– Говорю тебе, все правда. Мой муж пришел с ночной смены, и все мне рассказал… – она перегнулась к девчонке, – на рассвете в аэропорту приземлился военный рейс с севера. Пассажиров было трое, с мешками на головах. Их сунули в закрытый грузовик и увезли. Муж думает, что сюда доставили премьера, то есть Лумумбу, с его подельниками… – девчонка гоняла во рту леденец, не обращая внимания на словоохотливую женщину. Джо вздохнул:

– Вряд ли это был Лумумба. Зачем северному правительству везти его на территории, где правят сепаратисты… – он отправил телеграммы в Леопольдвиль, Мон-Сен-Мартен и Париж, матери и брату:

– Маргарита теперь не будет за нас волноваться… – ласково подумал Джо, – скорей бы Пасха и венчание… – после свадьбы Маргарита хотела переехать на юг:

– Сонной болезни у вас больше, – заметила девушка, – я переведусь в госпиталь Элизабетвилля. Вряд ли меня возьмут врачом на карьер… – «Де Бирс» не нанимала женщин, – но, по крайней мере, я окажусь ближе к тебе, мой милый…

За год, проведенный в Мон-Сен-Мартене, Джо, как он думал, смирился с будущим:

– Маргарита и Шмуэль правы, – подумал он, – это испытание нашей веры. Надо молиться, Иисус не оставит нас. Он позаботится о наших детях… – его тронули за плечо. Вежливый голос с парижским акцентом сказал:

– Месье, не позволите вашу ручку? Боюсь, свою я где-то обронил… – высокий светловолосый парень, в рубашке хаки и американских джинсах, улыбался. Джо взглянул в серые глаза:

– Пожалуйста… – давешняя девчонка, купив журнальчик, перекочевала на широкий подоконник у открытого на улицу окна:

– Хорошенькая, – подумал Джо, – она чем-то смахивает на будущую баронессу де ла Марк, то есть Клэр… – Джо тоже пророчил Виллему скандал в прессе и закрытые двери в домах аристократов:

– Не заплачем, – сочно отзывался кузен, – на аристократах свет клином не сошелся, как русские говорят. Шахтеры ее примут, а это самое важное… – возвращая ручку, незнакомец помялся:

– Я в городе человек новый, месье. Здесь есть кафе или рестораны? Хотелось бы перекусить… – ресторанов в Элизабетвилле не завели. Джо указал за окно:

– Перекусить можно на рынке, а за кофе идите в заведение «Моя Италия». Приличный кофе в городе варят только там… – парень протянул руку:

– Большое спасибо. Будьте моим гостем, месье… – ладонь была твердой, надежной:

– Меня зовут месье Александр, – прибавил парень, – я журналист. Кофе на мне, то есть на моей газете… – Джо кивнул: «С удовольствием, месье».

На серебряном портсигаре два геральдических пса поддерживали щит с католическим крестом, увенчанным графской короной. Третья собака, поменьше, с высунутым языком, устроилась поверх щита:

– Курите, Виллем, – радушно сказал бельгийский министр колоний, граф д’Аспремон-Линден, – сигареты хорошие, американские, не местная контрабанда… – провинция Катанга смолила дешевый табак, переправляемый с юга, из португальских владений. В комнате стоял ароматный дымок, от трубки старого хмыря, как его про себя называл Виллем. За всю дорогу на окраину Элизабетвилля, американец, как было ясно по его акценту, открыл рот ровно один раз:

– С вашими работодателями связались, – сообщил он, – на время вашей отлучки «Де Бирс» предоставляет вам дополнительный отпуск с сохранением содержания. Кузену вы позвоните, объясните, что выполняете срочное задание компании… – Виллем хмыкнул:

– Но если я в отпуске, то где билет первого класса, Леопольдвиль-Брюссель, с ночевкой в Каире за счет «Сабены»? Или нет, лучше лететь через Рим… – он взглянул на старикашку:

– У, меня, между прочим, три гражданства. Я подданный его святейшества римского папы, один из немногих светских людей, кто… – хмырь прервал его:

– Нам это известно. Сейчас ваше ватиканское гражданство к делу отношения не имеет. Вы, кстати, имеете и британское подданство… – в машине старикашка уцепился за неприметную папку. Виллем подозревал, что это его досье:

– Он из ЦРУ, к гадалке не ходи. Парни тоже американцы, а шофер, что со мной разговаривал, фламандец, я по акценту его слышу… – верзилы в пути молчали. Виллем напомнил себе, что он офицер армии, принадлежащей к Североатлантическому Альянсу:

– Американцы наши союзники, в Бельгии размещены их военные базы. Долг офицера предписывает сотрудничать с союзниками… – его привезли в богатый особняк, отгороженный от пыльной улицы кованой решеткой. Солнце едва взошло, в саду было тихо, но Виллем уловил с заднего двора шум моторов:

– Наверное, это резиденция европейских разведок в Катанге. Впрочем, и американской разведки, то есть ЦРУ, тоже…

Старикашка сопроводил его в ободранную комнату, с ненужным в тропиках, буржуазного вида камином. Над мраморной панелью висел фотографический портрет нынешнего короля Бельгии. Раму и стекло засидели мухи, под высоким потолком лениво крутился рассохшийся вентилятор. На лопастях болталась паутина.

Обосновавшись в углу, раскурив трубку, старикашка опять углубился в папку. Виллем услышал бурчание:

– Сейчас нам принесут кофе… – серые глаза пожилого человека напомнили барону взгляд бабушки Анны:

– Тетя Марта тоже так иногда смотрит, словно ты в рентгеновском аппарате. Ему на вид лет семьдесят, а он болтается по охваченной гражданской войной стране… – старикашка, кажется, чувствовал себя отлично:

– Я бы тоже не отказался от кофе, – он наконец отложил бумаги, – здесь все время заминки с завтраком… – Виллем не ожидал увидеть, вместе с подносом, где стоял старый кофейник, бельгийского министра по делам колоний:

– Но это именно он. Граф д’Аспремон-Линден, наш дальний родственник по бабушке Терезе, крестник покойного дедушки. Он почти ровесник папы, всего на два года младше… – за кофе и круассанами речь о делах не шла. Министр рассказывал Виллему о довоенных временах. Юноша слушал уютный говорок, со знакомым акцентом,

– Ваша покойная тетушка, баронесса Элиза, училась в обители, а ваш отец ходил в поселковую школу. Мы жили в Брюсселе, но каждое лето родители отправляли меня в Мон-Сен-Мартен. Мы с вашим отцом изучили все леса в округе, поднимались на Ботранж, спускались в заброшенные рудничные ходы… – министр улыбнулся, – я, кстати, думал сделать предложение мадемуазель Элизе, но она вышла замуж за профессора Кардозо… – они обсудили работу Маргариты в столице:

– Ваша кузина делает большое дело, – заметил министр, – я уверен, что Бельгия будет ей гордиться, как наши соседи гордятся ее покойным отцом… – он подмигнул Виллему:

– Работа работой, а забывать о продолжении вашего достойного рода тоже не следует. Вас, наверное, дома ждет невеста… – Виллем раскрыл рот, но оборвал себя:

– Не сейчас. Незачем настраивать его и старикашку против себя. Вряд ли они обрадуются, узнав о Клэр… – ему почему-то не хотелось говорить о Клэр в такой компании. Промычав что-то неопределенное, он услышал скрипучий голос американца:

– Светская беседа аристократам удалась, а теперь к делу, месье де ла Марк… – он стряхнул с пиджака крошки от круассана:

– Месье министр пришел сюда сказать, что бывший премьер Конго, Патрис Лумумба, сейчас находится в этом здании, под арестом. Пришел, но забыл за обсуждением свадеб и крестин, так что к делу приступлю я… – граф Линден смешался:

– Разумеется, разумеется… – Виллем пожал плечами:

– Хорошо, Лумумба смещен с должности. Его, видимо, ждет суд, но при чем здесь я… – подвинув ногой стул, старикашка присел рядом:

– Вы бывали в его резиденции в Леопольдвиле, обедали за его столом, с вашей сестрой, играли с его детьми… – Виллем заметил, что старик рассматривает татуировку на его руке:

– Да, – кивнул он, – но Лумумба был премьер-министром, у него много знакомых… – на барона пахнуло виргинским табаком:

– Он вам доверяет, – задумчиво продолжил старикашка, – но вы наверняка не подозревали, что он агент русских. Вы ненавидите Советский Союз, – он цепко взглянул на Виллема, – мы знаем, где вы росли, месье де ла Марк. Навестите Лумумбу, добейтесь письменного признания в работе его и его сообщников на СССР. Дело довольно простое. Вы офицер, дворянин, наследник крупного предприятия. Вы ведь не хотите, чтобы месье Хрущев сделал из конголезского урана бомбы, которые потом обрушатся на свободный мир… – старик поднялся: