Абориген продолжал держать ее за рукав, а затем потянул за собой.

Ну что ей было делать! Нола вывела из стойла Пуговку — пони Шеннон — и без седла поскакала за мальчиком, который быстро бежал перед ней.

Молодая женщина быстро поняла, что абориген направлялся не к стаду, а туда, где племя вана-мара раскинуло свой лагерь. Из этого она сделала вывод, что Джек, вероятно, отправился туда, и, может быть, что-либо произошло не с ним. У того ребенка, которому она помогла в прошлый раз, случился новый приступ кашля? Что бы ее ни ждало, нужно быть готовой ко всему. А сейчас она просто удивлялась способностям бегуна. Удивительно — даже на пони ей едва удавалось успевать за мальчиком, а он не выказывал никаких признаков усталости.

В лагере аборигенов Нола стала высматривать Джека, но его нигде не было видно. Мальчик кивнул в сторону какой-то хижины, которую в прошлый раз она даже не заметила. Там она увидела мать того самого малыша, которому помогла справиться с кашлем. Похоже, у женщины начались роды. Без Джека — своего переводчика — Нола не могла понять, чего от нее хотят.

Женщина была очень испугана и, казалось, сильно страдала, хотя изо всех сил пыталась не показать этого. С ней явно было что-то не то. И при этом роженица смотрела на Нолу большими умоляющими глазами, как будто ожидала от нее еще одного чуда.

Англичанка встала перед ней на колени и ощупала ее живот. Господи, что делать? У нее нет никакого опыта акушерства и даже общения с беременными! Женщины племени вана-мара стояли рядом, и, хотя Нола Грейсон не понимала их язык, они всем своим видом показывали, что считают судьбу своей сестры уже решенной. Они восклицали снова и снова: «Дуби Деринго» и закатывали глаза.

И при отсутствии столь необходимых ей сейчас навыков Нола поняла, что ребенок лежит неправильно. Она даже вспомнила, как это называется: ягодичное предлежание. И что ей делать дальше в этой абсурдной ситуации? Учительница молилась о том, чтобы в голову ей пришла хоть какая-нибудь светлая мысль, и вдруг услышала топот копыт. Через минуту Нола Грейсон увидела Джека, слезавшего с лошади. Он тут же вошел к нам.

— Вы здесь, мисс. Спасибо.

— Джек, как хорошо, что ты приехал! Зачем ты отправил за мной мальчика? Я не акушерка и ничем здесь не смогу помочь.

— Меня попросила эта женщина. Товарки не помогают ей, говорят, что Деринго проклял ее.

— Они постоянно повторяют: «Дуби Деринго». Что это значит?

— Дуби — это лекарь, то есть колдун. Деринго его имя. После того как вы помогли больному ребенку этой женщины, у Мерюлы был большой скандал с дуби, потому что он разрешил вам это сделать. Теперь нерожденный младенец проклят.

— Ох, Джек! Мне что же, предстоит не только стать акушеркой, но и победить этого самого вашего дуби?

Джек философски пожал плечами. Нола вздохнула:

— Я, конечно, сделаю все, что в моих силах. А где сейчас Деринго?

— Племя думает, что он мертв. Несколько тотемов из его священной сумки мы нашли на крутом обрыве.

— Тотемов?

— Это маленькие священные вещи. Дух лекаря-колдуна сейчас витает во всей местности. Никто из племени не может пойти туда.

В хижину вошел Мерюла. Он посмотрел на женщину, и лицо его стало серьезным. Беременная разразилась слезами. Нола заметила в руках Мерюлы браслет и обратила внимание на то, что он сплетен из человеческих волос. Джек проследил за ее взглядом и счел нужным дать объяснения.

— Это волосы старого колдуна племени. Вана-мара носят браслеты из волос мертвых, чтобы отпугивать их духов. Дух приходит и забирает кого-либо с собой, обычно того, кого он любил в жизни, но на этот раз…

Он взглянул на роженицу. Она беззвучно плакала.

— Поэтому и разожгли столько костров. Они помогут отогнать дух Деринго.

Нола Грейсон вышла из себя, да что там говорить — просто взбесилась. Она выхватила у Мерюлы браслет. Тот в растерянности смотрел, как гостья положила священную безделушку рядом с роженицей. Затем Нола повернулась к Джеку. Тот расширившимися от ужаса глазами смотрел на то, что происходит, и ждал, как Мерюла прореагирует на чрезвычайно дерзкий поступок белой женщины.

