Но где-то внутри разлилось приятное тепло. Странное, незнакомое. Словно он наконец нашел свое место.

Неловко поклонившись, он отвернулся и направился к выходу, продолжая крепко сжимать катану в руках. В это время в голове у него вертелись мысли об услышанном, о «семье», самые последние слова Окумы, и, главное, о том, что он увидел на планшете. Имена десятерых человек, первым из которых значилось его — подчеркнутое красным. Остальные восемь были вычеркнуты и помечены серым.

Последним же значилось «Мотизуки Тиеме», напротив которого было указано — «успех».

Скоро «Йошивара» должна была определить, что с ними делать, и Акеми терпеливо ждала звонка у них в родной клинике. Рука к тому времени уже зажила, и на вырученные деньги она убрала безобразный шрам на ладони у Хориясу. Со скидочкой. Как удобно было знать Сакуру, не то слово!..

Хотя, конечно, между ними был еще один диалог. Не только про шрам.

Не самый приятный.

— Я изучила твою ситуацию, — голос Хориясу немного дрожал, словно ей было неловко об этом говорить. — Я имею в виду с чипом. Дело в том, что он эмулирует твою когнитивную деятельность. На самом деле «думает» он, а весь твой остальной мозг для него — не больше, чем «железо». Если его удалить, ты умрешь. Представь, что у тебя извлекут мозг. Примерно вот так… Моих возможностей тут не хватит. Я не настолько хороший нейрохирург, но я постараюсь узнать, что с этим можно сделать.

Тогда Акеми подумала — неужели нет способа узнать, кто его установил? Но Хориясу лишь покачала головой.

… ей надо было подумать. О многом.

Почти все указатели на свою клинику она уже убрала, потому как в ближайшее время предполагалось, что жить она будет где-то недалеко от офиса «Йошивары». Жаль, думалось ей. В общем-то, этот подвальчик стал ей как родным. И что теперь будет делать Идзо, когда его любимый врач свалил, найдет себе нового дилера? За этими бестолковыми мыслями, игнорируя копание Сатоши в холодильнике, она порхала по комнате, собирая и упаковывая нужные вещи. Затем вышла наружу — потому что осталось самое сложное, главная вывеска.

Акеми встала на цыпочки и потянулась к ней… и услышала шаги позади. И обернулась.

Там, на спуске вниз, стояла женщина. Незнакомая.

Она была в длинной черной куртке с поднятым воротником; выглядела она… не то, что пугающе. Простая девушка. Осветленные до желтушного волосы с уже отросшими корнями, толстовка под курткой под военный камуфляж. Сумка под плечом. Но смотрела она так пристально, что у Акеми невольно поползли мурашки по коже. Так, обычно, смотрел Идзо — этим странным потаенно бешеным взглядом исподлобья.

Но девушка не делала никаких резких движений. Ничего, что выдавало бы в ней кого-то ненормального. Может, за всеми недавними заботами, ей просто показалось…

— Мне нужно, — начала вдруг незнакомка, — препаратов купить. Парочку.

— Простите, но я уже закрываю клинику.

— Да ладно… — на лице у девушки проступила кривая улыбка. — Хватит ломаться. У тебя наверняка осталось.

Акеми насупилась и еще раз внимательно взглянула на девушку, но та не уходила, продолжая буравить ее взглядом. Внимательно, почти не моргая. Поморщившись, она заметила:

— Вообще-то, торговлей я не занималась.

Девушка несколько секунд тупо смотрела на нее, и затем порылась в карманах. Оттуда она достала телефон и продемонстрировала на побитом экране сумму, которую она, судя по всему, была готова перевести на счет Акеми за эту небольшую услугу — и там значилось…

Пятьдесят тысяч. За какие-то дешевые препараты.

Жадность до добра не доводит, напомнила себе Акеми и облизнулась, и затем резко бросила:

— Что тебе нужно, говоришь?

Ну точно, как и ожидалось — всякая дешевка. Акеми медленно кивнула, и, еще раз с сомнением взглянув на девушку перед собой, пробормотала, чтобы та подождала ее здесь. Но гостья и не собиралась никуда идти, судя по всему, провожая ее все тем же пристальным взглядом. Внутри она покосилась назад и бросила Сатоши:

— Постой у двери, будь добр?

