— Удивительно! Я всегда считала Ленгфорда Райнхарта скрягой и рада, что ошиблась в своей оценке. Хорошо бы что-то сделать для наших детей. В Австралии учителей не хватает даже в городах. Дети, чтобы получить образование, должны отправляться в интернат в Брисбене.

— А на здешних фермах много детей? — Нола Грейсон живо заинтересовалась этим разговором. — Знаете, пожалуй, я могла бы устроить воскресные классы здесь, в Джулиа-Крик. Я возьму в эту школу всех детей и, конечно, буду вести занятия бесплатно.

— О боже! — воскликнула Глэдис. — На фермах детей много. Может, пятьдесят, а может быть, и больше. По крайней мере двадцать шалопаев приезжают по воскресеньям в Джулиа-Крик с отцами или обоими родителями. Конечно, это не одни и те же дети, потому что некоторые семьи приезжают раз в две недели, а некоторые только раз в месяц. Все зависит от того, как далеко им надо ехать. Ближе всего находятся фермы Райнхарта, Макдональда и Маккензи, а есть и такие, которые расположены в двухстах милях отсюда. Вам придется нелегко. Дети совсем невоспитанные! Особенно сыновья Хьюга. Эти даже не подозревают, как надо себя вести! Да еще и других сбивают с пути истинного!

— Сколько раз они били окна в гостинице! — Эстер не могла не включиться в такой разговор.

— И постоянно шныряют около лошадей, — продолжала, не слушая хозяйку гостиницы, Глэдис. — Недавно подсыпали старому Биллу Макдональду какой-то дряни под седло, так его кобыла всю дорогу домой поднималась на дыбы, как бешеная.

— В прошлом году эти негодные мальчишки устроили пожар в туалете в гостинице — подожгли порох. Могли вообще все спалить! — Эстер тоже завелась не на шутку. — А постояльцам они подложили в постели змей.

— И пауков в сумочки дамам, — добавила Мора.

— А вы знаете, что они засунули гнездо с термитами между мешками с рисом в лавке? — простонала Глэдис. — Потом эти негодники утащили у нас муку и рассыпали ее во дворе. Они сказали, что видели в какой-то книжке снег.

— Да, да, около гостиницы они тоже рассыпали муку, — подтвердила Эстер.

— И ветер разнес ее повсюду! — в сердцах Глэдис даже стукнула кулаком по столу. — У нас волосы побелели, мы выглядели на пятьдесят лет старше. Хотя мы с Орвалом были в ярости, тем не менее смотреть на него было очень смешно.

— Воскресная школа была бы просто подарком для Джулиа-Крик, — задумчиво протянула Эстер. — И нам с Хайдом это не помешает — люди-то будут обязательно приезжать, а значит, придут и ко мне, и к нему. Правда, Глэдис? По-хорошему, мы бы должны заплатить тебе комиссионные, малышка.

— Вот прямо сейчас и налейте мне лимонаду, — пошутила Нола.

Ирта Дав, видимо, вспомнила своих внуков.

— У детей возникают глупые мысли, потому что им скучно, — она посмотрела на невестку, и Мора сразу кивнула. — Я уверена, что они с удовольствием будут ходить в школу. Кое-кто учится по книгам, но почта у нас, сами знаете, приходит нерегулярно, других учат матери, а этого в любом случае недостаточно, к тому же они слишком заняты работой на ферме.

— А дети в каком возрасте? — Нола Грейсон была явно взволнована перспективой того, чем она может помочь в этой ситуации.

— Ой, да каких только нет! От пяти лет до четырнадцати, — Эстер рассмеялась. — Впрочем, старшие уже работают на фермах наравне со взрослыми.

— Вы не будете возражать, если я начну проводить занятия в ближайшее время здесь, прямо за этим столом, Эстер? Потом я, конечно, найду подходящее помещение для воскресной школы.

— Конечно, она не будет возражать, — подала голос Берта Элери. — Мисс Грейсон, скажите, пожалуйста, как поживает Ленгфорд Райнхарт?

— Спасибо, хорошо, — англичанка повернулась к другим женщинам. — Я могу рассчитывать на то, что вы расскажете об этой нашей идее всем, кого знаете?

— Конечно, — с готовностью кивнула Ирта.

— Я повешу объявление в лавке, — пообещала Глэдис.

— Я скажу об этом сегодня вечером всем своим постояльцам, — добавила Эстер.

