Охранник же затаил дыхание от подступившего страха, что его ждёт ужасная участь, которой надеялся избежать, и понимал, что лучше всё искренне рассказать... Может, хозяин и смилуется...

* - «Последнее дело графа Аминова», Татьяна Ренсинк.

** - «Внезапная удача», Татьяна Ренсинк.

– Я долго не буду ждать, – добавил Алексей со вздохом, и охранник немедленно ответил:

– Простите, Ваше Сиятельство. Я позволил вынести клетку, я. Я не собирался, но там сам Врангель был, документ показал. Печать настоящая! Денег дал, да каких! Я и согласился уйти... гулять.

– Гулять ты любишь, понял. Ты уверен про документ? – усмехнулся Алексей. – Я ж тебя учил различать печати.

– Уверен, документ настоящий, – был убеждён охранник.

– А выглядел как сей господин Врангель? – продолжал спрашивать Алексей.

– В шляпе был. Русые волосы, завязаны в хвост, – рассказал тот.

Алексей переглянулся с Петром, и брат пожал плечами:

– Бывает.

– Кто с ним был? – продолжал Алексей дальше расспрашивать охранника.

– Человек в плаще... Он уносил клетку под плащом. Капюшон скрывал его лицо, но... Я помню его. Лично не знаю, но видел его как-то в компании Разумовского. Я запомнил его, поскольку тогда был скандал между ним и одним молодым человеком.

– Что?! Ты уверен? – поразился Алексей, переглянувшись с не менее удивлённым братом.

– Да. Врангель дал мне ещё голубиное перо. Сказал, что оно принадлежало особенному голубю, который приносит удачу и мир тем, кто пером таким владеет, – достал тот перо из-за пазухи и показал.

– И ты купился?! – был Алексей поражён.

– Да, это перо Колумбины, – подошёл Пётр, узнавая радужный цвет пера. – Я пообщаюсь с Врангелем, а там, скорее всего, опять с Разумовским.

– Разумовский, – нахмурился Алексей. – Что за интрига?

– Есть некоторые стёклышки в моей мозаике, которые ведут именно к нему, – загадочно ответил тот. – Сначала интересно, кто выкрал документы Врангеля или подделал, представляясь им.

– Ты возвращаешься и, увы, пока что покидать ворота будет запрещено, – Алексей строго взглянул на охранника и кивнул на выход.

Тот с пониманием и энтузиазмом выполнить всё, что требуется, лишь бы не постигла немилость, зашагал вместе с ним и Петром на улицу...

Следующий шаг был ясен. Дома Алексей позаботился о записке для Габриэлы, чтобы сообщить о похищении Колумбины, а Пётр – о записке для Врангеля, с просьбой встретиться тоже по причине похищения голубки.

Вечером же, после ужина в узком семейном кругу, Пётр уединился в его с Ионой спальне. Он пробыл там один недолго, но сидел в кресле перед столом и попивал коньяк, погрузившись в размышления. Иона тихо пришла, сев на диван рядом, и молча наблюдала за ним. Она любовалась и жалела. Ей всегда было его жаль, если не получалось составить «мозаику», как он любил называть любое расследование, каким занимался.

В какой-то момент пригубив коньяк, Пётр заметил её, сидевшую вот так и смотревшую с беспокойством в ответ.

– Никак, – тихо сказал он. – Пока никак.

Иона молчала и не двигалась. Она уже привыкла к тому, что милый сейчас будет дальше размышлять, и мешать ему не стоит, чтобы мысль не прервалась...

– Мы встретили Врангелей на том балу, – откинувшись на спинку кресла, в котором сидел, выдохнул расслабленно Пётр и уставился в потолок. – Ты смотрела картину... Голуби, девушка... Подошла Габриэла. Там и Врангель появился. Ревностный... Да, он уже ревновал. Он знал, что супруга нарисовала голубей именно от любви к Карлу. Он присылал ей голубку, потом оставил её ей... Любовь...

Пётр выдержал паузу и продолжил:

– А дальше началось... Украли голубку и картины... Ту самую картину с голубями и с берёзовой рощей. Россия... Карл отсюда, да и что ещё?!... Потому она нарисовала русскую природу?... Тоска по любимому, тяга. Возможно. Пока другой причины не знаю. Но кто украл всё это и зачем? Сам Врангель? Да зачем ему это надо, тем более что сам просил следить за его женой, подозревая в изменах?... Любовник? А ему зачем? Чтоб любимая как-то к нему прибежала? А зачем похитили тебя тогда?

Иона молчала, затаив дыхание, словно любимый вот-вот и поймает нужную ниточку, или отыщет то самое стёклышко, чтобы дальше составить мозаику...

– Ты оказалась, как и Колумбина, и Врангели, где?... У Разумовского. Голубка – в погребе заброшенного дома... Ты тоже была где-то в таком же месте... Не в одном ли и том же?! Но ты в то время голубки не встретила. Всё это мы узнаем на месте... Да, – кивал Пётр, прищурившись и так и глядя в потолок. – Разумовский... Интриган, авантюрист... Что ему до нас? Возможно, по тебе соскучился? Бред полный... Нанял кого отомстить? Тоже бред, слишком слащавый и самовлюблённый. Внимания ему хватает. Но почему тогда ты, Колумбина и картины?... Нет, – протянул Пётр. – Картины были выброшены по пути... К счастью, не так далеко от нашего замка. Почему? Тяжёлая ноша? Возможно... Места занимают много и не столь важно, и уничтожены сразу. Раз, и нет, и нет памяти о них... Хорошо... Выкинули на первом попавшемся месте, по случаю, у водопада... Но Колумбину не уничтожили, берегли. Дали птенцам вылупиться... Для чего выкрали и кто? Врангель вряд ли знал, как и Разумовский... Как бы я хотел, чтоб кто-то из них был виноват, но это не они.

Пётр снова замолчал. Он сел прямо, облокотился локтями на колени и стал смотреть на любимую:

– Здесь есть ещё люди, которым это всё было выгодно и нужно. Но кто?

– Милый, – нежно улыбнулась Иона. – Истина так близко, ты снова меня восхищаешь.

Отставив коньяк, Пётр поднялся, потянул любимую встать перед собой и заключил в жаркие объятия:

– Хочу восхитить ещё больше. Особенно своей верностью.

– Я верю, что верен, но запах... Ты был с Алексеем, верно? От вас пахло коньяком и цветочными духами. Софья мне сказала, где охранника нашли, но я... Я верю. Она поверила милому, и я...

– Я боялся, ты выследишь меня там, – засмеялся с умилением Пётр. – Да, мы забежали туда, вытащили охранника... Ах, – махнул он рукой, став серьёзнее.

– Я бы выследила, если бы узнала раньше. Прощу, потому что напугана. Измена — для нас страшное слово.

– Это слово, как действо, не для нас, – целовал её милый, а Иона, наполняясь ответной страстью, направляла его в своих объятиях к постели...

«Я вернусь к тебе, любимый,... жизнь моя и смысл», – вспоминала Габриэла свои последние слова милому, покидая тем утром его дом.

Трудно было расставаться хоть на час. Габриэла собиралась вернуться к нему и уже не расставаться. Карл готов был и в Швецию ехать, чтобы там быть рядом, но сначала бы они вместе вернули мальчика-дикаря к другу в Баварию, откуда тот сбежал.

Получив записку о похищении Колумбины, Габриэла испугалась и расстроилась. Она решительно собралась к Аминовым, чтобы выяснить всё, и обещала Карлу сразу вернуться. Они оба верили, что так и будет. Всё теперь будет хорошо. Они будут вместе, будут бороться с судьбой за право любить и быть здоровыми.