— Если он пленник, я освобожу его. Если он мертв, я отомщу за него, чтобы проклятие с этой несчастной земли могло быть снято. Это моя работа, а не твоя, сын Адриана Боудича.

Я не был его сыном, только наследником, но, похоже, сейчас было не время говорить ей об этом.

— Губитель Летучих почти наверняка отправился к Колодцу Тьмы, принцесса. Там он будет ждать, пока луны не поцелуются и путь не откроется. Ты можешь его найти?

Она кивнула, но не слишком уверенно.

— Отведешь нас туда? Потому что мы вряд ли сможем найти его сами. Согласишься ли ты, если я предоставлю тебе самой решать судьбу Губителя Летучих, когда мы встретимся с ним лицом к лицу?

Долгое время ответа не было. Она не хотела верить, что я сдержу свое обещание, и была права. Если бы она узнала Элдена и не смогла заставить себя убить его — даже такого, каким он стал сейчас, — смог бы я выполнить ее желание и оставить его в живых? Я подумал о изуродованном лице и добром сердце Доры. Подумал о храбрости Перси, за которую он, скорее всего, уже заплатил высокую цену. О серых беженцах, которых я видел, пробиравшихся из Прибрежья в какое-то убежище, которого, скорее всего, не существовало. Положите всех этих страдающих людей на одну чашу весов, а нежное сердце принцессы — на другую, и они никак не смогут уравновеситься.

— Ты бы действительно дал Лие из рода Галлиенов такое обещание?

Не думаю, что это было возвращением к третьему лицу; похоже, на сей раз Снаб говорил от своего имени, но я не сомневался, что Лия хотела знать то же самое.

— Я бы это сделал.

Она спросила:

— Клянешься ли ты душой своей матери, что она будет гореть в адском огне, если ты нарушишь свое слово?

— Да, — сказал я без колебаний, и это было обещание, которое я собирался сдержать. Когда Лия увидит, во что превратился ее брат, она может убить его сама. Я надеялся на это. А если нет, я бы отдал пистолет мистера Боудича Йоте. Он никогда раньше не стрелял, но я не ожидал никаких проблем из-за этого. Оружие похоже на дешевый фотоаппарат, все, что вам нужно сделать — прицелиться и нажать спуск.

— Ты и твои друзья последуете за Лией и будете повиноваться ей?

— Мы так и сделаем.

Она, вероятно, понимала, что не сможет помешать мне следовать за ней. Другие могли бы подчиниться приказу будущей королевы Эмписа, но я бы этого не сделал. Как она уже сказала через Фаладу, я не был принцем этого мира и не обязан слушаться ее приказов.

Небо над головой посветлело. Мы, люди, посмотрели вверх, и Радар тоже. Даже Снаб сделал это. Яркое сияние подсвечивало облака изнутри. Луны теперь были так близко друг к другу, что выглядели как восьмерка, лежащая на боку. Или математический символ бесконечности. За считанные секунды они скрылись за дворцовыми шпилями, и небо снова затемнилось.

— Хорошо, — сказал Снаб. — Я согласна на ваши условия. Но больше никаких разговоров, пожалуйста. Это больно.

— Я знаю, — сказал я. — И мне очень жаль.

Радар заскулила и лизнула руку Лии, та наклонилась и погладила ее. Договор был заключен.

Мы пошли туда, где нас ждали остальные. Лия снова села, не сказав ни слова ни Фаладе, ни Снабу. Йота вопросительно взглянул на меня. Я кивнул — дело сделано. Мы сели рядом с ней и стали ждать рассвета. Снова пошел дождь, не сильный, но устойчивый. Лия достала пончо из единственной седельной сумки, которую везла Фалада, и накинула его на плечи. Поманила к себе Радар, который взглянула на меня, ожидая разрешения, а потом подошла к Лии. Та укрыла своим пончо еще и Радар, Снаб тоже залез под него. Они остались сухими, а остальные из нас, одетые в те же лохмотья, в которых сбежали из темницы, сидели и мокли. Джая начала дрожать, Эрис обняла ее. Я сказал им, что они могут вернуться, но обе женщины покачали головами. Йота не утруждал себя словами, а просто сидел, склонив голову и сцепив руки на коленях.

Время шло. Настал момент, когда я поднял глаза и понял, что вижу перед собой Лию. Я вопросительно поднял руку, но она только покачала головой. Наконец, когда ночь окончательно превратилась в тусклый рассвет, она поднялась на ноги и привязала Фаладу к железному пруту, который торчал из остатков кирпичной стены, возвышающейся над обломками. Потом начала спускаться по тропинке, не оглядываясь, чтобы узнать, следуем ли мы за ней. Мы пошли, причем Снаб снова ехал на спине Радар. Лия шла медленно, время от времени раздвигая густые заросли плюща, а потом двигаясь дальше. Минут через пять или около того она остановилась и начала срывать плющ со стены. Я подошел, чтобы помочь ей, но она отрицательно покачала головой. Мы заключили соглашение — пакт, — но было ясно, что она была этим недовольна.

Когда она оборвала достаточно плюща, я увидел за ним маленькую дверцу, на которой не было ни ручки, ни засова. Она подозвала меня и указала на дверь. Сначала я не понял, чего она ждет, но потом догадался.

— Откройся во имя Лии из Галлиенов, — сказал я, и дверь распахнулась.

Мы вошли в длинное, похожее на сарай здание, заполненное древним ремонтным оборудованием. Лопаты, мотыги и тачки покрылись толстым слоем пыли. Пол тоже был пыльным, и на нем не было никаких следов, кроме тех, которые оставили мы. Я заметил еще один гибрид автомобиля и электрокара. Заглянув внутрь него, я увидел батарею, настолько проржавевшую, что она превратилась в грязно-зеленый ком. Меня интересовало, откуда здесь взялись эти маленькие машины — по крайней мере две, и одна из них все еще работала. Неужели мистер Боудич привез их из нашего мира по частям и собрал здесь? Я этого не знал, но точно знал, что нынешняя власть мало заботилась о поддержании в Лилимаре чистоты и порядка. Гораздо больше ее интересовали кровавые виды спорта.

Лия вывела нас через дверь на дальней стороне здания. Мы оказались на чем-то вроде свалки, заполненной разобранными троллейбусами, грудами электродуг и огромными клубками проводов. Пробравшись через все это бесполезное оборудование, мы поднялись по деревянной лестнице и вошли в здание, которое я и другие беглецы сразу узнали: это был Дом троллейбусов.

Мы пересекали главный терминал, когда утренний колокол прозвонил одним гулким «БОММ». Лия подождала, пока звук не стих вдали, потом продолжила путь. Она по-прежнему не оглядывалась, чтобы посмотреть, следуем ли мы за ней. Наши шаги отдавались эхом. Над головой темное облако гигантских летучих мышей хлопало крыльями, но не шевелилось.

— В прошлый раз мы убежали, — тихо сказала Эрис. — Теперь мы идем сражаться. Я должна свести счеты с этой стервой.

Я не ответил. Мне это было неинтересно. Мой ум концентрировался на другом.

Мы вышли под непрекращающийся дождь. Радар внезапно сбежала по ступенькам Троллейбусного дома мимо одного из красно-белых столбов с каменной бабочкой наверху. Она сунулась в заросли ежевики, я увидел там лямку своего брошенного рюкзака, а потом услышал то, что меньше всего ожидал, но сразу узнал этот звук. Радар вернулась со своей пищащей обезьянкой в зубах, уронила ее к моим ногам и просительно завиляла хвостом.

— Хорошая девочка, — сказал я и отдал обезьянку Глазу. У него были карманы, а у меня нет. Широкая дорога, ведущая ко дворцу, была пустынна, но не пуста. Тело Красной Молли исчезло, однако кости ночных солдат, которые гнались за нами, были разбросаны на сорок ярдов вокруг, большей частью погребенные под грудами мертвых бабочек-монархов.

Лия остановилась у подножия лестницы, склонив голову набок и прислушиваясь. Мы присоединились к ней. Я тоже это слышал: что-то вроде пронзительного стона, похожего на вой ветра на чердаке зимней ночью. Звук поднимался и опускался, поднимался и опускался, поднялся до крика, потом снова перешел в стон.