Девушка взирала на демона с высоко поднятой головой, ожидая, что он предпримет. Левент приближался к ней угрожающей тучей, но, стоило поравняться с бывшей охотницей, как мужчина пренебрежительно фыркнул, а затем прошел мимо. Илария быстро обернулась, словно побоявшись, что ей вонзят нож в спину.

— Я не отрицаю вину матери, отказавшейся от своих детей, но это не значит, что стоит сравнивать всех потомков драконов по поступку одного оступившегося.

Левент остановился. Он лениво повернул корпус и запрокинул голову. Длинная челка упала демону на глаза, и он со свистом сдул ее.

— Это говорит та, кто ловил удовольствие и удовлетворение от охоты и кровожадных убийств нечестивых? Это вы… вы… те, кто несет этому миру разрушение. Это вы века назад начали жестокую войну, чтобы «спасти» людей. Нужно ли им спасение — другой вопрос…

Илария молчала, что дало демону преимущество в споре. Он самодовольно хмыкнул, после чего продолжил свой путь. Девушка же оставалась на месте, словно прикованная цепями. Слова дьявола больно полоснули, тон его голоса звучал так едко и болезненно, будто каждое мгновение битвы между драконами и нечестивыми проходило на его глазах. Он в красках помнил все события прошлого. Они удерживали его путами.

Вскоре демон исчез, а тяжелое дыхание волчат привлекло внимание новоявленной. Она ринулась к малышам. Они по-прежнему выглядели болезненными. На секунду замешкавшись возле края пентаграммы, Илария перешагнула границу и опустилась на колени.

— Что ты задумала, девка? — злобно прокричала Теа, норовив подлететь, но ее остановила Джина.

— Оставь. Что она может сделать плохого? Ничего.

Новоявленная краем глаза увидела, как ведьма продолжала уговаривать гарпию, и та вскоре смягчилась. Теа села, явно показывая прежнее недовольство и прижимая большую сумку к груди. В ней когда-то находились одеяла, которые заблаговременно были куплены в Мелеу.

— Как часто подобное происходит с ними? Вампир обмолвился о влиянии полнолуния, которое наступило этой ночью…

— Надо же, драконьи потомки не обо всем осведомлены? — ухмыльнулась гарпия. — Я всё же согласна с Левентом. Тебе здесь не рады.

Илария никак не отреагировала на явную провокацию — лишь коснулась холодных рук волчат. Глеос устало открыл глаза, попытался улыбнуться, но вышло криво — сил не хватало.

— Не напрягайся.

Девушка потрепала влажные волосы мальчишки, затем осторожно убрала прилипшие пряди со лба. Волчонок проскулил и снова провалился в беспокойный сон.

— Мы тоже знаем не всё о вас. Я никогда не встречала детей нечестивых. Я не представляю, как вы взрослеете, через какие… этапы… проходите. И что при этом чувствуете…

Новоявленная вдруг вспомнила, как бодрые ребята кружили вокруг нее и засыпали вопросами о ее жизни, когда другие нечестивые были чем-либо заняты. Пусть им запрещали, они всё равно тянулись к новой спутнице, искренне переживали о ней. Только благодаря их задору, девушка справлялась с беспокойными мыслями.

Илария закусила губу.

— Ночь полнолуния для оборотней несет страдания? Это… навсегда?

— Нет, — тихо отозвалась Джина. — Всё прекратится, когда они повзрослеют.

— И так происходит каждую полную луну?

— Практически да… — не сразу ответила ведьма, а гарпия раздраженно пробурчала что-то себе под нос.

Повисла неловкая атмосфера. Илария продолжала поглаживать сплетенные руки оборотней, как будто пыталась поделиться с ними теплом. Предостережение вампира замаячило в сознании, однако новоявленная приняла решение. Знакомый жар расползся по груди, и вскоре взору нечестивых предстал древний фолиант. Черные страницы поблескивали на свету, как обсидианы. Внешний контур печати резонировал с магией гримуара, воссоздав барьер.

Гарпия отреагировала первой: острые перья ринулись к барьеру и растворились в его оболочке. Девушка атаковала снова, но итог вышел тем же. Ведьма, наоборот, впала в ступор и пораженно смотрела на представившееся ей явление.

Илария вздохнула.

— Не мешайте мне…

Она повернула голову. Теа свирепо ругалась, на чем свет стоит.

