Хотя, трупу ли? За чёрным стеклом лица загорелись два синих глаза, будто кто-то решил посмотреть на пещеру с той стороны чёрного зеркала. Дракону, тоже было не до этого. Он вдруг понял, что глотать пищу не пережёвывая, не самый здоровый образ жизни. Но что поделать, наполовину он всё ещё был змеем. Причём, в вопросах еды, на более важную половину. И сейчас в его желудке начались неприятности. Змей — раз он глотает как змея, то не будем называть его драконом — начал пляску, которая с лёгкостью затмила бы выступление питона Каа перед бандерлогами. С точки зрения бандерлогов, конечно.

Бешено извиваясь, он бился хвостом, головой и всем остальным между полом и потолком. Чудом, не задев лотос по центру. Видя такую опасность, горгоны вцепились в тело спятившего союзника, стараясь подавить его опасные конвульсии. Те, кто были на ногах, а та, что потеряла управляющего её телом зеркального клона, отлетела, отброшенная могучим ударом хвоста в стену, переломав себе ещё и позвоночник.

Горгоны защитили лотос, но большой ценой. Змей разбил хвостом пару зеркал, после чего две горгоны сломались, как и первая. Ещё у троих треснули зеркальные лица, что привело к тому же результату. Выпустившие их в реальность зеркала тоже треснули и почернели. Оставшаяся пара смогла прижать голову и хвост агонизирующего змея к полу. Не факт, что это была их заслуга, потому что к тому времени он уже сдох.

Но синие глаза смотрели не на них, а на вздутый живот рептилии. С шипением его пересекла трещина в зеркальной шкуре. Из неё потекла расплавленная плоть. Её белёсый поток становился всё сильнее с расширением раны и под конец из трупа вылез маленький, но чертовски ядовитый гриб.

Ни на кого, не обращая внимания, он потопал к чёрному лотосу. Две оставшиеся в живых горгоны попытались броситься наперехват, но оказалось, что у одной сломана нога, а у второй половина рёбер, что тоже не добавляло скорости. Но первой гриб настигла именно она. Только чтобы рухнуть ему под ноги от растворённых коленей, пришедших в контакт с парой грибных щупалец. Вторая пара сжала голову горгоны с боков. Короткое шипение растворяемой плоти и зеркало вываливается из наполненной ядовитой кислотой головы на пол, чтобы тут же разлететься чёрными осколками.

К этому времени к грибу подползла последняя горгона со сломанной ногой. Гриб просто плюнул ей в лицо и пьяной походкой направился к лотосу. А горгона, чьё зеркальное лицо начало растворяться, попыталась повторить предсмертный танец змея, но быстро его закончила, ударившись затылком об пол, отчего зеркало лопнуло, вместе с головой.

Мёртвая горгона с синими глазами за чёрным стеклом следила, как гриб подошёл к цветку и застыл, вступив в переговоры. Собственно, их вполне можно было подслушать, ведь лотос общался с помощью своей ауры, а она заполонила всю пещеру. Её колебания ощущались как самые настоящие слова.

Нет, это не переговоры, — понял пришелец, захвативший тело зеркальной марионетки. Это манифест чёрного лотоса. Он вещал:

Гриб, замерший около цветка, кивал, соглашаясь с каждым предложением.

На это изречение кивка не последовало. Гриб замер в задумчивости.

Если бы у гриба были плечи, он бы явно ими пожал. А так ограничился тем, что можно было понять, как пожатие всеми четырьмя щупальцами.

Замерев, будто услышал что-то очень знакомое, гриб затрясся всем телом, а потом выразил своё отношение к идее создавать добро, отвечая на зло, ещё большим злом. Его просто стошнило на чёрный лотос большущей струёй ядовитой кислоты.

Интересно, — подумал пришелец, наблюдая, как аура умирающего цветка превращается в сжигающее всё в пещере адское пламя, — этот рвотный рефлекс означает «нет» или, учитывая, что он ответил на идеологию зла, насилием, «да»?

