Все кухонные шкафы были распахнуты, кастрюли и сковородки разбросаны по линолеуму. Плита «Хотпойнт» отодвинута от стены, дверца духовки открыта. Содержимое банок — САХАР, МУКА, КОФЕ, ПЕЧЕНЬЕ — воры рассыпали по столу, но денег ни в одной из них больше не было, и первой связной мыслью, пришедшей мне в голову, было то, что ублюдкам они не достались. Несколько месяцев назад я спрятал наличные в сейф вместе с золотыми шариками. Раскладная кровать в гостиной, снова превращенная в диван, поскольку мистер Боудич в ней больше не нуждался, была перевернута, а подушки изрезаны. То же самое случилось с мягким креслом мистера Боудича. Набивка от них валялась кругом.

Наверху все оказалось еще хуже. Мне не пришлось открывать комод, чтобы достать свою одежду, поскольку она была разбросана по всей комнате, где я жил. Подушки порезали и здесь, как и матрас. То же я обнаружил и в хозяйской спальне, только там были порезаны еще и обои, свисавшие длинными лентами. Дверцу шкафа открыли, вытащив одежду, сваленную кучей на полу (карманы брюк старательно вывернули), а с ней и сейф. Возле ручки виднелось несколько царапин, на кодовом замке — еще больше, но сейф устоял перед попытками воров открыть его. Для большей уверенности я ввел нужные цифры и заглянул внутрь — все было на месте. Я запер сейф, повернул ручку и спустился вниз. Там, сидя на диване, где раньше спал мистер Боудич, я позвонил в 911 в третий раз за этот год. Потом набрал номер отца.

Я понял, что есть одна вещь, которую нужно сделать до прихода папы и, конечно же, до приезда полиции. Если я собирался солгать (а я собирался), ложь надо было подтвердить. Позаботившись об этом, я вышел на улицу и стал ждать. Отец поднялся на холм и припарковал машину у обочины. Он не взял с собой Радар, чему я был рад; хаос в доме расстроил бы ее еще больше, чем недавние перемены в ее жизни.

Папа прошелся по нижнему этажу, изучая картину разорения. Я остался на кухне, собрал кастрюли и сковородки и убрал их в шкаф. Когда он вернулся, то помог мне придвинуть плиту обратно к стене.

— Святая ворона, Чарли! Что ты об этом думаешь?

Я сказал, что не знаю, но думал, что знаю. Не знал только того, кто это сделал.

— Пап, подожди полицию здесь. Я отойду на минутку. Хочу поговорить с миссис Ричленд — я видел ее машину.

— Это та самая любопытная Варвара?

— Да.

— Разве тебе не следует оставить это копам?

— Если она что-нибудь видела, я скажу им, чтобы они поговорили с ней.

— Это вряд ли, она ведь была с нами на похоронах.

— И все же, я хочу поговорить с ней. Может быть, она что-то видела раньше.

— Кого-то, кто вертелся поблизости?

— Что-то вроде этого.

Мне не нужно было стучаться к ней — она находилась на своем обычном посту в конце подъездной дорожки.

— Привет, Чарли. Все в порядке? Что-то твой отец так торопился. А где же собака?

— У меня дома. Миссис Ричленд, кто-то вломился к мистеру Боудичу, пока мы были на похоронах, и перевернул весь дом.

— О Боже, неужели? — она прижала руку к груди.

— Вы видели тут кого-нибудь недавно? Последнюю пару дней? Кого-то постороннего?

Она задумалась.

— Вроде бы нет. Обычные курьеры — ну, знаешь, «Федерал Экспресс», ЮПС[122], - человек, который приезжает ухаживать за лужайкой Хоутонов — это, должно быть, стоит немалых денег, — еще почтальон в своем маленьком грузовичке… А насколько серьезен ущерб? Что-нибудь украли?

— Пока не знаю. Полиция может захотеть…

— Поговорить со мной? Конечно, с удовольствием! Но если это случилось, когда мы были на похоронах…

— Да, я знаю. В любом случае, спасибо, — я уже повернулся, чтобы уйти.

— Я видела маленького смешного человечка, который продавал подписку на журналы, — сказала она мне вслед. — Но это было до смерти мистера Боудича.

Я резко повернулся:

— Правда?

— Да. Ты тогда был в школе. У него была сумка, похожая на те, что носили почтальоны в старые времена — с наклейкой «АМЕРИКАНСКАЯ СЛУЖБА ПОДПИСКИ». Думаю, там были образцы — «Тайм», «Ньюсуик», «Вог» и все такое. Я сказала ему, что мне не нужны никакие журналы, я читаю все, что нужно, в Интернете. Так гораздо удобнее, верно? И более экологично, без всей этой бумаги, которая потом заполняет свалки.

Но меня не интересовали экологические преимущества онлайн-чтения.

— Он заходил в другие дома на этой улице? — я чувствовал, что если кто-то и может ответить на этот вопрос, то только она.

— Да, конечно. Думаю, он направился к дому мистера Боудича, но старик не подошел к двери. Наверное, плохо себя чувствовал. Или… думаю, он не очень любил посетителей, верно? Я так рада, что вы с ним подружились. Так грустно, что он ушел. Когда речь идет о животных, люди говорят, что они ушли за радугу. Мне это нравится, а тебе?

— Да, это довольно мило, — я ненавидел эту фразу.

— Думаю, его собака скоро тоже перейдет радужный мост. Бедняжка стала такой худой, и морда у нее совсем седая. Ты оставишь его у себя?

— Радар? Конечно, — Я не стал говорить ей, что Радар — она, а не он. — А как выглядел этот продавец журналов?

— Ну, такой забавный маленький человечек со странной манерой ходить и говорить. При ходьбе он подпрыгивал, почти как ребенок, и когда я сказала ему, что не хочу никаких журналов, сказал «прискорбно», как будто был из Англии. Но на самом деле выговор у него такой же американский, как у нас с тобой. Как ты думаешь, это он вломился в дом? Он определенно не выглядел опасным. Просто смешной человечек со смешной манерой говорить. Он все время повторял «ха-ха».

— Ха-ха?

— Да. Не настоящий смех, а просто «ха-ха». «Семьдесят процентов от цены в газетном киоске, мэм, ха-ха». И он был мелковат для мужчины. С меня ростом. Значит, ты думаешь, что он и был тем взломщиком?

— Наверное, нет, — сказал я.

— Помню, на нем была кепка «Уайт Сокс» и вельветовые брюки. А на кепке спереди — красный круг.

Я был за то, чтобы сразу же начать генеральную уборку, но папа сказал, что необходимо дождаться полиции.

— Они, наверно, захотят задокументировать место происшествия.

Они приехали примерно через десять минут на патрульной машине и седане без опознавательных знаков. У мужчины за рулем седана были седые волосы и солидное брюшко. Он представился детективом Глисоном, а двое полицейских в форме — офицерами Уитмарком и Купером. У Уитмарка была видеокамера, а у Купера — маленький футляр вроде коробки для завтрака; в нем, как я думал, хранились всякие штуки для сбора улик.

Детектив Глисон осматривал повреждения с явным отсутствием интереса, время от времени взмахивая полами своего клетчатого пиджака, как крыльями, чтобы подтянуть брюки. Я предположил, что ему осталось не больше года или двух до того, как он получит золотые часы или удочку на вечеринке по случаю выхода на пенсию. А пока он отбывал остаток срока.

Уитмарку он велел снять гостиную на видео, а Купера отправил наверх. Задал нам несколько вопросов (адресуя их папе, хотя взлом обнаружил я) и записал ответы в маленький блокнот. Потом захлопнул блокнот, сунул его во внутренний карман спортивной куртки и подтянул брюки.

— Воры по некрологу. Сто раз такое видел.

— Что это такое? — взглянув на отца, я увидел, что он уже знает ответ. Может быть, с того момента, как вошел и огляделся вокруг.

— Когда в газете появилось сообщение о его смерти?

— Вчера, — сказал я. — Его физиотерапевт получила анкету для газеты почти сразу после его смерти, и я помог ей заполнить пробелы.