Молодая женщина сразу кивнула.

— Я только немного почищусь. Через четверть часа мы можем отправляться.

— Я оседлаю для вас другую лошадь. У нас есть одна абсолютно спокойная кобыла.

— В этом нет необходимости, Хэнк.

— Вы собираетесь ехать в Джулиа-Крик на Веранги?

— Конечно. Это отличный конь.

Хэнк покачал головой.

— Но это рабочая лошадь, на которой загоняют стадо. Я не доверяю ему в дороге. Мало ли что ему придет в голову? Веранги на языке аборигенов означает сумасшедший, не так ли, Хиз?

Хиз стал пурпурно-красным.

— Восторженный… Бешеный… Что-то в этом роде, — подросток быстро сменил тему. — Джимми дерет его за ухо, если ему кажется, что Веранги хочет разыграть с ним какую-либо штуку.

— И часто это помогает?

— Почти всегда.

Хэнк внезапно рассмеялся.

— Джимми будет очень удивлен, когда услышит наши новости. Он утверждает, что кроме него никто не может ездить на Веранги, но надо сказать, что лошадь его очень не любит. Бог знает, сколько раз Джимми приходилось возвращаться на ферму пешком.

Нола тоже расхохоталась и погладила Веранги по носу.

— Да нет, это отличная лошадь!

— Веранги может быть упрямым, как осел. Это самое непредсказуемое животное, которое имеет право носить почетный титул «рабочая лошадь — загонщик овец».

Как будто желая показать, что Хэнк наговаривает на него напраслину, Веранги любовно обнюхал молодую женщину.

Хэнк открыл от удивления рот, да так и остался стоять.

— А хотите, я научу вас загонять овец? — внезапно предложил Хиз.

Нола была удивлена и одновременно очень обрадована.

— Ты серьезно говоришь? Я бы очень хотела научиться помогать вам управляться со стадом.

— Конечно, серьезно, — подросток солидно кивнул и пошел к флигелю.

Нола и Хэнк подъехали к реке, и она просто не узнала то место, где два дня назад едва не утонула. Вода исчезла. Осталось только высохшее, покрытое извилинами русло. В некоторых местах в иле лежали погибшие овцы. Над их останками гудел огромный рой мух, да и стервятники уже сделали свое дело.

Обглоданные скелеты, скудная растительность и пыльная земля — все это кричало о том, как важна вода для того, чтобы люди и животные могли выжить.

— Если бы на этой земле нашли воду, наверное, решилось бы много проблем. Как вы думаете, Хэнк?

— Конечно. Но воды нет, а эта сушь способна из кого угодно вынуть душу.

— А подземные источники у вас есть? Их кто-нибудь искал? — беспокоилась Нола.

— Вы имеете в виду ключи?

— Нет, я говорю об артезианских скважинах. Я читала, что в Австралии почти повсюду есть грунтовые воды.

— И вы знаете, как их найти?

— Нет, Хэнк, я не знаю, но ведь должен быть кто-то, кто знает.

— Был тут у нас один старый чудак, который утверждал, что может найти воду, только у него ничего не вышло. Здешние фермеры таких людей ненавидят.

Нола удивилась:

— Это еще почему?

— Да потому, что большинство из них приезжает сюда и морочит им голову только для того, чтобы поживиться за счет тех, кто многие годы страдает от засухи.

— Но некоторые люди действительно умеют находить воду. Это своего рода талант.

— Может быть. Только их опередили проходимцы, и хозяева ферм больше не дадут никому шанса попытать счастья.

Нола решила не продолжать этот разговор до тех пор, пока у нее не окажется побольше сведений о том, как здесь, собственно, обстоит дело с подземными источниками.

Какое-то время они ехали молча, а потом молодая женщина решилась:

— Хэнк, я вчера случайно слышала ваш разговор с мистером Хетфордом. Он сказал, что спасти ферму будет нелегко. Дела действительно обстоят так плохо?

— Кажется, да. Мистер Райнхарт говорил Галену, что кто-то пытается перекупить у него поместье.

— Кто же? Кому вдруг понадобилась эта полуразорившаяся ферма?

Хэнк посмотрел на нее с сомнением. Видимо, он что-то хотел сказать, но не мог отважиться. Впрочем, колебался Бредли не больше двух минут.

— Ну ладно. Я, наверное, могу вам сказать, что знаю. В конце концов, я не давал Галену слово, что буду молчать и никому ничего не скажу. Дело в том, что уже два года или около того поместьем пытается завладеть семья Янусов.

— А кто это такие — Янусы? Они живут здесь поблизости?

— Нет. Вы не поверите, но это родственники покойной жены Ленгфорда Райнхарта.

— Жены Ленгфорда Райнхарта? — Нола была крайне удивлена. — Разве он был женат?

— Похоже, что так. Странно, но раньше об этом никогда и речи не было. Я, правда, не спрашивал, а Гален — человек молчаливый. Точно не знаю, почему, но мне кажется, что со смертью миссис Райнхарт связана какая-то тайна.

Нола выслушала все эти новости молча. Ее предположение, что должна быть какая-то причина, по которой Ленгфорд Райнхарт так ожесточился, подтвердилась.

Хэнк продолжил:

— Гален сказал, что мистер Райнхарт получил письмо от адвоката семьи Янусов. Должно быть, оно было среди других писем, которые я привез из Джулиа-Крик. Вероятно, родители его жены вложили какие-то деньги в здешнее поместье. Сами они умерли года два назад почти одновременно. Им, кстати, принадлежало одно из самых больших стад овец на Дарвинг-Даун, так сказал Гален. Миссис Райнхарт не оставила завещания. Теперь ее братья предъявляют права на наследство, причем на его основную часть.

— Разве это так просто? В конце концов, Ленгфорд Райнхарт имеет право наследовать жене.

— Адвокат говорит, они могут предъявить свои права на наследство. Сейчас эти люди предложили, чтобы мистер Райнхарт выплатил им определенную долю, и дали ему месяц сроку. Если он не согласится, дело дойдет до суда, а долгую тяжбу Ленгфорд Райнхарт не выдержит. Так утверждает Гален.

— А выплатить им эти деньги возможно?

— Возможно, наверное. Но для этого должно произойти маленькое чудо. Оно называется «дождь».

— Но почему они так поступают? Тут, похоже, дело не только в жадности. Может быть, здесь какая-то семейная тайна или у них есть что-то, что они могут использовать против мистера Райнхарта. Вы что-нибудь знаете об этом, Хэнк?

— Нет. Я знаю чуть больше вашего. Вот мистер Райнхарт знает наверняка. Но, насколько я понимаю, он вряд ли что-нибудь скажет. Не такой человек.

И опять они какое-то время ехали молча, причем Хэнк искоса бросал взгляды на молодую женщину. Потом он не выдержал:

— Нола, а может быть, вы случайно слышали и кое-что другое? Например, то, что о вас говорил Гален Хетфорд.

Бредли, казалось, было так же неловко, как и самой учительнице.

— Я слышала ваш разговор случайно, Хэнк. Я, собственно говоря, шла к флигелю, но из-за песчаной бури сбилась с пути и, к своему удивлению, оказалась у конюшни. Сама не понимаю, как это произошло. А я так задыхалась, что просто не смогла сразу сдвинуться с места и привалилась к стене. Потом, когда я уже кое-что услышала, мне показалось неловко появиться перед вами, и я просто-напросто сбежала. Мне очень стыдно.

Хэнк кивнул.

— В любом случае, мне жаль, если слова Галена вас обидели.

— Пустяки, Хэнк. Время все расставит по своим местам. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

— Но вы все-таки доказали Хетфорду, что умеете ездить верхом! Сам Гален никогда бы не поехал на этой лошади, Хэнк указал на Веранги, который вел себя совершенно спокойно, если не сказать равнодушно.

— Серьезно?

— Только не говорите ему, что вы узнали об этом от меня.

От такой новости настроение Нолы заметно улучшилось.

Хэнк, видимо, решил до конца выяснить, как долго она стояла у конюшни и как много узнала из того разговора.

— Если вы слышали также замечание Галена о моем личном интересе к вам, то не беспокойтесь, я не буду вам докучать. Конечно, мы с вами знакомы еще так недолго. Мы… — он явно не знал, что сказать в этой щекотливой ситуации. — У нас ведь еще будет время, чтобы узнать друг друга лучше, не так ли?

Нола потеряла дар речи, но, улыбаясь, кивнула. Хэнк, высказавшись, преувеличенно внимательно рассматривал ландшафт, хотя на этой дороге ему был знаком каждый камень. Бредли сердился на себя за то, что не нашел подходящих слов, чтобы выразить свои чувства. Какое-то время никто из них не знал, что сказать, и молчание затянулось.