Чем дольше Батя слушал откровения беглого горожанина, тем яснее становилось, что лучше не лезть во внутренние дела островитян. Тем более, что по весне они собираются пойти дальше по плоскости, на внутренние орбиты. А там ничейных баб — мал-мала! Коли пустынников не встретят, так хоть мужскую нишу займут.

Плохо что ль? Хорошо же!

Но вот цвет их знамени…

С одной стороны — и впрямь неплохо. Если бедуины с церковниками тоже перепутают и начнут мстить варварам за проделки бригады. Глядишь, окончательно переключатся. А с другой стороны, не нужна чёрной бригаде такая репутация, что мол трупы жрут и малолеток в оборот берут.

Тьху ты! Ещё и Макс рядышком засопел как кузнечные меха. Тоже, значится, к чёрным знамёнам неравнодушен. Но у него своя причина есть. Другая…

До охотничьего лагеря дошли часов за шесть, если не больше.

И ни охранения тебе, ни дозоров, ни часовых. Вот честно слово! Заходи, и в каждом жилище засаду устраивай. Тем более, что народу то хватит. Не так уж и много этих шатров из шкур. Кстати, да! Что примечательно — все «палатки» были возведены максимально грубым способом: покрыты практически не обработанными шкурами зверей и все — косые да кривые.

Да не с простого зверя те шкуры были! С длинной шерстью и из крупных фрагментов. Даже с коровы такие большие не добыть, и даже если бы бурёнки таким волосяным покровом обладали! На каждый шатёр пошло по три, максимум — по четыре, шкуры.

Направились сразу к Центру табора. Только там было возведено более-менее капитальное жилище. Кроме покрова из шкур, оно имело ещё и что-то вроде опалубки из крупных булыжников.

Ажиотаж среди обитателей лагеря возник по чистой случайности.

Из одной из палаток вышла женщина, явно варварша, с ведром источающим густой пар. Раненых охотников что ли обслуживает? Но не важно. Она бросила свою ношу, заголосила и помчалась вдоль лагеря. На ходу что-то горланя и возбуждая всеобщую тревогу. Хотя, «всеобщая тревога» — это слишком уж громко сказано…

По итогу поднятия обитателей бивака в ружьё — собралось, дай Свет, человек тридцать. Но настроены были серьёзно! Судя по хватам — приготовились метать свои примитивные топоры и копья с каменными наконечниками. И ни численное превосходство, ни обмундирование пришельцев, ни наличие среди них великана, не влияло на решительность хозяев!

Среди толпы нашлось лишь несколько местных. Эти щеголяли жиденькими доспехами, а один даже ружьё в руках держал.

Урегулировать ситуацию вышел Батя. Продемонстрировав пустые руки, он заявил, что явился с миром и…

— Серж? Капитан Серж⁈ Это Вы⁈ — из-за спин варваров показался ещё один боец с мушкетом. — Покажите лицо, бездна меня подери!

Командир бригады пожал плечами и распахнул забрало шлема.

— Серж!!! — радостно воскликнул воин. Следует отметить, что кроме него, ни у одного местного больше не было полных лат.

— Блэксмит, надо полагать? — успел уточнить Батя, прежде чем был заключён в стальные объятия. А затем последовал и радостный ответ:

— Так точно, я!

— Дорогой, я ненадолго. — обозначил время аудиенции наёмник. — Что у вас тут было и что сейчас происходит?

Всё время воссоединения «старых» знакомых, у дикарей чуть ли не глаза на лоб лезли. А уж когда их лидер стал обниматься с блестящим чужаком, так и вовсе — рты пораскрывали.

Дабы не вести разговор посреди заснеженной равнины, Блэксмит пригласил гостей в самый большой шатёр. И лишь там, за чашкой отвара из кореньев и листвы, полились откровения.

Местные и новые местные хлебали во всю глотку, да подливать не забывали. Наёмники же пили с опаской. А Кен с учеником — так и вовсе только делали вид, что пьют.

Но, как бы там ни было, а ничего нового сержант не рассказал. Вторжение, битвы, подкрепление дикарей, снова битвы, победа и скорая миграция сюда чуть ли не всего населения дальних орбит. Ну и, конечно же, планы по шествию вдоль плоскости по направлению к Свету.

О причинах такого резкого переселения народов, Блэксмит ответить затруднялся. Лишь обмолвился, что якобы какой-то авторитетный шаман всё это нездоровое движение затеял. Якобы, на совсем дальних орбитах от года к году жить труднее становится и скоро там всё вымереть должно.

Беды описывались просто: тяжёлые беременности, увеличение детской смертности, чуть ли не повальное слабоумие среди малышни, старики тоже уходить раньше привычного начали. Даже здоровые мужики после пустячных простуд дураками становились, или из-за простых царапин приходилось конечности отнимать. Был охотник — стал калека. И никакие привычные средства не справлялись с воспалениями и гангреной. А ещё животных меньше стало и растительность чахла целыми рощами. Причём, чем дальше от Света — тем хуже обстояли дела по всем направлениям.

Блэксмит не стал вдаваться в подробности и лишь махнул рукой, обозначая тем самым, что он думает о проблемах варваров. Братья родных сестёр валяют, вот и все их беды. Про знания дикарей о медицине и земледелии говорить не приходилось. Да и с животными всё просто объяснялось — дикого зверя перебели, а домашнюю скотину держать лень. Ну или тоже мозгов не хватает.

Что примечательно, ни жёсткие эпитеты по отношению к варварам, ни планы по насильственному захвату плоскости, он не стеснялся называть своими именами. И зря, что сами зачинщики — под боком сидели. Но, похоже, сержант особо не переживал.

После похода, поголовье дикарей сильно сократится, а через пару поколений они растворятся в цивилизованном народе. Так что и не вспомнит никто. Летописи то они не ведут. Только присные шаманы что-то там малюют на шкурах, зарубки на костях делают да узелки какие-то вяжут.

Затем настал черёд Бати рассказывать о творящемся на внутренних орбитах. От слова к слову, лицо Блэксмита то Светлело, то мрачнело.

С одной стороны, и правда, чего бы не порадоваться? Ведь если капитан Серж не лгал — мужчин на плоскости почти не осталось и кровопролития удастся избежать. Только бабы и детвора. Как раз будет на что переключить внимание варваров, и на что разрядить их несокрушимый темперамент.

Да и прокормиться не проблемой будет. Ведь чего стоит один только Шварцштайн, с его бесчисленными пахотами? А главное — сколько там должно быть женщин⁈

Про самую натуральную цитадель из неприступных стен и про диктат церкви, Батя благоразумно смолчал. Собственно, как и про то, что население огромной твердыни выстояло против вторжения бедуинов.

Остальные наёмники отнеслись к хитрости неоднозначно. Это же сколько там народу поляжет⁈

Но ведь кто поляжет? По большей части гибнуть будут именно дикие племена. Никто не питал иллюзий по поводу их искушённости в осадном искусстве. Хотя и милиции метрополии достанется. А может и фанатикам перепадёт. Но это вряд ли. Церковь своих прихлебателей в первые линии точно ставить не будет.

Короче, в любом случае, Блэксмиту хуже не будет, если сам переживёт. Лишь бы Светопоклонники потом карательную экспедицию не снарядили.

— Ладно, родной, рад за вас всех… — Батя тяжело вздохнул, — Но чёрное знамя прошу отдать и больше не пользовать.

— С чего вдруг⁈

— С того, шо это штандарт нашего подразделения. И сторонним под ним выступать не положено. Всё честь по чести.

Сержант потёр подбородок, думая над услышанным.

По всей видимости, ему и самому нравился такой лаконичный флаг. Да и за прошлогоднюю битву под ним — наверняка получил награду. Притвориться, что согласен, отдать и потом новый сделать — не проблема. Но тогда в авторитете перед дикарями утратит. Как ни как, а сам к пришельцам обниматься бросался и в гости звал. Обман — недопустим.

Блэксмит, как ему самому показалось, нашёл выход:

— Господин Серж, сэр, мы честные люди и ваше знамя не опорочим. Готов поклясться на крови.

Увы, не угадал. Ещё и ошибку допустил, признавая, что флаг ему не принадлежит.

У командира наёмников были совсем иные мотивы, чтобы требовать отдать свой символ. Да и понятие порока у варваров было таково, что смутило бы любого даже самого прогнившего и распутного человека.