«Трус», – подумала про колдуна Мирта, а вслух, не выдержав, сказала:

– Его зовут Блай, а не Бенедикт. И если, по вашим словам, ему осталось недолго, не лучше ли уложить его в постель, а не мучить на этом стуле? В конце концов, он никого не убил, а лишь задержал нас здесь. Надо проявить милосердие.

Мирта думала, что снова вмешается Кларисса, но Леон ее перебил:

– Дорогая, на вашем месте я был бы с милосердием поосторожнее. Насколько я знаю, герцог Маранфорд не терпим к подобным проявлениям человеколюбия. Вам придется привыкать. Что же до этого человека, то в милосердии он точно не нуждается. В любую беду или непогоду ко мне в замок приходят укрываться люди из нижних деревень. На этот раз они даже не смогли добраться, а стражники, которых я отправил на разведку в долину, до сих пор не вернулись. Как минимум четыре человеческих смерти случилось по его вине. И его зовут не Блай, а Бенедикт Крамер. Позвольте представить моего нерадивого ученика, который сбежал из школы магии в Маринбурге два года назад, посчитав учение и законы, которым обязаны подчиняться колдуны, слишком тягостными. Мы проследили, что он осел в Ливонии, и решили его не трогать. Даже не думали, что он способен так легко и необдуманно погубить себя и других людей. А вы молодец, Кларисса, мое вам почтение. Вы совершенно верно предположили, что у снега магическая природа. У вас талант к магии, вам следует об этом задуматься.

«Кларисса то, Кларисса се!» – Мирту просто распирало от негодования. Одно дело, что напыщенный индюк в синем камзоле приписал поимку зимнего колдуна себе, другое – что совсем игнорировал факт участия Мирты во всех этих событиях. Вообще-то, это она бегала по замку с молоком. Ну, если не про нее, так хоть бы Монти или Бри упомянул. Но куда там! Слуг такие типы вообще ни во что не ставили.

Тем временем довольная Кларисса приступила к допросу. В зале царила напряженная и одновременно волшебная атмосфера. Скучающие дамы успели смастерить десятки новогодних фонариков, и теперь они гирляндами висели на стенах, словно гигантские светлячки, вдруг проснувшиеся зимой. Ель тоже среди сугробов удалось найти. Еще не наряженная, она возвышалась в углу прекрасной красавицей, ожидавшей своего часа. Ужин закончился, но десерт – взбитые сливки и тыквенный мармелад, еще украшал стол. Выпивку Леон распорядился забрать и не выдавать до Нового года, но приказ запоздал. Большинство гостей были сильно навеселе.

Мирта смотрела на Блая-Бенедикта и понимала, что в ее душе зарождается буря, которая, как и ель, ждала своего часа. Хозяин книжной лавки никого не узнавал, но девушке показалось, что, когда он скользнул по ней взглядом, в его глазах промелькнул разум, в котором ему отказывал Леон.

– Все рассказывай! – велела зимнему колдуну Кларисса. – С чего надумал такое злодейство и как нам его остановить?

– Так не пойдет, – перебил ее Леон. – Он сейчас плохо соображает. Нужны вопросы полегче и конкретнее. Начнем сначала. Зачем ты нарушил закон Йоля?

Но Блай по-прежнему качал головой из стороны в сторону, не думая рассказывать свои тайны. С его губ на колени потянулась ниточка слюны. Если он и был в сознании, то хорошо скрывал это.

– Блай, ты хотел, чтобы мы тут застряли, верно? – спросила Мирта, сама не ожидая от себя такой смелости. Но легче вопроса, чем тот, на который предполагались «да» или «нет», было не найти.

На нее зашикали, однако зимний колдун вдруг поднял голову, сфокусировал на Мирте взгляд и отчетливо произнес:

– Это ты во всем виновата! Из-за тебя я погиб! Будь проклята, дура красивая! Ты и тебе подобные!

Мирта почувствовала, как краска мгновенно залила лоб и щеки, а глаза всех присутствующих сосредоточились на ней – кто с упреком, кто с сожалением. Больше было первых.

– Стоп, прекрати! – закричал на ученика Леон, но тот уже разошелся:

– Будь ты проклята, Мирта Готтендамер! Проклинаю тебя самым страшным…

Договорить он не успел, потому что Леон вырубил его ударом кулака. И о милосердии уже никто не вспоминал, даже Мирта. На миг ей показалось, что она не может дышать. А потом поняла, что корсет не просто давит – он сжимается, пытаясь сломать ей ребра.

– Помогите, – прошептала она и потеряла сознание.

Девушка очнулась в кровати, чувствуя себя совершенно разбитой. В груди болело, как после сильной простуды. Во рту стоял травяной лекарственный привкус. Скосив глаза, она увидела собрание бутылочек и пузырьков самой разнообразной формы, толпившихся не прикроватном столике. Раньше их тут не было. За окном по-прежнему веселилась буря, завывая на все лады. Уже стемнело, и снежные вихри на фоне темно-серого неба с индиговым отливом завораживали. Они настойчиво бились в окно, зовя Мирту пуститься с ними в пляс. В покоях натопили куда лучше, чем в предыдущий день, Мирте даже было жарко.

А ведь завтра Новый год, почему-то с грустью подумала она и увидела силуэт колдуна, который что-то перебирал на каминной полке. Приглядевшись, девушка разглядела, что он расставлял книги и фигурки драконов в своем порядке после того, как Мирта в них порылась. «Еще и аккуратист», – фыркнула она про себя, но тут же вспомнила, что, вообще-то, занимает его личную комнату. Интересно, как бы сама она отнеслась, если бы какой-то нахал выселил ее из спальни родительского дома, да еще и в вещах порылся? Впрочем, из той комнаты ее все равно выставили, причем, без участия чужаков – ее же родные.

– У вас есть другая комната для меня? – прошептала Мирта. Лежать на постели, где, оказывается, раньше спал Леон, было невыносимо. А она еще решила, что в комнате жила девушка. Любовь колдуна к позерству и роскоши ее обманула. Впрочем, что она о нем знала? Ведь тоже судила по внешнему облику и тому, что он показывал людям. Как и он о ней. Интересно, если бы все люди сняли маски, получилось бы у них жить мирно и в согласии?

– Вы были правы, – Леон отозвался не сразу, погруженный в свои мысли. – Не нужно было устраивать публичный допрос. Это все я виноват. Не бойтесь, на вас больше нет проклятия, но его последствия вы еще будете чувствовать какое-то время. Боль в груди – фантомная, в целом, вы здоровы. Я не имел права подвергать вас риску, просто мне захотелось… разозлить вас, вытащить из ватного кокона, в который вас заворачивали с детства. Я хотел… неважно. Я допустил ошибку и теперь буду всегда о ней помнить.

Это не было похоже на Леона, который встретил ее в замке пару дней назад. С ней вообще так никто еще не разговаривал.

– Не беспокойтесь, о моем присутствии здесь никто не знает, я лишь зашел вас проведать.

Мирта еще не поняла, как лучше для нее: чтобы кто-то знал о Леоне в ее комнате, или наоборот?

– Я должна освободить ваши покои, – промямлила она, не в силах придумать что-нибудь остроумнее. Ей надо было спросить, о чем-то важном, но в голове была одна каша.

– Вы останетесь здесь столько, сколько захотите, – заявил Леон и подал ей стаканчик, наполненный голубой жидкостью. – Выпейте. Это моя последняя предосторожность, больше вас мучить с зельями не буду. Похоже, вы задержитесь у меня в гостях еще на какое-то время. Я прошу прощения за свои манеры. Поступки учеников – вина учителей, ответственность за его злодеяния лежит на мне, поэтому я глубоко виноват перед вами за то, что случилось. Мы пока не знаем, как остановить снег. Блай рассказал немного, им почти овладели зимники.

– Зимники? – переспросила Мирта, вспомнив про несчастного хозяина книжной лавки. Пусть он и наслал на нее проклятие, но Блай был частичкой свободы из ее прошлого, а значит, по-своему дорог.

– Мы так называем зимних демонов. Некоторые люди видят их в пургу. Все по-разному, но чаще в образе диковинных животных.

Мирта покосилась в окно. Снаружи на подоконнике сидел толстый снежный кот и умывался лапой.

– Бенедикт признался, что влюбился в вас, как только приехал в Ливонию. Я его не осуждаю, от вас можно потерять голову. Бен не хотел, чтобы вы сказали «да» герцогу. Из-за его безрассудства все застряли. Простите. Сознание ученика, не закончившего образование, неокрепшее, легко поддается соблазнам. Я должен был следить за ним лучше.