— Мисс Грейсон, где вы преподавали до того, как приехали к нам? — Мора Дав смотрела на молодую англичанку с симпатией, а вот взгляд Берты Элери нельзя было назвать доброжелательным.

— Я работала в Лондоне. Была гувернанткой и домашней учительницей.

— Ах, Лондон! Мне всегда хотелось побывать в Англии, — Мора оживилась.

— Я не сомневаюсь в том, что у вас обязательно будет такая возможность, — Нола улыбнулась. — И у всех остальных тоже.

Женщины постарше пропустили это замечание мимо ушей, а у Моры Дав от такой перспективы захватило дух.

— Мы можем как-нибудь встретиться, и я расскажу вам об Англии, — предложила Нола. — Я привезла с собой несколько книг с прекрасными иллюстрациями.

— Я слышала, что Ленгфорд Райнхарт собирается нанять учителя для детей своего управляющего, — прервала их разговор Берта Элери, — но у меня сложилось впечатление, что речь шла о мужчине.

— К сожалению, в Лондоне не нашлось учителей, которые согласились бы поехать в Австралию, миссис Элери. У многих дом, семья, дети или они еще чем-либо связаны с континентом. А меня там ничего не держало, плюс к этому я молода и свободна от предубеждений. Мне такое путешествие показалось интересным. Я всегда любила приключения, а в чопорной Англии их совсем не осталось. Но самое главное — я хотела реализовать здесь свои профессиональные амбиции, мне интересно учить детей, у которых не было возможности систематически заниматься.

— Для Галена это большая удача! — Эстер поняла не все из того, что говорила Нола Грейсон, но смысл уловила. — Кто-нибудь хочет еще лимонаду? Или, может быть, чаю?

Берта Элери не повернулась к хозяйке гостиницы. Она смотрела на молодую англичанку.

— Все знают, что на ферме Ленгфорда Райнхарта нет женщин, мисс Грейсон, поэтому там и хотели видеть учителя-мужчину. А вы одна поехали в такое далекое путешествие? По-моему, молодой женщине так делать не подобает. Или вы все-таки захватили с собой какую-нибудь спутницу, компаньонку может быть?

— В компаньонке у меня нет необходимости, миссис Элери. У меня есть своя собственная голова на плечах. Признаюсь, в большинстве случаев я делаю то, что решила, не спрашивая ничье мнение. Этому принципу я последовала и тогда, когда согласилась взять место на ферме Ленгфорда Райнхарта. Есть ли там женщины, меня совсем не занимало. Для меня имели значение только дети. А сейчас, если вас это интересует, я уже не единственная женщина в поместье мистера Райнхарта.

У Берты Элери удивленно вытянулось лицо.

— У них там живут три аборигенки, — объяснила Эстер.

— Аборигенки? Господи, да разве их можно назвать женщинами? И вообще, туземцы безнравственны, у них нет христианской морали, отсутствуют ценности, важные для цивилизованного человека…

Нола Грейсон была удивлена такой отповедью. Она не могла представить, что у Берты Элери столь предвзятое мнение о людях, на земле которых живут уже четыре поколения ее семьи, о чем она гордо заявила совсем недавно. Англичанка не разделяла такую точку зрения и сказала об этом открыто, а заодно и обо всем остальном, что ее волновало:

— Да, у аборигенов другая вера, но у них очень строгие нравы и обычаи. Кроме того, времена меняются, и мы вместе с ними. Вот мне, например, уже не нужна компаньонка, хотя это до сих пор некоторым кажется нарушением правил, сложившихся в обществе.

Эстер, Глэдис, Мора и Ирта слушали этот диалог с удивлением. В Джулиа-Крик впервые кто-то ставил под вопрос воззрения Берты Элери. Ее отец был одним из первых, кто начал разводить овец в этой местности, он был суровым и жестким человеком, умевшим подчинять себе других, и Берта ни в чем ему не уступала. Она пользовалась здесь непререкаемым авторитетом, и даже ее муж не решался ей перечить.

— У меня одно замечание, мисс Грейсон. Есть вещи, которые никогда не изменятся. Даже если вы охотнее носите брюки, чем одежду, более подобающую женщине, этот факт не сделает вас равной мужчинам. Таковы правила жизни в сельской местности. В маленьком городе, таком как наш, событий бывает немного. Тут каждый интересуется частной жизнью других людей.