Дилан скрипнул зубами, бросил взгляд на спутницу, растерянно наблюдавшую то за старшими, то за возлюбленным. Пусть Дилан и Хильда едва ли обсудили условия авантюры, в которую ввязались, но юный Баретти не сомневался в желании напарницы обезопасить свою сестру. Он чувствовал, что где-то таился подвох, иначе маркиз не выглядел бы таким холеным, уверенным в себе, но не мог уловить его, а время неизбежно шло. Интуиция кричала, что это ловушка.

Видя нерешительность мальчишки, глава Эстебан многозначительно посмотрел на племянницу. Девушка невольно съежилась, но взгляда не отвела.

— Увиделась с сестрой? Развеяла все свои сомнения?

Голос дяди звучал обыденно, но в нём таилась неприкрытая угроза, твердящая: «У тебя не появится лучшего шанса, чтобы заполучить его!». Хильда стиснула губы и слабо качнула головой, выражая согласие в ответ на вопросы.

— Что ж, сегодня молодым следует отдохнуть перед подготовкой к церемонии. Столько всего необходимо сделать за столь короткий срок, — в приподнятом настроении сетовал граф Баретти, отец Дилана, как будто всё давным-давно было решено.

Дилан двинулся к поместью быстрым темпом, намереваясь скорее сбежать от гнетущего состояния, которое преследовало его по пятам и с которым он едва ли справлялся собственными силами. Сейчас ему нужна была поддержка, сила, помимо гримуара, способная изменить будущее. Даже если он угодил в ловушку, то ему ничего не оставалось, как выбраться из нее.

Решение принято окончательно.

Как и твердили старшие, подготовка заняла всё свободное время. Дилан лишь смог убедиться, что Варго отпустили на свободу, и всех членов несанкционированного отряда восстановили в должностях. Узнав правду, Варго пытался образумить сослуживца, но тот оставался непреклонен.

И теперь, рассекая банкетный зал, подготовленный специально для торжества, Дилану приходилось держать Хильду за руку, приветствовать гостей и выражать благодарность, что те смогли присутствовать на их свадьбе. Но ничто в этот день не приносило ему радости. Только одно успокаивало — это всё ради их общей цели.

Пустить пыль в глаза старшим получилось: Дилан заметил, как они праздновали объединение и хвастались новобрачными перед главами Хофернон и Верье, ведь теперь Эстебан могли влиять на хранителя светлого гримуара, Митры, а Баретти расширили свои владения, богатства и статус. Это претило юноше, но вместе с тем радовало, поскольку ничего не способно разрушить чужие планы так легко, как расслабленность при взятии мнимой победы.

— Как ты? — поинтересовался Дилан, когда они с невестой перестали привлекать всеобщее внимание захмелевших гостей и подошли к фуршетному столу. — Устала, наверное, из-за этого спектакля?

— Всё хорошо, — ответила Хильда, наблюдая за приглашенными, которые разбились на группы и оживленно беседовали, в основном, о политике. — Просто нервничала, потому что… это не по-настоящему. И… платье немного стесняет в груди. Дышать тяжело. Как я выгляжу? Красивая? — быстро сменила девушка тему.

Жених кивнул — больше машинально, чтобы поддержать разговор, — но стоило словам дойти до мозга, Дилан оценивающе посмотрел на невесту. Определенно, Хильда была красива и очень похожа на старшую сестру чертами лица. Отличало их немногое: более полные губы у младшей и иная форма бровей. Светлый цвет волос свидетельствовал о принадлежности к потомкам золотых драконов и наследии их могущества, а проклятие семьи в полной мере передалось старшей. Оттого Эстебаны особенно чтили рождение в роду типичных преемников, чтобы никто не смел оспаривать их власть. Генрих был приверженцем этой жестокой традиции, но родной отец девушек защитил обеих завещанием преемственности.

— Голодная? Перекусим? — выдохнул Дилан, чтобы больше не мучиться мыслями, кружившими голову.

— Я не уверена, что сейчас смогу что-либо съесть, — пожаловалась Хильда смущенно. — Я слишком нервничаю, из-за чего меня немного тошнит.

— А напитки? Хотя бы воды?

Хильда покачала головой.

Разговор смолк. Оба посмотрели друг на друга, но не знали, какую поднять тему, чувствуя отчужденность друг к другу. В молчании они и не заметили, как к ним приблизился прошлый глава Эстебан.

— Я так счастлив: из вас вышла прекрасная пара! Ты так заботишься о моей дорогой племяннице, — радовался Генрих, похлопав нового члена семьи по плечу, а затем взяв невесту за руки. — Хильда, дорогая, ты сегодня прелестна как никогда. Словно первый весенний цветок, распустившийся на промозглой земле. — Взгляд мужчины изменился: стал хитрее и пронзительнее. — Но, милая моя, пора покинуть банкет. Эйри поможет тебе с приготовлениями. А я пока займу твоего жениха. Точнее мужа. Вы ведь теперь супруги, новобрачные.

— Какие приготовления? — задалась вопросом Хильда.

Мужчина тихонько рассмеялся.

— К первой брачной ночи, конечно же.

Девушка густо покраснела, а ее дядя, приблизившись, посмотрел на Дилана строго.

— Вы должны заключить настоящий брак, чтобы я мог не беспокоиться за племянницу. Ты же понимаешь, о чем я?

Задай этот вопрос любой другой, юноша бы еще мог счесть это беспокойством за молодых, но тон маркиза Диассийского, сохранившего при себе статус, но лишившегося места главы, не скрывал лицемерие.

Дилан стиснул челюсти настолько сильно, что на щеках заходили желваки.

— Маркиз, это грубо, не находите? Мы сами разберемся с делами нашей совместной жизни. И спальни тем более…

— Прости-прости, конечно же, я не имел ввиду ничего подобного: что стану проверять… или следить за вами. Просто беспокоюсь за благополучие своей племянницы. Для женщины, доверившейся мужчине, тяжело пережить, если он откажется от нее в первую же ночь… Особенно, когда она питает к нему нежные чувства…

Генрих деликатно попрощался, пожелал новобрачным благополучия и направился к гостям, оставив после себя атмосферу давления и неловкости. Тотчас подоспела служанка, прося невесту проследовать за ней, и Хильда, пряча раскрасневшееся лицо в ладонях, зацепилась за возможность побега. Дилан успел лишь попросить подготовить что-нибудь легкое, так как невеста не ела весь день, будучи напряженной. Служанка просияла, обещая исполнить приказ.

Они ушли, и Дилан остался один, чувствуя себя утопающим в вязком болоте.

— Угрозы пошли? — хмыкнул Варго, наблюдая, как маркиз кружил вокруг гостей, перебрасывался со всеми фразами, словно контролировал ход событий.

— Тоже находишь это… занятным? — подобрал ответ Дилан.

— Отнюдь… Мне хочется переломить его черепушку, а то затеял тут игры разумов. Он всегда был змеем, а не благородным драконом — таким и остался. Мне следует ещё счеты за камеру свести. Кормят там отвратно, ублюдки.

— Объедайся. Хоть какой-то плюс в этом мероприятии, — невесело пробормотал юноша.

— Не жалеешь? Когда Илария узнает…

Дилан, не оборачиваясь, вздохнул.

— Я доверяю ей. Надеюсь, она тоже доверится мне.

В полумраке незнакомой спальни Хильда чувствовала себя особенно потерянной. Служанки, подготавливающие комнату к первой брачной ночи молодоженов, выполнили свою задачу и пожелали новой госпоже приятных снов. В их голосах слышались радость, трепет и толика зависти, но Хильда смогла только скованно улыбнуться в ответ. Её одолевали тревоги, сомнения и злость, сформировавшиеся в единый кокон, нависший Дамокловым мечом над головой.

Девушка силилась не думать, как дядя выдал жениху ее сокровенные мысли, будто какую-то дерзкую шутку. Что хуже — Дилан не отреагировал на слова старшего, пропустив их мимо ушей и подметив лишь то, что лежало на поверхности. Он разозлился, но только потому, что дядя посмел затронуть тему первой брачной ночи. Хильда не ведала, куда спрятаться от стыда и обиды. Ею манипулировали в политических играх, но она сама согласилась стать инструментом. Хотя бы так она могла быть рядом с любимым человеком, помогать ему и, если тому суждено, стать ближе. Хильда желала ответной любви, порой это чувство захлестывало с такой силой, что вытесняло здравый смысл. Девушка даже задумывалась, чтобы ее сестра навсегда осталась вне стен Рейнера, нашла там спокойствие, счастье, уютное пристанище и новую любовь. Жила свободно и в безопасности. И укол совести не всегда справлялся с потоком девичьих мечтаний.