(Хочу сделать и ещё одно небольшое полулирическое отступление. Мне иногда бывало забавно, когда мои CD покупали женщины. Потому что когда они спрашивали:

— А какой ваш диск вы посоветуете нам купить? Где у вас самые интересные песни?

Я им отвечал:

— Ну вот представьте, что вы сварили борщ и разлили его по разным тарелкам… И в какой тарелке ваш борщ будет вкуснее? Вот так и с моими сборниками… Если вы не слышали ни одного сборника моих песен, то берите любой, не ошибётесь.

Но даже после таких моих заверений-объяснений покупательницы смотрели на сборник моих песен «Скоро Родина» с каким-то подозрением и недоверием. Вот такие дела!)

Всё. Заканчиваю это дополнение о «советском патриотизме» Высоцкого. Кстати, напоследок хочу сказать, что после написания в 1997 году своей песни про уток «Скоро Родина», я уже никогда больше на них не охотился. Я это говорю не для того, чтобы Вам понравиться своей правильностью (я очень неправильный человек, у меня даже песня есть «Я свою жизнь прожил неправильно»). Просто это факт. Не хочется стрелять в уток и всё тут! Рыбачить — рыбачу, а охотиться — нет.

***

Я уже писал выше, но хочу высказаться по этой теме более детально. Итак, по моему мнению, с Синявским и Даниэлем могло (предположительно) произойти следующее… Вся эта акция-операция была разработана в рамках подготовки многоходовой операции по ликвидации социалистического строя. Двум писателям из СССР дали возможность нелегально напечатать свои произведения за границей. Цель этой акции-операции в следующем: дискредитировать советскую систему как в глазах мирового сообщества, так и в глазах советской интеллигенции.

Если это не спецоперация, то ответьте на вопрос: кто передал рукописи упомянутых писателей на Запад? Уборщица тётя Фрося или дворник дядя Вася? А может, всё-таки были задействованы помощники повлиятельней? Поверьте, напечатать книги, да ещё и заграницей — для этого надо было иметь нешуточные связи. В прочем, это не столь важно. Главное, что Синявский и Даниэль напечатали свои книги за границей, и КГБ их за это арестовал. Арест произошёл 13 сентября 1965 года. И «Западные радиостанции передавали возмущения граждан Западных стран по поводу издевательства властей СССР над свободой слова…».

Мне интересно, много ли людей поднимут на смех это моё предположение? Но я бы на месте моего Читателя посмеиваться не стал. Сейчас я покажу Вам парочку интересных примеров, которые также вызывают вопросительное недоумение.

Начнём с Александра Исаевича Солженицына197. Читаем в книге Ф. Раззакова «Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне»:

«Как известно, рукопись «Архипелага…» попала на Запад благодаря помощи французских дипломатов. Зная о том, как плотно КГБ опекал в Москве весь западный дипломатический корпус, с трудом верится, что чекисты могли проворонить это событие. Но даже если и согласиться с этим, трудно поверить в другое — что писатель на протяжении нескольких лет (!) писал свой фундаментальный труд, а КГБ и об этом ничего не знал. Наверняка Лубянке все было известно, но она предпочла позволить Солженицыну написать эту книгу. Почему? Видимо, определенным силам в советских верхах было выгодно появление на свет произведения, где разоблачалось бы сталинское правление.

Биограф Андропова историк Рой Медведев, описывая перипетии создания «Архипелага ГУЛАГа», подробно живописует о том, как КГБ в середине 1973 года начал операцию по изъятию книги у друзей писателя (в частности, один из экземпляров хранился в Ленинграде у Е. Воронянской). Но историк ничего не пишет о том, почему же все те несколько лет, что Солженицын потратил на написание книги, КГБ безучастно взирал на эти действия. Почему опомнился только после того, как книга была закончена. Не потому ли, что намеренно хотел дать ему такую возможность, чтобы потом «спугнуть» его и заставить ускорить переправку и издание книги за рубежом? КГБ этого добился. Изъяв экземпляр Воронянской, он «прохлопал» другой вариант, который благополучно был переправлен на Запад и напечатан в начале 1974 года. И это при том, что книга была объемной, труднопереводимой. Однако её публикация заняла у западных издателей всего три-четыре месяца. Феноменальная оперативность! Кроме этого, отдельные главы из книги были немедленно опубликованы в наиболее известных газетах и журналах в США и в странах Западной Европы, в том числе и во Франции (известно, что с «Архипелагом ГУЛАГом» Высоцкий познакомился именно в доме своей жены Марины Влади, у которой эта книга появилась вскоре после её издания)».198

Итак, в связи с выше процитированным возникают вполне уместные вопросы: почему КГБ позволил А. Солженицыну так долго работать над рукописью? А потом ещё и «проморгал» передачу рукописи на Запад? Потому что «определенным силам в советских верхах было выгодно появление на свет произведения, где разоблачалось бы сталинское правление»?

Теперь приведу ещё один пример. В этот раз я обращусь к книге Александра Александровича Зиновьева199 «Русская судьба: исповедь отщепенца». Читаем о том, как он написал и передал свою книгу «Зияющие Высоты» на Запад:

«Я начал писать книгу, и она захватила меня целиком и полностью. Я думал над ней на работе, в дороге, в гостях, дома, во время прогулок с дочерью, днем и ночью. Я был буквально одержим ею. Были случаи, когда я писал по двадцать часов подряд, прерываясь лишь на несколько минут. Такой творческий подъем я до этого испытывал лишь тогда, когда искал доказательства наиболее значительных (на мой взгляд) теорем. Ощущение было такое, будто долго сдерживавшаяся лавина мыслей вдруг прорвала плотину и ринулась неудержимым потоком на бумагу. Зато внешние условия, в которых я писал книгу, были такими, что в истории литературы трудно найти писателя, который писал бы сочинение такого масштаба в условиях ещё худших.

В моем окружении ещё до этого возникли предположения, что я должен был, как говорится, «выкинуть какой-нибудь номер» — совершить что-нибудь в духе бунтарских настроений тех лет. И я уже тогда находился в поле пристального внимания КГБ. Вокруг меня крутилось множество осведомителей КГБ».200

Перелистываю страницу и цитирую ещё один интересный момент:

«Я начал было читать отрывки из „Высот“ Э. Неизвестному. Но он в пьяном виде разболтал о том, что я писал, причём в присутствии офицера КГБ, какие постоянно бывали в его мастерской. После этого надзор за мною со стороны КГБ усилился и стал регулярным. За мною повсюду следовали агенты КГБ, даже в общественный туалет. Нашу квартиру стали обыскивать в наше отсутствие. Я понял, что моё спасение — скорость. Я должен был опередить меры властей, которые могли бы помешать появлению книги. Я лихорадочно писал. Ольга перепечатывала рукопись на машинке на папиросной бумаге, причем очень плотно и часто на обеих сторонах страницы. Наши знакомые переправляли сделанное кусками во Францию, так что я даже не имел возможности делать редакторские исправления».201