– Да...

Их нежный шёпот и время — только для них. Судьба дала им шанс повторить снова танец любви, повторить полёт и восторг быть одной вселенной. Это казалось чем-то невероятным, опять и опять новым и безумно прекрасным...

Почему нельзя жить без печали,

Чтоб от горя плакать перестали,

Чтобы сердце милого в себе хранило,

А судьба от бед освободила?

Так судьба моя распорядилась,

Беспросветной тьмою обратилась,

Что видеться с любимым не смогу,

Что жизнью больше я не дорожу.

За что, за что смертельный сон, глубокий,

За что мне рок достался столь жестокий,

За что надежду всякий отнимает

И помощи любой меня лишает?...

Вид прелестный, милы взоры!

Вы скрываетесь от глаз;

Реки и леса и горы

Разлучат надолго нас.

Сладко было спознаваться

Мне, любезная, с тобой;

Горько, горько расставаться,

Горько… будто бы с душой!

Сердце ноет, дух томится;

Кровь то стынет, то кипит;

За слезой слеза катится,

Стон за стоном вслед летит.

О несносное мученье,

Что любезно, то терять!

Медли, медли, разлученье…

Медли душу отнимать!

Нет отрады! Всё теряю —

Час разлуки настает!

Стражду, мучусь, рвусь, рыдаю —

Ах, прости… прости, мой свет!

Во слезах, в тоске и скуке

Продолжится жизнь моя.

Будь спокойна ты в разлуке —

Пусть один терзаюсь я!*

Ликование ощущал Пётр, когда вошёл в гостиную тем вечером.

Иона... Она, его возлюбленная, сидела за фортепиано, играла и пела. Пётр обожал слушать её хрустальный голос и русские романсы, как тот, что она сейчас исполняла.

Среди слушателей на диване рядом сидели, держась за руки и смотревшие друг на друга с любовью, хозяева дома: его брат, Алексей, с супругой Софьей. Пётр встал у фортепиано, дослушал грустную и трогательную песню любимой и когда она подняла к нему печальный взгляд, поцеловал её ручку.

Этот вечер, казалось, не принесёт больше никакой тревоги. Грустные мысли о том, что произошло в судьбе Габриэлы и Карла, – были единственными среди присутствующих, потому Иона и исполнила именно этот романс. Он вспомнился им, он так подходил под историю любви Габриэлы, что душа сжималась от сопереживания и сочувствия ещё больше.

Углубиться же в размышления или начать какую беседу помешал прибывший пожилой слуга. Он остановился в дверях и когда Алексей с Софьей с удивлением оглянулись, сообщил:

– Граф Врангель, просят принять.

– Вот как? – удивился Алексей не меньше остальных и переглянулся с Петром.

Тот выпрямился, готовый ко встрече с Врангелем, и Алексей кивнул слуге. Слов лишних не нужно было. Тот понял, что графа стоит проводить сюда, и удалился.

Алексей сел обратно возле супруги, а Пётр пожал плечами, но никто не проронил пока и слова. Ожидание появления Врангеля каждому показалось долгим. Странным было то, что он до сих пор не появился в гостиной, и когда открылась дверь, лицо появившегося слуги выражало растерянность.

– Что случилось? – удивился Алексей и строго вопросил. – Где граф Врангель?

– Простите, барин, – виновато сглотнул слуга. – Графа не оказалось... Вернее, он был... Он ушёл, исчез, – запинался в словах слуга и разводил руками.

Видно было, искал слова и волновался изрядно, но так, будто совершил или случилось что гораздо хуже.

– Пропала! – завизжал откуда-то в доме женский голос и послышался топот кого-то быстро бегущего по лестнице, а потом по коридору.

– Обожди-ка здесь, голубчик, – Алексей отодвинул слугу в сторону и вышел в коридор.

К нему навстречу бежала перепуганная пожилая служанка. Она спешила и резко остановилась, тяжело дыша:

– Пропала, барин! – опустилась она на колени. – Не уследила я! На минуту вышла, вызвали вы, мне сказали, а я-то потом... Я ж увидела, что забрал клетку-то некий человек в плаще и на выход! Я не успела! Их двое было. Ушли! Ушли за ворота! Украли голубку! Колумбину-то! – она перечисляла, переживала, рыдала, пока рассказывала, а её паника и страх передались каждому.

Иона с Софьей бросились к окну. Пётр подошёл к Алексею и с вопросом взглянул на застывшего в испуге слугу, который явно что-то знал...

* – М. М. Херасков, 1796 г.

Кто, почему и как так вышло, что Колумбину похитили тем вечером, оставалось загадкой. Причём, как выяснилось, птенцов оставили просто на столе на платке. Иона с Софьей сразу забрали птенцов, осторожно устроив их в другой клетке, которую служанка с лёгкостью отыскала на чердаке. Поставив эту клетку на столе и накрыв платком, дамы сели рядом, а Алексей тем временем приказал явиться в гостиную всем слугам, а ворота и двери запереть на замок. Пётр лично проследил, чтоб указания были в точности выполнены, и последним вернулся в гостиную.

Иона с Софьей с замиранием следили за начавшимся допросом. Слугу за слугой Пётр и Алексей допрашивали отдельно, выяснив, что единственный, кто отсутствует и кого пока не обнаружили, был охранник, который должен был находиться в то время на посту у ворот.

Многие из слуг не видели ничего, узнав о произошедшем похищении только сейчас. Кто-то сказал, что слышал громкий шум в комнате Габриэлы, кто-то утверждал, что видел таинственную фигуру в капюшоне, которую проводил как раз граф Врангель к воротам, кто-то стал делать предположения, не сама ли графиня Врангель забрала птицу и ушла...

– А ты? – с удивлением взглянул Пётр вновь на того самого пожилого слугу, который тем вечером объявлял о приезде графа Врангеля. – Что видел?

– Ведь видел, – кивал Алексей, встав перед слугой в строгой позе.

Тот читал в глазах строгость, что пока не узнают всё, никого из гостиной не выпустят...

– Признавайся, – терпеливо сказал Алексей.

Слуга сглотнул, выдержал паузу и кивнул:

– Я объявил вам о приезде графа Врангеля... Так сказал тот человек. А когда вернулся пригласить его пройти в гостиную, никого не обнаружил. Я вышел на двор, – терял слуга от волнения дыхание, но продолжал. – Уже у ворот я видел, как странный человек уходит с чем-то под плащом, но, поскольку было темно, я не мог разглядеть, что это было.

– Он уходил один или их всё же было двое? – удивился Алексей.

– Я видел только одного человека, в плаще, – кивал слуга.

– Где был охранник? – поинтересовался Пётр.

– Я его не видел, – признавался слуга.

– Как он мог исчезнуть? – поразился Алексей и указал двум из слуг. – Ты и ты, ещё раз прочесать всё! Найти его!

– Вроде всё понятно, что его нет, но я помогу, – отправился Пётр лично обыскивать с несколькими слугами всё вокруг, но спустившийся вечер и темнота мало что помогли обыскать, кроме самого дома.