В предыдущих главах мы вкратце ознакомились с культом Высоцкого. Я показал Вам трепетное отношение людей к Поэту-Певцу. Указал на целый шквал изданий в ЕГО честь, начиная от небольших брошюр до серьёзнейших книжных исследований. Указал и на изобилие постоянно устанавливающихся ЕМУ бюстов, обелисков и памятников.

Существует и паломничество к могиле покойного. Не совру, если скажу, что поклонники Владимира Семёновича из всех уголков нашей страны, оказавшись в Москве, считают первейшим своим долгом посетить ЕГО могилу. И цветы принесут (читай: выкажут уважение), и песенку споют (читай: помолятся), и водочкой помянут (читай: причастятся). Иногда на могилу Высоцкого приходят даже молодожёны (сразу после ЗАГСа) за благословением.

Для многих своих поклонников Высоцкий стал как Бог. Вот читаю в книге Зинаиды Агеевой:

«Один рабочий из Магнитогорска писал: „Для нас Высоцкий как бог“».41

Возможно, этот же «рабочий» упомянут в книге Перевозчикова «Владимир Высоцкий. Только самые близкие»:

«Вениамин Смехов: «В Магнитогорске после моего выступления подходит один человек:

— Вы мало сказали о Высоцком — человеке…

— Он — поэт, и этим интересен…

— Но в Библии об Иисусе Христе сказано всё. А Высоцкий для нас — как Бог, и нам интересно всё»».42

А вот прелюбопытнейший эпизод из другого повествования:

«Как курьёз Говорухин воспринял случай, когда к нему обратились с просьбой походатайствовать о причислении к лику святых Русской православной церкви Владимира Высоцкого:

— Во-первых, Владимир Семёнович Высоцкий не был крещён. Так что ни о какой канонизации речи быть не может. И в принципе он не был святым. У него было множество недостатков. Часто прелестных. Не даром же говорят, что человек интересен своими недостатками».43

Такой вот поразительный случай!

Если от поклонников поступают предложения канонизировать Владимира Семёновича, если для кого-то ОН — как Бог, значит, уже идёт формирование религиозного культа. И ничего удивительного в этом нет. Эгрегор культа Высоцкого уже давно насыщается энергетикой ЕГО поклонников. И как знать, что произойдёт с ним через 50 лет, через 100 лет, через …?

Что такое эгрегор? Если кто не знает, то:

«Эгрегор — система в виде энергетическо-информационного поля, которое порождается и образуется благодаря эмоциям и мыслям единомышленников».44

Но давайте пока оставим религию в покое. Меня сейчас больше интересует другой вопрос: почему тоталитарный советский режим позволил зародиться такому явлению — как культ Высоцкого? Почему «кровавая гэбня», которая (если верить нашим диссидентам-антисоветчикам) и вздохнуть-то никому спокойно не давала, вдруг ухитрилась проглядеть целое явление в советском обществе, имя которому — Владимир Высоцкий?

Показываю Вам отрывок из книги Фёдора Раззакова, который я уже цитировал своим читателям в своей первой книге. Но я процитирую его снова, потому что согласен со всем, что там написано, и потому, что он очень информационноёмкий: вопрос превращает в тему. Вот этот отрывок:

«Владимир Высоцкий от лица своих героев вёл речь то об «охоте с кровью на снегу», то о неких «кустах», из которых «стреляют по колёсам». Хотя к тому же Высоцкому ничего подобного никогда не применялось. Но я по себе помню, как эти песни заставляли нас, подростков 70-х, сопереживать «тяжёлой» судьбе барда, якобы буквально обложенного со всех сторон треклятыми коммунистами.

На самом деле, как выясняется, судьба была не самой тяжёлой. Так, бард в одни дни сочинял песни про «стрельбу по колёсам», а в другие дни отправлялся отдыхать в Париж к своей жене, пусть и «евро», но всё же коммунистке. Или с ней же колесил по миру, посещая то Таити, то Мадрид, то Монреаль с Нью-Йорком. Отдохнув, он возвращался на родину, где сочинял новый «минор» — про то, как «во смутной волости выпадали молодцу всё шипы да тернии» и где — о, ужас! — «плаха с топорами». После чего ехал уже в какой-нибудь Белгород, где за три недели концертов зарабатывал 11 тысяч полновесных советских рублей, которые тратил в своё удовольствие, в том числе на алкоголь и наркотики. И никакой топор над его буйной головой ни разу не взмахивал. Более того: берегли молодца как зеницу ока — даже в прессу ни разу не просочилась хотя бы доля информации о том, какой антисоциальный образ жизни ведёт популярный артист. А ведь могла же советская власть, которая якобы гнобила Высоцкого, взять и «опустить» его имидж ниже плинтуса: например, описать, (или запечатлеть на плёнку) его наркотические загулы так, чтобы отвадить от него пусть не всех, то хотя бы значительную долю его многомиллионной аудитории. Однако ни разу не написала — как воды в рот набрала. А он ей в ответ: «Долой ваш аналой!.. Все ваши сказки богомерзкие долой!.. Всё, что ваше, — не моё!» Или: «Я к микрофону встал как к образам… Нет, нет, сегодня точно — к амбразуре»».45

Для чего мне снова понадобился этот эпизод из книги Фёдора Раззакова? Дело в том, что не только при жизни, но даже и после смерти Высоцкого (в основном через слухи и сплетни) населению СССР внушалось, что Высоцкого, говоря образно, каждый день травили, мучали и вообще кошмарили по-чёрному. ЕМУ не давали сниматься в кино, не разрешали давать концерты, не позволяли издавать сборники стихов. От всех этих ужасающих обстоятельств ОН, бедолага несчастный, задыхался, держался на последнем нерве и прочее, и прочее, и прочее. И вся вина за такое бедственное положение Поэта ложилась на советскую власть, на КГБ, на советское правительство, на советскую идеологию и вообще на всю советскую социалистическую систему.

Советской власти, которая якобы гнобила Высоцкого изо всех сил, жизненно необходимо было сказать о Высоцком правду и чем раньше, тем лучше. Скажи власть правду — и была бы спасена (а если и не спасена, то хотя бы не выглядела так непристойно). Я подчёркиваю, для власти жизненно важно было, особенно после смерти Владимира Семёновича, сказать людям, что никто Высоцкого не мучил и не пытал. Концертов ОН давал, сколько хотел. В Париж (и прочие Нью-Йорки) летал, когда ЕМУ вздумается, и вообще ни в чём особо не нуждался.

Если бы КГБ, КПСС или какие-либо другие служители системы были в то время заинтересованы (как нам косвенно, но постоянно внушали) в гибели Высоцкого, то ЕГО могли бы уничтожить без лишнего шума и пыли. Причём уничтожить как физически, так и информационно, да ещё и в любой миг. Подчеркну, что для информационного «уничтожения» Певца даже клевета и враньё не потребовались. Стоило лишь написать правду и никакого бы культа не было. Но советская пресса, как пишет Ф. Раззаков: «… ни разу не написала — как воды в рот набрала», а ведь могла бы…

Хочу процитировать отрывок и из другой книги Фёдора Раззакова: