.

Плотников, Александр Николаевич

МОЛЧАЛИВОЕ МОРЕ

Повести

Калининград: Кн. изд-во, 1973

Серия: «Морской роман»

Обложка: твердая

Формат: 70х90/32 (107х165мм)

Страниц: 304

Тираж: 50 000 экз.

Редактор: В. В. Терский

Худ. редактор: Э. И. Григо

Тех. редактор: Е. В. Мельникова

Лейтенант Портнов на корабль попал почти с выпускного бала. Правда, по собственному желанию. Хотя плацкарту взял до самой Тюмени и в мыслях уже был там, с Аллочкой.

Но проехать мимо, хотя краешком взгляда не взглянув на «Величавый», было свыше его сил. Сдав чемодан в камеру хранения, Портнов ринулся на на причал.

Ракетоносец стоял в ряду собратьев, отличающихся лишь цифрами бортовых номеров. Только лейтенанту он показался самым лучшим. У соседа слева небрежно провисала якорная цепь, на флагштоке полоскался изрядно выцветший флаг.

Зато на «Величавом» все было в норме. И как подходило название к гордому его силуэту! Высоко приподнятый форштевень, строгая линия бортов, чуть скошенные трубы и обтекаемые надстройки — все подчеркивало неудержимое стремление вперед. Портнову почудилось даже, что он слышит стон туго натянутых швартовов, которым невмоготу удерживать корабль возле стенки.

Лейтенант остановился поодаль от сходни, не сводя с ракетоносца влюбленных глаз. По этой сверкающей аспидной чернотой палубе ему вскоре прндстоит ходить, слышать рокот могучих турбин и чувствовать нетерпеливую дрожь стального тела корабля. Станюкович и Соболев внушили молодому лейтенанту, что первый корабль так же прочно остается в памяти, как и первая любовь.

Между тем на «Величавом» сыграли малый сбор. Личный состав выстраивался на юте, и Портнов всматривался в незнакомые матросские лица, пытаясь угадать среди них своих подчиненных. Ему хотелось командовать самыми видными и толковыми людьми.

Мимо Портнова, ворча мотором, прошла автомашина, загруженная так, что штабеля ящиков в кузове подымались выше кабины.

Газанув напоследок, она остановилась возле «Величавого». Тотчас же по сходне загромыхали матросские ботинки и началась разгрузка.

Лейтенант не выдержал и подошел к мичману, руководившему приемкой имущества. Тот мельком глянул на незнакомого офицера, продолжая листать кипу накладных.

— Корабль куда-то уходит, товарищ мичман? — спросил Портнов.

— А вы, извините, кем будете, товарищ лейтенант? — вопросом на вопрос ответил тот.

— Я служить к вам назначен... — смущенно произнес Портнов.

— Тогда обратитесь к дежурному по кораблю, — посоветовал мичман, в голосе которого появились теплые нотки.

Глянув на часы, Портнов поднялся по сходне на ют.

— Ага, на ловца и зверь бежит! — весело воскликнул дежурный, коренастый и большеголовый капитан-лейтенант. — Исмагилов, командир ракетной боевой части, — протягивая руку, назвался он. — А я-то думал, снова мне на поход «варяга» брать. Кстати вы прибыли. Сегодня ночью — прощай любимый город!

— И надолго? — осторожно осведомился Портнов.

— Пустяки! — продолжал широко улыбаться капитан-лейтенант. — К весне обязательно будем дома!

«Ноябоь, декабрь, январь, февраль, март... — в уме прикидывал месяцы лейтенант. — Ого, почти на полгода! А как же я?» — вдруг обожгла его тревожная мысль.

— Постойте, а где же ваше приданое? — глянул на его пустые руки Исмагилов.

— На вокзале... Я еду в отпуск... — растерянно пробормотал лейтенант.

— Ах да, — огорченно махнул рукой дежурный. — Я совсем забыл про ваш первый офицерский. Когда едете?

— Сегодня же.

—Далеко?

— В Тюмень.

— Сибиряк, значит? — оживился Исмагилов. Там уже зима, снег, — мечтательно сузил он глаза. — Земляки, значит. Только моя родина еще дальше — в Красноярском крае. Про Хакассию слыхали?

— Что же со мной потом будет? — отрешенно произнес Портнов.

— Когда из отпуска вернетесь? Может, доставят вас к нам с какой-нибудь оказией. Или временно прикомандируют к другому кораблю.

— Не хочу я на другой! — почти выкрикнул лейтенант.

— Ничего не поделаешь, — сочувственно вздохнул Исмагилов. — Зато после будете встречать нас на причале цветами!

— Не хочу цветами, — машинально возразил Портнов. — А что, если  мне отложить отпуск? — вдруг спросил он.

— Это может решить только командир, — удивленно вскинул широкие брови капитан-лейтенант.

— Проводите меня к нему, пожалуйста, — попросил Портнов.

Вечером, выкроив несколько свободных минут, он уселся писать послание в Тюмень.

С Васей мы в шестьдесят втором году познакомились. Была я тогда девятиклассницей и старостой юннатского кружка. Нравилась мне возня со зверушками, только настоящие хлопоты у меня начинались тогда, когда хворал какой-нибудь бельчонок или кролик. Девчонкам — слезы, а мне забота: есть кого лечить.

Ну, а Вася... Он юннатом не был, да и совсем в другой школе учился.

Как-то в декабре подружки вытащили меня на лыжную прогулку. «Нечего, — говорят, — тебе над медицинской энциклопедией сохнуть. Врачу самому хорошее здоровье требуется. Айда дышать озоном!»

Отправились мы в загородные овраги. Там по воскресеньям тучи ребятни собираются. И на этот раз горушки, как муравейники, были черны. Облюбовали мы местечко, где народу поменьше. Съехали разок с бугра и обнаружили, что внизу возятся несколько парней. Трамплин мастерят. Утрамбовывают снег и поливают его из бочки на салазках. Командует стройкой парнишка лет семнадцати. Ноги у него, что жерди землемерные, на шее пижонская косынка, видно, у сестры или у матери спер, а на голове облезлый заячий треух. Умора.

Слепили они трамплин. И первым через него покатил длинноногий. Екнуло у меня под ложечкой. «Ну, — думаю, — будут сейчас голова-ноги, ноги-голова!» Даже ойкнула, когда махнуло его в сторону. Но глянула вниз, вижу: устоял парень, несется весь в снежной пыли, только треух где-то по дороге потерял.

Взяло тут меня непонятное озорство. Развернула лыжи и следом за ним на трамплин. Что потом было, вспомнить трудно. Бросило меня сначала влево, потом — вправо, шмякнуло о землю так, что в глазах помутнело. Отдышалась, стала щупать бока. Ребра целы, зато левой ногой шевельнуть не могу. Ясное дело — вывих.

Подняла голову, а ко мне знакомый незнакомец торопится. Лыжи сбросил, в снегу по колено увязает.

— Жива? — спрашивает и давай меня честить: — Сумасшедшая девчонка! Едва на лыжах держится, а туда же — на трамплин! Шею свернуть захотела?

— Всего только ногу вывихнула, — прикусив губу, чтобы не застонать, отвечаю ему.

— Всего только! — беззлобно передразнил меня парень, отстегивая обломок лыжи. Потом сгреб меня на руки и понес к салазкам, с которых дружки его мигом убрали бочку с водой.

Так на салазках, запряженных тройкой, я и прибыла в больницу. Вывиха у меня не обнаружили, просто связки на ноге растянула. Перебинтовали потуже щиколотку и отправили домой. Только уже на санитарной «Волге». А парень нахально влез на сиденье рядом с шофером. Провожать меня надумал. Смотрела я на его рыжую шевелюру — шапку он в овраге позабыл — и злилась. Чего я за ним следом с горы покатилась? В школе теперь не оберешься разговоров.

И впрямь, когда заявилась я хромоножкой на уроки, начались ахи да вздохи подружек. Неодобрительно косились на меня учителя, считая, что я поплатилась за очередное сумасбродство. Тремя днями спустя сидела я вечером дома в своей комнате. Глянула случайно в окно, а на улице долговязая фигура маячит. В заячьем треухе. Правда, без косынки на шее и в стареньком пальто вместо свитера. Стоит нахохлившись, будто страус, и валенком льдины ковыряет. Такой забавный, что поневоле расхохочешься. Зачем пришел? Чего торчит у всех жильцов на виду?