И набрала необходимое. Конечно, она была только рада избавиться от всего этого за такую цену, но все это было как-то подозрительно. Почему именно у нее? Бред. И, набрав все в простой пакет, она вышла обратно, где незнакомка даже не сдвинулась с места, продолжая буравить ее странным отсутствующим взглядом.

Но через мгновение, когда Акеми оказалась рядом, она словно «проснулась» — и резко скосила взгляд в сторону стоявшего у дверей Сатоши. На лице ее не дрогнул ни единый мускул, но что-то в нем изменилось, словно в глазах — так пристально и хищно она не смотрела даже на Акеми. Отвлеклась лишь когда перевела деньги (на имени владельца счета Акеми увидела «Хэнми») — и взяла пакет, быстро проверив, все ли там было.

Рука у нее была из хрома, поняла Акеми. Увидела, приблизившись. И едва коснувшись при передаче пакета.

Словно содранная синтокожа.

— Больше никому не рассказывай об этом месте, — нахмурилась Акеми. Лицо Хэнми смягчилось, и с кривой ухмылкой она бросила:

— Я подумаю.

— Все равно съезжаю.

— Жа-а-аль…

Лицо ее при этом исказилось в странной эмоции, скуке и настоящем недовольстве. Но больше она ничего не произнесла; и, одарив ее странной улыбкой на прощание, направилась прочь, в темноту. Некоторое время Акеми следила за ней взглядом, но затем дернулась и крикнула:

— Кто тебе вообще сказал об этом месте? Эй!

— Кто знает? — Хэнми даже не повернулась в ее сторону. — Я уже и не припомню. Кажется, был один старикашка…

Больше незнакомка ей так ничего и не сказала.

В башне «Накатоми» сегодня было на редкость шумно. Раздражающе.

Все потому, что в кабинете одного из директоров, Нирэхары, шел диалог. Между ним и Хабакири, который влетел в кабинет, словно буря. Резким шагом подойдя ближе к широкому столу из настоящего дерева, провожаемый равнодушным и спокойным взглядом Нирэхары, Хабакири остановился совсем близко и разъяренно прошипел:

— Я не потерплю предательства, брат! — Нирэхара лишь вскинул бровь, не двигаясь, и на виске у того забилась жилка. — Я могу многое тебе простить. Все эти твои замашки, ссору с отцом, со мной! Но то, что ты устроил?! Этому нет прощения!

Кулаком он ударил по столу, отчего ручки на том раскатились в разные стороны.

Не обращая внимания на его гнев, Нирэхара аккуратно взял одну, вторую. Он вернул их на место, положив так же ровно, как они лежали до этого, и затем поднял все тот же спокойный взгляд на брата.

— Почему ты так уверен, что это я?

— А кто еще?! Кто еще несанкционированно послал туда целую кучу наших ребят?! Кто еще весь на говно изошелся, лишь бы отец не стал сегуном?! Кто тут вцепился всеми руками в корпорацию и хочет стать следующим наследничком, а?!

Перегнувшись через стол, Хабакири склонился к Нирэхаре, практически вплотную, и уставился прямо в глаза, дыша очень громко, едва не переходя на рык. Но тот и бровью не повел, лишь скривив рот в легкой насмешливой улыбке.

— Забавно. Как и отец, ты постоянно действуешь и слишком мало думаешь, — он откинулся назад. — Я к этому не причастен. В конце концов этот меч — часть «Аматэрасу», и его потеря для нас — досадное неудобство. Рано или поздно мы вернем систему и сможем отследить, кто стал его новым владельцем. Когда мы это сделаем, Хабакири, когда мы отследим меч, я передам эту информацию тебе. И ты сделаешь с вором все, что захочешь. А сам клинок? Сможешь вернуть его отцу или оставить себе.

Рот Хабакири медленно исказился в оскале.

— Что значит «оставить себе»?!

— Отец уже стар, Хабакири, — Нирэхара смерил его взглядом. — Его ум не такой острый, как прежде, в отличие от тебя. Я думаю, ты был бы неплохим новым сегуном.

Волосы у того распушились от гнева, и медленно он пророкотал тоном, будто никак не мог поверить в услышанное: