На научно-производственное и жилищное строительство ДВНЦ было выделено на 1971–1975 гг. 35 млн рублей (в 1966–1970 гг. — 2,1 млн рублей). Из этой суммы 17 млн рублей выделялось на 9 институтов во Владивостоке. Планировалось построить новые здания Вычислительного центра — 4,5 млн руб., Института биологически активных веществ — 3,3 млн руб., Института автоматики и процессов управления — 4,9 млн руб. и Института географии — 2,5 млн руб.»[233].

Конечно, новый научный центр собирался организовываться не на пустом месте. Дальневосточный филиал Академии наук СССР был основан еще в мае 1932 года по инициативе вице-президента, а позднее президента АН СССР с 1936 по 1945 год академика Владимира Леонтьевича Комарова — первого нашего геоботаника, основавшего в Советском Союзе множество ботанических садов. Он считал неповторимость и уникальность объектов исследования важнейшей чертой дальневосточной науки! Правда, в состав филиала поначалу вошли всего два института — геологический и химический, а еще биолого-почвенная и зоологическая секции, лаборатория пресноводной и морской гидробиологии, кабинет народов Дальневосточного края, Горнотаежная станция и заповедники «Супутинский» (с 1974 года «Уссурийский») и «Кедровая падь».

С тех пор минуло 38 лет. Четыре телепередачи про организующийся новый, Дальневосточный научный центр прошли по Центральному телевидению Советского Союза, то есть по Первому каналу. И все их вел молодой член-корреспондент АН СССР Андрей Петрович Капица. Первую показали в пятницу, 9 апреля 1971 года в половине седьмого вечера.

«25 января 1971 года во Владивостоке открылось первое заседание Президиума Дальневосточного научного центра, — анонсировал выход этих телепередач известный московский журналист Игорь Анатольевич Пальмин. — Уже давно остались позади Владивосток, пронизанный ветрами и ярким зимним солнцем, Горно-Таежная станция, окруженная мягкими увалами заснеженных сопок. Позади — сверкающий прибрежным льдом мыс Шамора, серые валы Тихого океана, силуэты вечно курящейся Ключевской сопки и дымящаяся от мороза Колымская трасса… Позади — путь в тысячи километров, который группа Центрального телевидения проделала с одной целью: рассказать о сегодняшнем дне, ближайших планах и перспективах вновь организованного научного центра.

Четыре передачи главной редакции пропаганды, объединенные единым заголовком „Дальневосточный научный“, — это, по существу, первый коллективный рапорт ученых Дальневосточного научного центра АН СССР по Центральному телевидению…

Новый научный центр нельзя рассматривать как организацию, возникшую на пустом месте. В его основу легли экспериментальные базы, история которых уходит к довоенному времени… Послушаем председателя Дальневосточного научного центра, члена-корреспондента АН СССР Андрея Петровича Капицу:

— Дальневосточный научный центр — это группа институтов, давно и успешно работавших в составе Сибирского отделения Академии наук, и, кроме того, большая группа вновь организуемых институтов, которые существовали ранее в виде отделов химии, истории, кибернетики, биологии. Они-то должны составить не просто сумму, но систему — научный центр — новое по форме научное объединение, призванное решать специальную задачу развития науки и производительных сил Дальневосточного экономического района…»[234]

В качестве локомотива, способного сплотить и направить все эти разнообразные и, безусловно, талантливые научные умы, Андрей Петрович пригласил во Владивосток, на работу в Институт автоматики и процессов управления, самого уникального человека в СССР, какого только можно было найти — доктора технических наук, профессора Филиппа Георгиевича Староса. Первоначально он был американским гражданином и во время Второй мировой войны работал в области военной электроники в компаниях Western Electric и Bell Labs. А в Корнеллском университете якобы даже участвовал в разработке циклотрона. В США его звали Alfred Epamenondas Sarant, он был греком по происхождению.

В 1944 году его друг Джоэл Барр — в СССР Иосиф Вениаминович Берг — вовлек его в группу Юлиуса Розенберга. Сарант и Барр оба были коммунистами. Они считали, что США несправедливо скрывают от своего союзника СССР новые военные разработки. В конечном итоге группа Розенберга передала разведке Советского Союза около 32 тыс. страниц секретных документов, в том числе от Барра и Саранта поступило 9165 страниц. После разоблачения группы Розенберга в 1950 году только Саранту и Барру удалось бежать из США через Мексику, в то время как супруги Розенберг были казнены на электрическом стуле, а остальные члены группы осуждены на длительные тюремные сроки.

В 1950 году Сарант и Барр оказались в Москве, где получили новые имена, после чего для «наполнения» новых биографий их на несколько лет откомандировали в Чехословакию. Но через пять лет друзей-американцев вернули в СССР, и с тех пор их окутала непроницаемая пелена секретности. Места их работы читаются сейчас, как потайной шифр: СЛ-11, ОКБ-998, СКБ-2, КБ-2, ЛКБ…

Это после разговора с Филиппом Георгиевичем Старосом Хрущев воскликнул: «Советской микроэлектронике быть!» А в 1962 году лично принимал его в Коммунистическую партию Советского Союза в своем служебном кабинете первого секретаря ЦК КПСС на Старой площади.

«Хочу отметить совершенно удивительные отношения, которые сложились у Филиппа Георгиевича с рядом виднейших людей советской науки и военной промышленности. Речь идет, прежде всего, об академике Акселе Ивановиче Берге, генеральных конструкторах Андрее Николаевиче Туполеве и Сергее Павловиче Королеве, а также о президенте Академии наук СССР Мстиславе Всеволодовиче Келдыше. Все эти люди относились к Филиппу Георгиевичу с большой теплотой и уважением»[235].

До приглашения на работу в ДВНЦ Филипп Георгиевич Старос создал Зеленоградский центр микроэлектроники (русский термин «микроэлектроника» придумал тоже он) и разработал на основе транзисторов первую в мире ЭВМ, помещавшуюся на столе, за которую в 1969 году был удостоен Государственной премии СССР.

«Информация о первой в мире „Настольной вычислительной машине УМ1 — НХ“ появилась в пятом номере американского журнала Control Engineering за 1966 год под рубрикой Desktop (настольная модель). Машина была признана „замечательной по своим размерам и потребляемой мощности“. Сейчас единственный экземпляр этой ЭВМ хранится в Московском политехническом музее»[236]. Впоследствии на основе этой компактной ЭВМ советские дизель-электрические подводные лодки проекта 877 (класса KILO, или «Варшавянка») получили боевую информационно управляющую систему БИУС «Узел». А разработанные Филиппом Георгиевичем «первые гибридные интегральные схемы на бескорпусных микротранзисторах и резисторах с поэлементным резервированием обеспечивали высокую надежность вычислительных систем „Узел“ для подводных лодок в течение 40 лет».

Из этого можно заключить, что Филипп Георгиевич Старос находился далеко не на последнем месте советской науки, так как именно он делал мировую компьютерную революцию.

«Одной из важнейших задач, стоящих сейчас перед народным хозяйством страны, является автоматизация управления производством, — написал в своей статье в журнале „Дальний Восток“ Андрей Петрович Капица. — Решением некоторых связанных с этим теоретических вопросов занимаются в Дальневосточном научном центре, в Институте автоматики и процессов управления (директор академик А. А. Воронов). Особенно важно это для Дальнего Востока, где так остра проблема кадров и где дальнейшее развитие промышленности возможно только за счет создания новых высокоавтоматизированных предприятий и радикального совершенствования старых…

У нас, дальневосточных ученых, есть немаловажное преимущество: мы находимся и работаем в необычайно интересном и очень перспективном районе земного шара — на Дальнем Востоке. Но это преимущество территориальное… В единстве цели, средств и идей может быть наше второе преимущество. Его мы обретем, если приложим все силы и добьемся, чтобы в институтах Дальневосточного научного центра работа шла на уровне мировых стандартов, а может быть, и выше.