— Скажи ему, что этой несчастной нужна любая помощь, может быть, даже такая, как та, о которой ты мне говоришь.

Не то чтобы молодая учительница верила в духи мертвых или в их месть живым, но в них верила роженица. Нола знала, что, если женщина почувствует себя защищенной, это ей поможет. Новый крик бедняжки вывел англичанку из ступора.

— Отошли этих женщин прочь, — приказала она. — И Мерюла пусть уйдет. Она его боится. Ситуация и так аховая… Пожалуйста, скажи ей, что я не колдунья, но постараюсь все сделать для того, чтобы она и ее ребенок остались живы.

Джек смотрел на нее с недоумением.

— Ребенок мертв. Деринго положил в женщину камни. Он убил ребенка.

— О чем ты вообще говоришь, Джек?

Джек встал на колени и хотел показать Ноле, в каком месте в женщину были положены камни.

— Ваш Деринго молол чепуху, Джек. Никакие камни он в нее не положил. Я чувствую, как малыш двигается, значит, он жив. А теперь выстави отсюда всех.

Джек медлил, и англичанка сначала сама показала жестами женщинам племени вана-мара, чтобы шли по своим делам, а потом подтолкнула к выходу безгранично возмущенного Мерюлу. Сделав все это, Нола присела рядом с роженицей, взяла ее за руку и улыбнулась.

— Все будет хорошо, — англичанка решила подбодрить молодую женщину.

Джек смотрел на них обеих и явно нервничал.

— Переведи ей, Джек, но так, чтобы она поняла, — ты в это веришь, — учительница считала, что чем увереннее она будет выглядеть, тем больше у этой несчастной шансов на то, что все закончится благополучно.

Джек перевел, причем говорил убедительно, так как верил Ноле. Женщина слабо улыбнулась.

— Если у вас тут есть какие-нибудь обезболивающие средства, Джек, — англичанке пришла наконец в голову светлая мысль, — принеси их, да побольше.

Абориген быстро вышел и буквально через пять минут вернулся. В руках у него был какой-то сосуд. Ноле он объяснил, что это отвар из трав, который вана-мара пьют, чтобы не так болели раны. Роженица выпила все, что там было, и ей, судя по всему, стало полегче.

Учительница из Лондона понимала одно — разворачивать ребенка уже слишком поздно, даже если бы она знала, как это сделать. Она могла только пытаться воздействовать на несчастную психологически и уповать на то, что мудрая природа уж как-нибудь обойдется сама, без ее, Нолы Грейсон, помощи. Время от времени, когда схватки усиливались, роженица ужасно кричала. Джек сказал, что эти крики пугают всех остальных женщин племени. Лубрас полагали, что душа несчастной вырывается из ее тела. Мужчины сидели у костров и раскачивались в каком-то ритуале под монотонное пение. Нола удивилась такой выдержке — у нее не хватало терпения разговаривать с духами.

Пение, дым и крики несчастной совсем вывели англичанку из равновесия. Несмотря на это, она держала женщину за руку и пыталась, как могла, успокоить ее. Внешне она была совершенно бесстрастна и делала вид, что уверена в том, что все закончится благополучно. Это возымело действие — роженица смиренно ждала своего собственного спасения и спасения ребенка.

Минуты тянулись, как часы. Учительнице казалось, что эта абсурдная ситуация, в которой ей была отведена роль наблюдателя, никогда не разрешится. Не разрешится в прямом и переносном смысле этого слова. И вдруг роженица дико закричала. Он кричала и до этого, но сейчас крик был особенный. В тот же момент показались ножки и ягодицы малыша. Нола Грейсон машинально схватила его и мягко потянула к себе. Роженица, казалось, потеряла сознание…

— Ее нужно привести в чувство! — закричала Нола. — Она должна тужиться!

Джек, надо отдать ему должное, сориентировался мгновенно. Он плеснул в лицо несчастной воды, и она открыла глаза.

— Скажи ей, осталось совсем немного! Пусть потужится еще чуть-чуть!

Джек, вряд ли когда-нибудь помогавший при родах, сейчас выглядел так, как будто сам вот-вот упадет в обморок. Тем не менее он точно выполнил указания Нолы. То, что ему вообще пришлось здесь находиться, само по себе было неслыханным. Если бы роженице помогали другие женщины, его бы тут же выставили вон, да просто не подпустили бы близко! И он был бы очень рад оказаться как можно дальше от этого места.