– Ей вроде восемнадцать лет, а она еще скачет, как подросток. Но она спортивная девчонка… – дверь заскрипела, с порога раздалось испуганное:

– Ой! Простите, месье, я думала, что вы с другом ушли. Я хотела убраться в комнате… – Саша поднялся:

– Милости просим, мадемуазель… – поклонившись, он усадил девушку за стол.

– Eeny, meena, mina, mo, сatch a nigger by the toe…

Свете послышался издевательский смех, в ушах загудело:

– Nigger, nigger… – запястья болели, в нежную кожу врезалась грубая веревка. У девушки перехватило дыхание, до нее донеслось гудение мелкой воды:

– Обратите внимание на рисунок, – мягко сказал преподаватель, – эскиз сделал с натуры местный художник-любитель. Линчевание семьи Фрименов, убийство ребенка смешанной крови, Констанцы Вулф, стало одной из предпосылок к гражданской войне между Севером и Югом. Отрывок из письма Карла Маркса Фридриху Энгельсу… – руководитель кружка истории откашлялся:

– Мой дорогой друг, ты совершенно прав. Новости о злодейском акте должны немедленно достичь всего европейского пролетариата. Мы не можем стоять в стороне, сложа руки… – учитель поднял палец, – когда в Америке человек угнетается человеком. Я считаю, что необходимо послать в США представителя Интернационала… – указка скользнула к портрету пером. Очень красивый мужчина средних лет твердо смотрел вперед:

– Этим представителем стал товарищ Волк, – наставительно сказал учитель, – он принимал участие в знаменитом рейде Джона Брауна, являющимся предпосылкой будущей, социалистической революции в США… – занятия в кружке шли на английском языке:

– Nigger, nigger… – Света нахмурилась, – я слышала эти слова… – высокий, рыжий мальчик покраснел:

– Прости. Это считалка, мальчишки в поселке так говорят, но нельзя такое повторять, это плохо… – зазвенел браслет на изящной руке, женщина перегнулась через перила деревянной террасы:

– Есть другая считалка, – весело сказала она, – ingle angle silver bangle. Петенька, научи Сару русской считалке… – на берегу, среди мокрых валунов серого гранита, утробно лаял черный пес:

– Его звали Пират… – Света вдыхала запах спиртного, табака, чего-то металлического, – дул сильный ветер, шумели волны. Я ела вкусное варенье, мальчик сказал, что ягоды вызревают на их дереве. Я помню русскую считалку… – Надя Левина уперла палец в грудь Светы:

– На золотом крыльце сидели царь, царевич, король, королевич… – Павел смешливо встрял:

– Это капиталистическая считалка, буржуазная. Слушайте лучше меня… – парень затараторил: «Ты за луну или за солнце?». Света, недоуменно, ответила: «За солнце».

Младший Левин ухмыльнулся:

– За пузатого японца. Я за луну, за советскую страну… – Света невольно улыбнулась:

– Я его треснула учебником по голове, в шутку. С тем мальчиком мы тоже дрались, понарошку… – сквозь кроны сосен светили близкие звезды. Дети свесили ноги с платформы лесного дома:

– Здесь совы живут… – таинственно сказал мальчик, – они сейчас мышкуют, охотятся… – Света пошевелила губами:

– Если это было в СССР, то понятно, почему он говорил по-русски. Но он и его мать… – девушка была уверена, что женщина с серебряным браслетом мать мальчика, – они говорили и по-английски тоже… Или это случилось не в СССР, но тогда где… – Света успокоила себя тем, что она отдыхала с родителями в закрытом пансионате:

– Но не в Крыму, а на Балтике, под Ленинградом. Поэтому я помню сосны и холодное море. Может быть, мальчик был из семьи разведчиков, вернувшихся в СССР. Поэтому мы с ним считались по-английски… – всякий раз, кода Света вспоминала мальчика, у нее отчаянно заболевала голова:

– Мигрени полового созревания, – вспомнила она, – врач обещал, что они скоро пройдут. Нечего об этом думать. Мои родители американские коммунисты, они с младенчества разговаривали со мной по-английски. Неудивительно, что я знаю язык… – японским Света не владела. Девушка не могла понять, что говорил ей ночью Дракон. Дрогнув длинными ресницами, она скосила глаза на ящик стола:

– Скорпион все отредактирует, оставит только его слова, а в Москве найдутся переводчики… – сама Света могла не беспокоиться о записи:

– Я сама ничего не говорила, – хмыкнула девушка, – только в начале, когда Скорпион угощал меня виски… – Света отнекивалась, но позволила себе немного спиртного:

– Все прошло, как по нотам, – довольно подумала она, – Скорпион написал отличный сценарий… – готовясь к визиту в пансион, Света успела познакомиться с алкоголем:

– В качестве тренировки, – объяснил руководитель группы, – он к тому времени будет подшофе, но тебе надо расслабить его еще больше… – Света без труда разыграла интерес к Дракону:

– Скорпион извинился, сказал, что у него дела. Он оставил нам виски и ушел, а остальное было просто…

Света перевела взгляд на бледное лицо агента. Под сомкнутыми веками залегли темные круги. Он спал, отодвинувшись от нее, почти скатываясь с края узкой кровати. Осторожно присев, Света изучила следы засохшей крови, на серой простыне, на смуглых ногах:

– Надо сходить в душ. Близняшки говорили, что это больно, но было не больнее, чем у зубного врача… – внутри немного саднило. Света не могла понять, почему это может нравиться:

– Очень скучно, – она широко зевнула, – я едва не заснула, но надо было следить за Драконом… – она позволила себе закрыть глаза, только когда агент задремал:

– Он, кажется, не просыпался с той поры… – Света бросила взгляд на швейцарский хронометр японца, – но, вроде бы, он остался доволен… – после ухода Скорпиона девушка бесцеремонно присела к Дракону на колени:

– Мы выпили еще виски, покурили травки… – травку в Элизабетвилле продавали почти открыто, – но мне пришлось первой все начать… – Скорпион педантично рассказал Свете, что ей надо делать:

– Японец и половины того не предпринял, – ухмыльнулась девушка, – кажется, у него тоже все случилось в первый раз. Но теперь я могу чувствовать себя свободной в этом отношении…

Света надеялась на кураторство кого-то более интересного:

– Меня могут послать на Кубу, в Латинскую Америку, в южные штаты США. Дракон одиночное задание… – она редко думала, что ей всего четырнадцать лет. В Анголе и Конго Света встречала девушек, по виду ровесниц, с младенцами:

– На юге женщины развиваются быстрее… – она аккуратно поднялась, – незачем придавать таким вещам большое значение… – в бедноватой ванной Света помылась под струйкой прохладной воды:

– Надо принести кофе, поухаживать за ним. Скорпион сказал, что мужчинам такое нравится… – Света вздохнула:

– В Советском Союзе мужчина и женщина во всем равны. Надя бы заметила, что это он должен носить мне кофе в постель… – младшая близняшка собиралась стать звездой экрана, как писали в журналах:

– У меня будет квартира на улице Горького и личная машина, – заявляла Надя, – я поеду на фестивали в Канны и Венецию… – Света брезгливо обошла засевшего в углу ванной комнаты большого таракана:

– Пока что я не в Каннах и Венеции, а в грязном притоне… – ей послышалось движение в комнате. Завернувшись в вытертое полотенце, она высунула растрепанную голову наружу:

– Милый, ты проснулся? Сейчас я… – Света осеклась. Кровать опустела, вещи Дракона исчезли. В полуоткрытое окно доносилась скороговорка диктора: «Доброе утро, Элизабетвилль. Сегодня, тридцатого января, президент Кеннеди выступит с первым обращением к Конгрессу США…»

Открытый виллис цвета хаки, с белой надписью De Beers поперек двери, припарковали в тени чахлой пальмы, по соседству с краснокирпичной колокольней кафедрального собора святых Петра и Павла. На сиденье небрежно бросили изжеванный льняной пиджак.

Парнишки, отиравшиеся у церкви, в надежде на мелкую монетку от заезжих европейцев, не стали заглядывать внутрь машины. Они видели высокого, изящного молодого человека, с раскосыми глазами, с взъерошенными, черными волосами. Одежда на юноше, хоть и помялась, но выглядела дорогой, на запястье поблескивали золотые часы. Мальчишки отлично знали, чем занимается De Beers: