья, когда Габриэла, увидев в окно прибывшего Карла, убежала.

Карла встретили Пётр, Тико и Алексей. Они о чём-то беседовали, тот с сожалением развёл руками, но видно было: получал слова поддержки. Габриэла же бежала встретить его, любимого. Терять время не хотелось. Любовь звала, торопила и будто уверяла помочь счастью случиться.

– Может, всё же муж как-то замешан в истории с Колумбиной? – спросила Софья, с умилением наблюдая, как Габриэлу и Карла оставили одних, как те медленно уходили подальше в сад и там заключили друг друга в неудержимые, крепкие объятия.

– Она боится думать на него, – так же с сопереживанием наблюдала за ними из окна Иона. – Он не был никогда чрезвычайно жестоким и тем более не вор.

– Жалко их, – вздохнула Софья. – Неужели всё так грустно закончится?... За несколько шагов, секунд до счастья?

– Ты знаешь, а я верю в лучшее, – улыбнулась Иона. – Я знаю не одну даже изящную девушку, не говоря о крепком мужчине, которые живут с чахоткой уже долго.

– Да, в наше время почему-то есть те, кто гордо заявляет, чем болен, что чахотка придаёт румянца и аристократический блеск в глазах.

– А такие юные красавицы на зависть бледнее, печальнее и изящнее остальных. Я слышала, некоторые закапывают в глаза белладонну, чтоб думали, что у них чахотка.

– Куда катится мир? – вздохнула с таким же непониманием происходящего вокруг и Софья. – Болезни становятся чем-то престижным.

Они замолчали сразу, заметив, что в саду появилась ещё одна фигура... Прибыл граф Врангель. То ли он выследил Карла, то ли просто вернулся, но его возмущение было на виду. С замиранием сердца Иона с Софьей следили, как Врангель чуть ли не скандалил, указывая виновато смотревшей в землю супруге на ворота.

Там ждала коляска, в которой он сюда приехал, а подошедший к ним Пётр старался как-то словом успокоить Врангеля и просил отойти поговорить в сторону.

– Не получится, – понимала Софья, но Иона сорвалась с места, убегая в сад, к мужу, чтобы помочь как-то уговорить Врангеля поступить иначе...

– Умоляю! – видя, что вот-вот разразится скандал, Габриэла подбежала к мужу, не желающему слушать ни слова Петра, а к ним вот-вот подбежит наполнившаяся эмоциями и Иона.

– Умоляю, – Габриэла встала рядом с супругом, взяв его под руку, и встретилась с его полным и обиды, и возмущения взглядом. – Я собиралась написать вам... Я вернусь домой, к детям, обещаю. Сразу же! Завтра же выезжаю, но... простите...

– Не со мной, – кивал он и усмехнулся, оглянувшись на оставшегося стоять в стороне Карла.

Тот отошёл подальше, скрылся за высокими кустами роз, и слышны были лишь еле-еле доносившиеся звуки кашля. Врангель снова взглянул на Петра, но тот молча ушёл с подбежавшей супругой, оставляя его с Габриэлой наедине.

– Что бы сейчас ни произошло, – говорил Пётр тихо, медленно удаляясь с милой к дому. – Мы собираемся в путь. Я уже приказал слугам собирать всё в дорогу. Алексей дальше займётся расследованием про Колумбину, а мы завтра уезжаем.

– И Габриэла с Карлом хотят завтра уехать, отвезти малыша-дикаря назад, а потом в Швецию. Карл обещал её не покидать, – улыбнулась Иона, веря в лучшее. – Они должны быть вместе.

– Я промолчал бы, – помотал головой Пётр, тяжело вздохнув. – Это скандал, при живом муже в открытую бегать к любовнику. Пусть так сложилось, но... Молчу.

Как бы Пётр ни сомневался или боялся скандала в семье Врангелей, но граф уехал, оставив супругу здесь, у Аминовых. Стоя с Ионой у окна гостиной и наблюдая дальше за происходящим, потому что она не могла оставаться в стороне, Пётр тоже заметил, как Габриэла была и рада, и напугана. Эмоции переполняли...

Сразу, как муж уехал, Габриэла бросилась к вышедшему навстречу Карлу. Тот скорее спрятал окровавленный платок в карман и заключил её в крепкие объятия. На обоих было невозможно смотреть без слёз... Слёзы сами наворачивались. Душа плакала с ними, за то счастье, которое выпало им и, возможно, будет коротким.

Вопреки всему о худом исходе думать совершенно не хотелось. И даже Врангель позволил супруге вернуться в Швецию в компании любимого, дал им время быть вместе и насладиться в полной мере теми минутами любви, которые ещё есть.

Как запланировали, как хотелось, так и сбывалось. Всё же жизнь открывала двери во что-то лучшее. Надежда и вера расцветали с каждым часом и шагом... Всё ещё может быть хорошо... Будет жизнь. Будет торжествовать справедливость. Будет править всем истинная, светлая, добрая любовь...

Батурин. Дворец Разумовских... Что отец, что сын любили частые встречи, посещать разные балы и устраивать их. Это было лишь на руку приехавшему сюда вновь Петру. На этот раз он под руку с супругой вышел из кареты, доставившей их ко дворцу Разумовских, чтобы посетить очередной музыкальный вечер.

– Я всё же надеюсь, что Алексей отыщет Колумбину в Петербурге. Лишний раз будет причина приехать в Швецию, привезут её с птенцами к нам, – улыбалась Иона, ступая с мужем ко дворцу.

– Я верю в другое, потому мы и здесь, – нежно поцеловал её ручку милый. – За Врангелем тянется некий шлейф и, возможно, ниточка ещё здесь.

– Почему? – не понимала любимая. – Ты всё ещё думаешь, что похититель здесь?

– Что-то здесь есть, – кивал Пётр, но оставался в своих размышлениях пока один. – Давай договоримся? – остановившись в холле у зала, куда их проводил встретивший дворецкий, он снова поцеловал руку любимой.