Воздушник напряженно кивает.

— Есть, Медведь. — Он прекрасно знает, что от него требуется.

Едва мы вываливаемся в ангар, я дергаю чеку и швыряю шашку. Благо точно знаю, где стоит Даур.

— Давай, Борей.

В ту же секунду штурмовые группы накрывает воздушный кокон. Слабый, но достаточно сильный, чтобы не подпустить клубы синеватого газа.

Со стороны врага громыхают и почти сразу стихают выстрелы. Сквозь синюю пелену я вижу, как падают уснувшие убыхи. Устояли только двое. Мощный седобородый Даур и его сын Беар. Магистр и Грандмастер. Ослабевшие, но не побежденные. Пока.

— Борей, дым! Остальные — огонь! — гаркаю я.

Но дым убирает уже сам Даур, что впрочем уже неважно. Газ подействовал.

Мои люди атакуют. Гремят автоматы, вспыхивает пламя и молнии, рокочет камнепад.

— Проклятые русские! — зычный бас проносится ревом по ангару.

Атаки гвардейцев и гридней натыкаются на воздушный щит Даура. Банальная стена из воздуха, но крепкая. Старик удерживает напор и не позволяет себе и своим людям пострадать.

— Вас послал Трубецкой⁈ — гремит Даур, тряся длинной бородой. — Назовись!

— Романов, — бросаю, выходя вперед. — Знакомая фамилия?

Седой гигант тут же багровеет лицом и сжимает кулаки.

— Романов! Мои сыновья погибли из-за тебя и Трубецкого!

— Скорее, из-за своей глупости, — фыркаю. — Но как тебе угодно, старик. Брюзжи что хочешь.

— Сдохни, Романов! — яростный рев.

Даур взмахивает мощными руками, и не убирая щита, отправляет в меня небольшой смерч. Я резким кульбитом ухожу в сторону, одновременно швыряя горсть заряженных глезн-бусинок в щит. Сверкает налету желтоватый бисер, прежде чем сдетонировать. Каскад взрывов разливается по воздушной сфере, и гиганта с надрывным стоном отбрасывает назад.

Конечно, Даура ослабила «синька». Так бы он удержал щит. Может быть. Магистр всё же.

— Огонь! — командует сзади Филин.

Стрекот автоматов заглушает стон Даура. Одна из очередей попадает в Беура и превращает его в кусок фарша.

— Нет!!! — разрывается ором вскочивший гигант, вокруг его кулаков появляются крутящиеся острые вихри, издалека похожие на огромные дрели. — Сын! Только не сын!

Неожиданно меня осеняет мысль. Дикая, интуитивная, но почему бы и нет? Вдруг выгорит?

Я успеваю накинуть лассо на Беура и удержать его душу в живом состоянии.

— Отставить огонь! — кричу, и выстрелы резко стихают.

Тресни Навь! Сейчас главное правильно обыграть идею. Уф, Миша, включай режим оратора.

— Папа… — даже с каким-то удивлением восклицает истерзанный наследник Фирата. — Я еще жив?

Вернув щит, Даур застывает, не веря увиденному.

— Да…Неужели вмешались боги⁈ — вылупляет он глаза.

— Это я, — машу рукой, привлекая внимание. — Романов Михаил. Жизнь твоего сына, Даур, в моих руках. Его душа пребывает в истерзанном теле лишь благодаря моему желанию. Отпустить ее на Небеса?

Мы с гигантом пересекаемся взглядами. Мне приходится чуть задрать голову. Надо же. Этот старик почти такого же роста, что и я был в расцвете своих лет. В плечах, может, чуть уже, но ненамного.

— Что ты хочешь, Романов? — покорно выдыхает Даур.

— Я хочу не смотреть на тебя снизу вверх, — хмыкаю. — Сейчас ты встанешь на колени и поклянешься мне в верности на крови и душе. Тогда я, может быть, спасу твоего наследника.

— Может быть? — вскидывает он косматые брови.

— Именно, — оскаливаюсь. — Всё зависит от его деяний. Я не терплю насильников и буду долго думать, прежде чем простить одного из них. Ведь твой наследник точно один из них, да, Даур?

Он отводит глаза.

— Я так и думал. Выбор за тобой, Даур. Сразимся насмерть и твой сын точно погибнет или ты обретешь себе нового господина, а я уже буду думать, как с вами двумя поступить. Решай.

Даур мешкает. Он бросает взгляд на вихри на своих руках. А потом встает на колени.

— Виктор Емельянович, разрешите?

— О, Романов, заходи, сынок, заходи, — немного возбужденно произносит Трубецкой, глава Совета славного города Сочи, оторвавшись от бумаг на столе. — Как твои дела?

Я вальяжной походкой захожу в просторный кабинет, в руках держу белый как снег пластиковый кейс на шифровальном замке.

— Лучше, чем у Фиратов, — усмехаюсь.

Моя небольшая поклажа сразу привлекает внимание главы.

— Наслышан, наслышан, — задумчиво роняет он, прикипев взглядом к кейсу. — Мне уже доложили, что тайную крепость Даура разнесли в пух и прах. Камня на камне не осталось…

— Не такая уж она и тайная, — замечаю с ухмылкой. — Раз вы о ней слышали, а я там даже побывал.

Это такой невысказанный упрек в сторону Трубецкого. Глава, оказывается, знал или догадывался, где сидит Даур, а посылая меня, даже словом не обмолвился. Ну ничего, я-то все равно в выигрыше. Трубецкой даже себе представить не может, в каком.

Глава с трудом отрывает взгляд от кейса.

— Значит, твоя работа, сынок? — теперь Магистр камня смотрит на меня с неким уважением. — А чем бомбил? Там же бетонные доты стояли, только если выносить массированным огнем.

— А мы пару тяжелых минометов у Даура позаимствовали. У него там был схрон неподалеку. Мы языка захватили, допросили, склад опустошили и поперли на Афор.

— Ловко, — опешил глава. — Только у молодых так и может выйти — нахрапом, мощно, с искрами в глазах.

Я усмехаюсь шире. Нашел же «молодого».

— Рекомендацию в ЦОР дадите? — ставлю кейс на стол. Я нависаю над Магистром камня и смотрю на него сверху вниз.

— Конечно, сынок, — Трубецкой оглаживает подбородок. — Конечно. Ты только чемоданчик открой, хочу взглянуть на старика Даура.

С усмешкой набираю шифр на ручке. С сухим щелчком отворяется замок, и тяжелая крышка кейса громко бахается на стол.

Глазам Трубецкого открывается окровавленное содержимое на красной бархатной подложке.

— Похожа, — задумчиво роняет глава. — А почем не голова?

Я бросаю взгляд на отрезанную седую бороду, щедро политую кровью из ладони Даура.

— Лицо всмятку. Смысла не было.

— Тогда да, — соглашается глава Совета. Он встает и, закрыв кейс, убирает трофей себе под стол. — Учитывая, как ты всё там разнес, то очень даже логично. А всё же как умер старик Даур? Магистр ветра как-никак, — и смотрит хитро, даже подозрительно.

— Даже Магистр не выживет, если его прихлопнет обвалившейся скалой, — пожимаю плечами.

— Значит, везение, — Трубецкой делает напрашивающийся вывод. — Что ж, Даур сам загнал себя в угол. Не нужно было лезть под гору. Чай, не крот. Но ты все равно, сынок, заслужил сертификат.

Я лишь усмехаюсь на это «всё равно». А глава, наоборот, супится, увидев, что его пренебрежение мне по барабану. Старый черт напрягается.

— Что ж, старческое любопытство ты удовлетворил. За это спасибо. — Неужели только за это, хе? — Ступай в приемную, секретарша тебе выпишет рекомендацию, — усевшись обратно в кресло, он нажимает кнопку громкой связи на стационарном телефоне. — Даша, выпиши на Романова Михаила рекомендацию в ЦОР. Бланк за моей подписью.

— Будет сделано, Виктор Емельянович, — отвечает звонкий голосок.

Рекомендацию мне готовят четверть часа. Усевшись в секретарской, наблюдаю, как аппетитная Даша с третьим размером выписывает мне маленькую бумажку, из-за которой сам Царь поперся за перевал.

А вообще зря я привередничаю. Если подумать, командировка в Убыхию удалась на славу. Я в большом плюсе. Ибо Царь обрел еще одного духовного вассала. Целого Магистра воздуха в лице теперь безбородого Даура. Сынка его тоже заставил поклясться на душе, после того как пустил к нему целителя. Грандмастер всё-таки. Так по кусочкам всю Русь и соберем. С прилегающими к границам землями.

Деревня Артциви тоже теперь моя. И заставу мне ставить никакую не надо. Я обязал охранять деревню их бывшего покровителя — старика Даура. Можно сказать, вернул прежний порядок. Только подать старейшина Кераб платит теперь не ему, а мне. Одна прибыль. И это даже не учитывая глезны с «синькой».