— … я не наврежу им.

— Ага. Так же, как я не наврежу драконам, — подхватила гарпия. — Это же наш гримуар. Геката!

Тем не менее, лица волчат становились румяными, а их дыхание медленно выравнивалось. Спустя несколько минут, волчата мирно спали, восстанавливаясь. Лишь испарина на лбах свидетельствовала о перенесенных несчастьях.

— Почему у тебя гримуар? — не унималась гарпия, кружа вокруг барьера, но не решаясь переступить его.

— Я не буду оправдываться. Спрашивайте своего предводителя, — сухо ответила Илария.

— Ах, так он всё знал?! И скрывал от нас? Негодяй красноглазый!

Джина подскочила, и гарпия уставилась на нее с недоумением.

— Я… я… приведу Левента. Он наверняка недалеко.

Со смешанными на лице чувствами ведьма бросилась к выходу. Теа проводила ее растерянным взглядом, после чего вновь уставилась на новоявленную.

— Тебе лучше ничего не выкидывать, пока не вернутся остальные. Я слежу за тобой.

— И не собиралась, — пробубнила Илария, вслед ощутив горькое послевкусие на языке.

Оборотни были нечестивыми. Они — человекоподобные существа, способные обращаться в огромных, суровых зверей, готовых растерзать что угодно в клочья. Однако сейчас Илария видела в них двух несчастных детей-сирот, покинутых матерью и столкнувшихся с тяжелейшей ношей.

В них охотница видела себя, горюющую по родителям и одновременно успокаивающую младшую сестру.

Илария стиснула челюсти, закрыла глаза — только бы не позволить себе погрузиться в мысли о Хильде и Дилане.

Тем временем Джина опомнилась лишь тогда, когда на нее упал лунный свет. Дождь прекратился, и под ясным ночным небом влага на листве серебрилась. Чистый воздух после грозы наполнял легкие свежестью. Взгляд ведьмы зацепился за одинокую фигуру, смотрящую вдаль опустошенным взглядом.

— Ты не собираешься возвращаться? Промок ведь…

Левент повел плечом, словно прося, чтобы его не беспокоили, но Джина подошла ближе.

— А Курц?

— Намеков, что ли, не понимаешь? — возмутился демон.

Мужчина повернулся и навис над девушкой, сурово нахмурившись.

— Меня не волнуют ни он, ни его позолоченная пассия… К слову, ты тоже меня не интересуешь. Знаю ведь, что значат эти тоскливые взгляды. Но, уверяю, я не ввязываюсь в отношения с ведьмами.

— Почему? — спросила Джина напрямую.

Демон уставился на нее, как на умалишенную. Он сделал шаг вперед, сокращая расстояние между ними.

— Я — демон, а ты — ведьма. Я бессмертен, а твоя жизнь скоротечна. Этим всё сказано. Тебе недолго осталось…

— Это предсказание?

Девушка озорно улыбнулась, но демон не разделил ее веселья.

— Скорее предостережение, — ухмыльнулся он.

Мужчина окинул спутницу липким, оценивающим взглядом. Левент коснулся волос девушки, пропуская прядь сквозь пальцы.

Джина невольно задержала дыхание, очарованная моментом.

— Обмани свою судьбу, тогда, возможно, я передумаю, — шепотом добавил демон, пробормотав заветные слова на ухо.

Он не отдалялся, будто дразня девушку. С его волос капала влага, а дыхание обжигало. Джина резко вдохнула и закашлялась, что вызвало на губах Левента игривую улыбку.

— Что происходит? — вставил Курц.

Пара синхронно повернулась, смотря на предводителя, как на диковинку. Оба не ощутили его присутствия, растворившись в моменте уединения.

— Гримуар, — произнесла Джина громко.

Курц тотчас переменился в лице, уронив хворост, который принес.

Воздух наполнился запахом крови, брызги окропили одежду Дилана пятнами. Юноша замер, с умиротворением и присущим охотникам хладнокровием наблюдая, как нечестивый хрипел, пытался вытащить лезвие рапиры из груди, но безуспешно. Стоило нечестивому лишь ладонями коснуться освященной стали, как полученные на руках раны начинали шипеть, кровь — бурлить. Каждую неудавшуюся попытку мужчина вскрикивал от боли и ярости.