Наверно, всё же «нет», решил он, наблюдая, как сгорает захваченное им тело. В последний момент он увидел, чёрное, но совершенно целое зеркало на потолке. После чего тело горгоны рассыпалось пеплом.

Прошло немного времени, пламя, сожгло всё, что могло гореть и начало затухать. А из чёрного зеркала с потолка на пол выпал скелет с горящим синим огнём глазницами. От падения кости сразу рассыпались. Если бы в пещере оставался посторонний наблюдатель, то он мог бы заметить, что кости скелета и черепа принадлежат разным людям. И энергия, заключённая в черепе почти не передаётся остальным костям. Отчего они обладали крепостью пластикового скелета из класса анатомии средней школы.

Но наблюдателя никакого не было и череп без свидетелей своей временной недееспособности, собрал кости обратно. И сразу начал разгребать шлак на месте расплавленного, а потом самосожжённого цветка. Пару минут поиска, и скелет выпрямляется, держа в костяных пальцах антрацитового цвета шарик. Ядро чёрного лотоса. Квинтэссенция всей накопленной за пятьдесят лет энергии.

Не проявляя особого почтения с тому, что любой демонический практик красного уровня назвал бы величайшим сокровищем, скелет положил ядро между засветившимися синим зубами, и одним движением челюстей, расколол его.

Все его кости охватило чёрное пламя, а над черепом расцвёл в воздухе фантом чёрного лотоса.

— Не стоило тебе убивать моего сына, глядя на призрачный цветок горящими синей энергией глазами произнёс череп ведьмы. Вместилище её посмертного проклятия убийцам своего сына и усиленный энергией Бездны того, кто занял его место.

Сложная ситуация, — размышляло ожившее проклятие ведьмы, не обращая внимания на последние попытки духа чёрного лотоса взять его тело под контроль и вернуть поглощённую энергию. — Моя миссия выполнена. Проклятие исполнено. Но я всё ещё живу. Значит, есть следующая цель?

Скелет задумчиво застыл в середине пещеры. Его кости начали чернеть, а синий огонь, ранее горевший только внутри черепа, понемногу расходился по поверхности всех костей. Особенно сильно вокруг черепа, разгораясь как факел и пробуждая скрытые в его костях воспоминания.

Одно из них заставило пламя в глазницах превратиться в две синие звёзды. Новорожденный демон нашёл смысл своей жизни.

Я открыл глаза и уставился на своё отражение в треснутом зеркале. Оно уставилось в ответ, не делая никаких поползновений к самостоятельной жизни. Самый вверх окна неуверенно золотился первыми лучами краешка встающего над горизонтом солнца. И я был ещё жив. Хотя лицо в зеркале уже сменило цвет с аристократически-бледного на нежно-зелёный. Короче, как сказал один генерал — нечего думать, прыгать надо.

Во времена разгула демократии в России был такой анекдот. Одного генерала и шимпанзе посадили в комнату, чтобы проверит, у кого интеллект выше. К потолку подвязали связку бананов, а у стен поставили несколько ящиков. Генерал сразу стал прыгать за бананами, а обезьяна говорит ему: «Может нам надо сначала подумать?»

Генерал, не прекращая прыгать, уверенно отвечает: «Чего тут думать?! Прыгать надо!»

Поднявшись на ноги и немного попрыгав, убеждаясь, что циркулирующая по ним ци не дала им затечь от долгого сидения. Потом взял бутылку, распахнул окно, кинул коктейль Молотова в бочку с напалмом и прыгнул вниз с третьего этажа.

Простой трюк для практика, даже на начальном уровне создания даньтянь. Хотя этого самого даньтянь сейчас было не густо, так что, упав, я ушёл в кувырок через плечо, равномерно распределяя удар земли по всему телу. Вверху ухнуло, мне на голову посыпались выбитые стёкла, но времени обращать внимание на подобные мелочи, не было. Я подбежал в центральной яме на площади, откуда выкопали корень чёрного лотоса, и бросил в дыру в земле последнюю бочку. Яму будто специально выкопали под её размер. И по устоявшейся в этом посёлке традиции, следом отправил зажигательную бутылку.