Живут они дружно, но уж очень хлопотно, конечно, ответственность за „тот“ дом, которая легла на Аню, — тяжела, но пусть привыкает. Правда, я стараюсь ей помогать, чем могу: ношу передачи в больницу Сереже, что-то покупаю, что-то готовлю…»

20 августа 1975 года:

«Уже теперь все ясно: Надя успешно сдала все экзамены: английский, историю, устную литературу — на 5, литературу письменную — на 4 (Надя поступила на исторический факультет ДВГУ. — Прим. авт.).

Она уже студентка, два дня веселилась без удержу, теперь решили ее полечить, будет ездить на процедуры в наш санаторий на 26 км на электричке. Это от пансионата 10 мин ходу + 10 электричка + 10 ходу = 30 минут. Но в пансионате нам без Андрея не живется — скучно, и мы пока в городе.

У нас тут стоит несусветная жара — днем около 30 °C. Я сегодня походила без шляпы 1,5 часа, и почти полдня болела голова. Теперь буду осторожнее.

За последнее время ничего интересного в моей жизни не было. Пожалуй, за исключением Андрюшиных почечных колик на пароходе по пути в Японию. Но и это не столь интересно, сколь печально. Вообще, я стала думать, что болеет он многовато, мог бы в свои 44 года и поменьше… и работа у него не отрегулирована — слишком много волнений, перелетов, нервотрепки…»

Андрею Петровичу было от чего расстраиваться. Крайком партии и «теневой кабинет» ДВНЦ никак не могли смириться с тем, что каждый год 500 тысяч рублей проходят мимо их носа. Как написал в своей книге Ю. Г. Симонов, «В 1976 году финансирование Комплексной восточной экспедиции сократилось практически в 10 раз¸ а мы рассчитывали, что нам его продлят, так как некоторые исследования, прежде всего стационарные, нужно было продолжить. Остались деньги на свертывание работ и написание отчета, который надо было защищать в достаточно сложной обстановке, сложившейся во Владивостоке»[252].

Жернова партийно-местечковой машины крутились медленно, поэтому все происходило странно, несогласованно, по-иезуитски. Да и размолоть Андрея Петровича было непросто. По воспоминаниям Ю. Г. Пузаченко, «академик Александров любил Андрюшу, как родного сына». Главный «атомный академик» был известен своей публичной критикой советских порядков. 25 ноября 1975 года Анатолия Петровича Александрова на безальтернативной основе избрали президентом Академии наук СССР, в то время как «золотой» академик Н. И. Шило пытался догнать уходящий поезд «Дальстроя».

Б. И. Втюрин рассказывал: «С Шило был случай. Еще при Андрее Петровиче! Как-то раз он прилетел на заседание Президиума ДВНЦ. А во Владивостоке аэропорт-то в Артеме, расстояние приличное. И не хватило ему легковушки, черной „Волги“. Ему предложили доехать на микроавтобусе. Так он настолько разобиделся, что тут же взял обратный билет и удрал обратно в Магадан. Не поехал во Владивосток! Никто, конечно, не принял это всерьез, но для Шило это было характерно».

А тут и 250-летие Академии наук подоспело. «За успехи в развитии дальневосточной науки» приказом Президиума Верховного Совета СССР были награждены орденами и медалями многие сотрудники ДВНЦ. А Андрей Петрович Капица — даже редким орденом Октябрьской Революции, имевшим статус на ступень ниже ордена Ленина, но даже выше ордена Трудового Красного Знамени.

Главный парторг ДВНЦ, доктор геолого-минералогических наук, специалист по рудообразованию и метаморфизму золота, директор дальневосточного Геологического института Валентин Григорьевич Моисеенко рапортовал на состоявшейся по этому случаю I Партийной конференции коммунистов владивостокских учреждений ДВНЦ:

«Мы горды тем, что за заслуги в развитии советской науки и в связи с 250-летием Академии наук большая группа наших ученых награждена орденами и медалями СССР. С большой ответственностью ученые нашего Центра восприняли слова Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева, который сказал в своей речи на торжественном заседании по случаю 250-летия Академии наук СССР: „Сформировались и успешно действуют Уральский и Дальневосточный научные центры Академии“. Нет сомнения в том, что здесь прямая заслуга коммунистов и нашей партийной организации. Они работают все более активно и целеустремленно… Анализ проведенных в институтах собраний говорит о том, что партийные организации правильно поняли свою роль в связи с решением XXIV съезда КПСС, предоставившим им право контроля деятельности администрации в научно-исследовательских институтах… Больше стало рассматриваться вопросов контроля деятельности администрации, кадровых вопросов…

Но вместе с тем нельзя не отметить, что в отдельных парторганизациях срываются собрания, не обсуждаются запланированные вопросы, к подготовке вопросов не привлекаются коммунисты. Поэтому собрания проходят формально, при низкой активности.

Так, в партийной организации ГипроНИИ за отчетный период сорвано 12 собраний, институтов Биологии моря — 13, Химии — 14, Географии — 10, Ботанического сада — 14. Такое грубое нарушение устава КПСС ведет к тому, что партийные бюро не выполняют своих функций, уходят из-под контроля коммунистов, в результате свертывается критика и самокритика, ослабевает внутрипартийная работа…»

Тогдашний секретарь Приморского крайкома КПСС по идеологии Константин Михайлович Харчев тоже сказал свое веское слово:

«Пять лет назад Дальневосточный научный центр начинал с малого. За пятилетку он вырос во всех отношениях, и это отмечено в выступлении Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева на торжественном заседании, посвященном 250-летию Академии. Однако коммунистам нельзя закрывать глаза и на крупные недостатки. Один из них — все еще недостаточная работа с кадрами, не всегда умелый их подбор и правильная расстановка. За пять лет из Центра ушло около 200 талантливых исследователей. Нельзя приветствовать и многотемье в исследованиях. Которое, как показывают планы на будущее, будет расти и дальше. Партия, народ ждут от ученых все более глубокого и смелого исследования новых процессов и явлений, активного вклада в дело научно-технического прогресса. Вдумчивого анализа возникающих проблем, ответственных рекомендаций о наилучших способах их решения в интересах укрепления мощи страны, улучшения жизни трудящихся в интересах построения коммунизма»[253].

Все это были нехорошие звоночки для Андрея Петровича. А он между тем открыл еще одну грань своего дарования, напечатав в «Науке и жизни» (№ 6 за 1975 год) фантастический рассказ. Такие рассказы он писал и до и после, но все они остались неопубликованными — кроме этого, хотя и он вышел под псевдонимом, которым стало имя прадеда «Иероним Стебницкий». Сам Капица хотел назвать его «Похищение принцессы», но редакция журнала выбрала более «ученое» заглавие — «Симпозиум с похищением». Сюжет по тем временам обычен — споры вокруг научной гипотезы, сопряженные с полудетективной-полукомической интригой. Обращает на себя внимание другое: легкость пера автора, свобода фантазии, непринужденность тона. То, что отличало нашего героя в общении с любым собеседником — и с коллегами по ТИГу, и с всесоюзной аудиторией «Науки и жизни», тираж которой достигал тогда трех миллионов экземпляров.

23 января 1976 года:

«Вот Надя и сдала все экзамены, правда хуже, чем мы хотели — 2 четверки и одна пятерка. <…> На Надю сержусь, так как не очень серьезно отнеслась она к экзаменам. Тут все — и то, что болели глаза, и то, что ей всего 17 лет, и главное, очень хотелось в Москву, только два последних дня об этом и думала, да еще и Сережа, брат Саши, весьма занимает ее воображение. Видно, что она довольно сильно увлечена, а тут надо учиться… Получается, что о ее переводе в МГУ надо особенно заботиться, чтобы не закружилась от любви ее цыганская головушка.

Аня вылетает в Магадан собирать материалы для дипломной работы. Но ее эмоции и думы все дома — они с Сашей очень милы и трогательны. Всё делают вместе и очень дружно.