— Знаешь, что сказать-то? — проверяю на всякий.

— Конечно! — чуть обиженным тоном произносит. — Господин, вы же четко сказали. Документация и досье на гвардию!

— Ага, личные дела с рангами и стихиями, — подтверждаю.

Пора мне начинать подготовку личной гвардии. Гвардии не Лазаревых, не Моржовых, а Романовых. Настоящих мужей, что сломают лимитер и будут способны завалить десяток Мастеров.

Улыбающаяся девушка уходит, а Аркадий смотрит на меня обвинительно:

— Запряг всех моих.

— Пока не всех, — возражаю. — Вот Павлушу твоего запрягу, тогда будет всех.

Вскоре приезжает портной, он снимает с меня мерки, и мы с Аркадием и Радмилой наконец отправляемся к Моржовым. Блондинка приоделась. Строгая серая юбка с пиджачком, белая рубашка и туфли на невысоком каблуке. В глазах сосредоточенность, безэмоциональное лицо. От прежней улыбки ни следа. И это…похвально. Девушка поняла, что я возьму к себе помощницу не за красивые глаза. Так и есть. Постель и служба вещи обособленные.

— Господин, — сообщает Радмила в машине. — Помимо стандартной финансовой отчетности и досье, я попросила Моржовых также подготовить документацию об источниках средств со списком основных контрагентов. Так мы сможем понять, от кого Моржовы зависят.

— Отличная идея, Радмила, — киваю с благодарностью.

Девушка чуть смущается, уголки губ подрагивают, но красотка сдерживается от улыбки.

Сопровождает нас небольшой кортеж из гвардейцев. В одной из машин едет Ада с «артефактным» «калашом». Точно такие же АК-69 я раздал и Мастерам, что со мной брали усадьбу Моржовых. Витязь, Филин, Егерь и остальные. Заслужили, мужи. Кого-нибудь из них я заберу к себе в гвардию. Но не всех — а то Аркадий совсем изведется на желчь. Да и нельзя ослаблять Лазаревых. Они же мои вассалы.

В дороге я проверяю ментальный сундук. Хранилище неиспользованных душ. Не все я поглотил или рассовал по автоматам и колодам карт. Около десятка оставил про запас. Никогда не знаешь, где пригодятся.

Между холмов вырастают высокие стены усадьбы. Автоматические ворота раскрываются, и кортеж проезжает выключенные турели и фугасные огнеметы, свернув в сторону парковки.

Гвардейцы остаются у машин, мы с Аркадией и Радмилой идем к крыльцу, когда мимо проносятся две юные девушки и мгновенно скрываются за фигурными кустами. Одна из них тут же выглядывает из-за листьев, смотрит на меня, загадочно хмыкает и исчезает.

— Что еще за беготня! — негодует Аркадий. — Моржовы совсем распустили своих детей…!

Он бы еще, наверное, полчаса ворчал, но из-за кустов раздается обругивающий женский голос:

— Вы пробежали мимо господина⁈ Быстро назад! Представьтесь и извинитесь!

И вот к нам движется процессия — статная красивая женщина лет тридцати в легком платье. Супруга…точнее уже вдова почившего Степана Моржова, а за ней семенят те самые девчонки — похожие друг на друга, словно две капли воды. На нежных лица горит краска стыда, глаза испуганно опущены.

— Михаил Федорович, — вдова делает изящный реверанс, продемонстрировав свою стать и плавность. За ней повторяют и близняшки. Жесты последних немного деревянные от стыда и сожаления. — Простите моих дочерей за неподобающее поведение! Мы со всей радостью приветствуем нашего господина в вотчине Моржовых!

— Здравствуйте, господин! — одновременно запищали барышни. Их движенья еще не обрели мягкости, а речь пока далека от плавности, но тела уже налились женской округлостью, особенно у правой близняшки. Наверняка, обеих сестер уже готовят на выданье.

Женщину зовут Ольга, вдова бывшего главы. Девчонок я тоже узнал, только имена не помню. Близняшки, что клялись мне в верности среди остальных детей Еремея.

— Ведите, красавицы, к главе, — улыбаюсь близняшкам.

От комплимента девочки краснеют еще больше, а еще теряются, потому как послушно идут на негнущихся ногах, но совсем не в ту сторону. Эх, детская нерасторопность. Но ничего, еще обматереют и научатся обольстительным взглядам. Наставница у них очень даже неплохая.

— Лиля, Вика, куда ж вы, глупые⁈ — обреченно качает головой Ольга. — Господин просил отвести его к главе, а не в кусты!

— Ой, простите! Простите! — новая порция писка.

Барышни опомнились и вернулись к родственнице.

— Уйдите с глаз, погуляйте где-нибудь, — отмахивается от них Ольга, и близняшки с опущенными головами шмыгают прочь. — Господин, простите, они потерялись от вашего внимания, малы и глупы еще. Прошу за мной.

Когда приближаемся ко входу, на крыльцо уже вышел сам Еремей. Выглядит усач неважно, видимо, из-за тревог и расстройств. Ему надо восстанавливать род после огромных потерь. Плюс отца потерял. Тоже стоит учитывать.

После быстрого приветствия двигаемся в кабинет Моржова. Рассаживаемся за большим дубовым столом. Ольга тоже остается с нами.

— Кофе или чай? — спрашивает вдова.

Кофе я не пробовал, в памяти щенка плаваете воспоминание об этом напитке. Черный, крепкий, горьковатый.

— Зеленый чай, — решаю я пока воздержаться от экспериментов.

Аркадий с Радмила выбирают кофе, Ольга отправляет кому-то сообщение, и вскоре слуги приносят угощение.

— Вот запрошенные тобой документы, — Еремей подвигает ко мне стопку папок. Я замираю в нерешительности перед такой задачей, но выручает Радмила. Она тут же подвигает бумаги к себе и шустро их перебирает. Вскоре передо мной падает тонкая серая папка.

— Досье магов, господин, — отрапортовала блондинка.

— Кого-то решил забрать? — мрачно спрашивает Еремей.

А догадлив новый глава.

— Если и заберу, то только несколько молодых Подмастерьев, — открываю обложку и мельком пробегаюсь глазами имена и характеристики. — Ты теперь мой вассал, я не собираюсь тебя обирать до нитки. — Закрываю папку и пристально смотрю на Моржова. — Потом гляну. А сейчас расскажи-ка мне, какие дела связывают вас с Воскресенским.

— Зачем это тебе? — угрюмится он, оттягивая ворот рубашки.

Навь, дай мне терпения. Хорошо, хоть врать не стал сходу, я бы его тут же прибил, затем искал бы роду нового главу.

— Не зли меня, Еремей! Я не для этого оставил тебе жизнь! Будешь играться со мной, я быстро отправлю тебя на тот свет, мне даже шевелить пальцами не надо. Терпением я не славлюсь, а дел у меня полный вагон! — рявкаю я, и глава Моржовых с Ольгой на пару бледнеют. — Если же проявишь в служении мне доблесть и верность, то твой род ждет процветание и слава. Пораскинь мозгами, надо ли тебе упрямиться. Со мной шутки плохи. Если я что-то велю — ты делаешь и никак больше. За верную службу моих людей и плата ждет щедрая. Твоя душа на поводке, но это не значит, что жить ты должен как пёс.

Он молчит, сжав челюсти.

— Наркотрафик, — наконец выдает Моржов, стыдливо опустив глаза. — Воскресенский делает на героине деньги. Героин везут с юга через Убыхию, потом происходит расфасовка в том числе и на нашей мебельной фабрике. Затем наркотик уходит за рубеж, большей частью в Восточную Европу. У Воскресенского налажен там сбыт.

Час от часу не лучше. Боги, дайте мне силы не задушить этого усатого мордоворота как теленка! Наркотики! Дрянь! Мало мне рабства! И этим занимаются дворяне, потомки славных воинов! Смерть! Смерть им всем! За такое надо головы откручивать, а души сжирать без следа!

Еремей увидел что-то в моих глазах. Наверное, жуткое желание высосать его душу. Потому что отшатнулся и заблеял испуганно:

— Это было решение отца, я его отговаривал! Но честь велела мне слушаться родителя!

— Какая еще честь, ты, ничтожество! — выцеживаю. — Дворянская честь велела тебе отречься от настолько сгнившего рода! Либо свергнуть оступившегося отца! А теперь ты в этом погряз! Да я тебя, пёс, за такое…! — вскидываю руку.

И жить ему остается считанные мгновения.

— Господин! Господин! — вдруг заорала Ольга, упав со стула на пол на колени передо мной. — От вас веет… Не убивайте, пожалуйста! — запричитала она, обнимая мои ноги, как обычная баба. — Мы исправимся! Виноват мой муж! Боги свидетели! Мы сами хотим искупить вину! Сами!