– Но даже в рейхе были нужные евреи, например, 1103. Жаль, что ее не найти… – Макс подозревал, что доктора Кроу больше нет в живых, – она бы пригодилась нам с ураном… – он подумал о полученном недавно списке многообещающих молодых физиков:

– Доктор Инге Эйриксен, то есть дважды доктор… – мальчишка, едва достигший двадцати шести лет, защитил вторую диссертацию, по высшей математике, – нельзя выпускать его из вида… – по слухам, доктора Эйриксена обхаживали израильтяне:

– У него жена еврейка, – Макс закурил, – у нас тоже были такие ученые. Если бы мы повели себя более разумно, они бы не покинули рейх… – у него пока не было своей научной лаборатории, но Макс твердо намеревался возродить погибший в Патагонии физический институт:

– Шуман достанет уран, у Барбье есть доступ к редким металлам, а места для строительства более, чем достаточно, и здесь и в Южной Америке… – допивая лимонад, Адольф поинтересовался:

– Партайгеноссе Шуман… – они сидели на заросшей буйной травой террасе одни, – а вы не устроите какую-нибудь акцию… – Феникс усмехнулся:

– Ты обрел вкус к оружию после рейда в Парагвае… – ему понравилось поведение племянника в бою:

– Случилась настоящая схватка, с партизанами, а не расстрел безоружных индейцев. Парень пошел в нашу породу, он хладнокровен и не трус. Внешне он больше напоминает Отто, чем фюрера, но так даже лучше… – Шуман покачал головой:

– Милый, мы не можем привлекать к себе внимания. Город неподалеку, рядом пролегает шоссе, да и не с кем здесь сражаться… – мальчик хихикнул:

– Только с крокодилами, но они очень осторожны и не появляются днем. Змеи тоже не любят шума… – оборвав себя, Адольф тихонько охнул:

– Кажется, меня кто-то укусил, дядя… – по растрескавшемуся камню террасы проскользнула темная лента. Мальчик схватился за щиколотку:

– Очень больно, горит… – на белой коже виднелись две красные точки.

Клэр умела водить машину, но правами девушка пока не обзавелась:

– Виллем меня научил, – говоря о бароне де ла Марке, негритянка всегда смущалась, – он каждую неделю приезжал в Элизабетвилль и забирал меня на пикники в саванну. Он меня и посадил за руль… – Маргарита не хотела спрашивать о таком у будущей невестки, однако по глазам девушки она видела, что кузен и Клэр не дождались венчания:

– Сейчас многие так делают, – вздохнула Маргарита, – на дворе новое время. Даже в Мон-Сен-Мартене, как говорят старухи, на многих невестах вянет флердоранж… – они с Джо только целовались:

– Я видела, что он себя сдерживает, – девушка незаметно прижала ладонь к покрасневшей щеке, – но, поддавшись соблазну, мы бы оба пожалели… – она не хотела размениваться на глупости, как о таком шептались девчонки в старших классах школы:

– Они позволяли парням себя трогать, сами их трогали, – вспомнила Маргарита, – но кюре говорил, что даже маленькая слабость влечет за собой падение в бездну порока… – Маргарита не думала о таких вещах, как о пороке:

– Но мы с Джо выбрали другой путь, – напомнила себе девушка, – мы хотим стоять у алтаря невинными… – она не осуждала Клэр и кузена Виллема:

– Каждый решает сам за себя… – девушка вгляделась в пустынное шоссе, – Иисус учил, что мы все не без греха…

Когда легкий самолет католической миссии превратился в черную точку на горизонте, Маргарита завела мотор форда, припаркованного на пыльном взлетном поле Кокийявиля. Полину Лумумбу с детьми переправили на север, подальше от бывшего Бельгийского Конго. Прощаясь у трапа, жена премьера уцепилась за руку Маргариты:

– Если хоть что-то станет известно… – Полина кусала губы, – сообщи мне немедленно… Может быть, Патриса удастся вывезти из страны… – Маргарита боялась, что премьера уже нет в живых. Ни Виллем, ни Джо ничего не слышали о судьбе Лумумбы:

– Они и не услышат, – подумала доктор Кардозо, – они сидят в глуши, на алмазном карьере. Вряд ли премьера туда привезут. Если его вообще отправили на юг, а не расстреляли на окраине Леопольдвиля… – пустив Клэр за руль, она предупредила девушку:

– Пока асфальт в неплохом состоянии, можешь вести машину. Дальше начнутся выбоины, я тебя сменю…

Деревенские шоссе больше напоминали проселочные дороги. На заднем сиденье форда лежал маленький самолет, забытый детьми Лумумбы. Рядом трясся саквояж Клэр. Маргарита поговорила со святыми отцами из миссии Сердца Иисуса:

– До лета она будет учиться и работать в Леопольдвиле, в нашем госпитале – весело подумала доктор Кардозо, – летом контракт Виллема закончится, они улетят в Бельгию… – Маргарита ожидала, что новую баронессу де ла Марк не примут при королевском дворе:

– Случится скандал, – хмыкнула она, – аристократы закроют перед ними двери, но Виллем истинный Арденнский Вепрь, ему на это наплевать… – словно услышав ее, Клэр тихо сказала:

– Виллем мне говорил о сиротском доме, где он жил. Я тоже сирота, – девушка помолчала, – но, когда мама умерла, был жив мой дедушка. В моей деревне мы все друг другу родня. Хочется… – Маргарита увидела улыбку на красивых губах, – чтобы у нас была большая семья… – доктор Кардозо отозвалась:

– Я сама дочь еврея, японцы у нас в семье тоже есть, даже индейская кровь попадается, а теперь и африканка появится. Наша родня тебя примет, не сомневайся, а остальное… – она махнула рукой, – не… – ветровое стекло форда словно взорвалось. Услышав цоканье пуль по металлу, перехватив руль, Маргарита толкнула Клэр вниз:

– На севере нет повстанцев, – пронеслось в голове девушки, – машина расписана красными крестами. Видно, что едут врачи, хотя форд могли угнать…

Автомобиль пошел юзом, под колесом разорвалась брошенная на шоссе граната. Птицы заметались над разбитой дорогой, хрипло крича. Форд затих, воткнувшись развороченным бампером в дерево на обочине.

Феникс не мог поверить, что Шуман, врач, прилетел на север без походной аптечки. Усадив Адольфа в кресло, он спокойно велел Доктору:

– Принеси нож и стакан спиртного… – мальчик бледнел на глазах. На щиколотке, вокруг укуса, наливалась багровая опухоль:

– Надо действовать быстро, – Феникс опустился на колени, – пока яд не разнесся с кровью по организму… – племянник испуганно сказал:

– Дядя Макс, я умру? Это была ядовитая змея… – голубые глаза заблестели, подросток всхлипнул:

– Мне страшно, дядя Макс… – Феникс никогда не видел племянника плачущим:

– Даже малышом, падая, он упрямо поднимался и шел дальше. Он боится, бедное дитя… – Максимилиан ласково обнял подростка:

– Даже если она ядовитая, в чем я сомневаюсь… – он хотел успокоить парня, – дело не займет и пары минут… – Шуман сунул ему стакан бренди:

– Врач, – кисло подумал Макс, – в Аушвице он подвизался мясником, кромсая заключенных. Настоящий врач озаботился бы сывороткой против змеиного яда. Мы, в конце концов, в джунглях… – он заставил Адольфа выпить половину стакана:

– Зажми нос и глотай, как лекарство. Будет немного больно, но не больнее, чем у зубного врача… – Адольф не любил дантистов. Желая поддержать мальчика, Феникс всегда сопровождал его в клинику:

– Мы садимся в соседние кресла, – подумал он, – но ведь я так и не нашел дантиста, равного покойному Францу. У него были золотые руки… – Феникс мог отыскать надежного врача для установки капсулы с цианистым калием:

– Но для чего мне это нужно, – он пожимал плечами, – я Ритберг фон Теттау, человек вне подозрений… – последний раз он навещал дантиста перед отлетом в Африку. Как и во времена войны, ему рекомендовали полоскание для кровоточащих десен:

– Франц считал, что курение только усугубляет заболевание, – вздохнул Феникс, – но я не брошу курить, почти на шестом десятке… – несмотря на полвека за плечами, он чувствовал себя молодым:

– Я должен дожить до триумфа Адольфа, увидеть его во главе нового рейха… – пока ему надо было спасти племянника. Уверенно сделав надрез ножом, не обращая внимания на слабый крик боли, он тоже отхлебнул бренди: