— Я понимаю, но это уже неважно, — она понизила голос и подсела ещё ближе к изголовью кровати своего помощника, коснувшись своим бедром его ладони.

— Если нужна моя помощь… — начал было тот, но девушка положила палец на его губы.

— Тише, тебе нужно отдыхать, — она наклонилась ближе к его лицу и прошептала, — Я не могу рисковать ещё и тобой, Марта, Готье и Ламбер в руках турок, Талейран ведёт какую-то свою игру, пока я здесь, — она смотрела внимательно в глаза Лестрейнджа. И со стороны эти двое напоминали скорее двух влюблённых, что встретились в больничной палате после разлуки.

— Я готов помочь, — прошептал Лестрейндж, — Мне просто надо отсюда выбраться. Де Ноай всё ещё вместо Вас?

Кристина отстранилась и кивнула:

— Отдыхай, я поговорю с врачами, — она наклонилась к Филиппу и поцеловала того в лоб.

После поднялась, она неспеша развернулась и направилась к двум медикам, всё ещё переговаривашимся на входе в зал.

— Герр, фрау? — она приветливо улыбнулась медикам, те повернули свои головы к ней, — Меня зовут Кристина Фавр де Поль, мне хотелось бы поговорить о вашем пациенте.

— Вы о том пациенте, с кем только что любезно ворковали? — женщина с седыми волосами, собранными на затылке в шишке, посмотрела на неё поверх очков.

— Да, именно о нём, — обворожительно улыбнулась француженка, — О Филиппе Лестрейндже, он является служащим Департамента Магического Правопорядка Франции и моим подчинённым…

— В первую очередь, он является пациентом клиники Шарите́, - строгим голосом перебила её женщина, — Зачем он Вам?

— У нас сложилась сложная ситуация в Департаменте, а Филипп сказал, что ему уже намного лучше, что его обещали на следующей неделе уже выписать…

— Вы знаете, какое сейчас число, фройляйн? — не меняя интонации снова перебила её женщина.

— Эээ… Девятнадцатое? — Кристина удивлённо подняла бровь.

— Следующая неделя начинается минимум двадцать третьего августа, — по голосу говорившей можно было сделать вывод, что относится та к француженке, как к недалёкой девочке, которая докучает вопросами и по-пустякам отрывает её от работы, — А это значит, фройляйн, этот пациент будет находиться в этой палате ещё минимум четыре дня.

— Он сказал, что ему уже лучше, — Фавр де Поль поджала губы, — Простите, я не запомнила Вашего имени.

— А Вам оно не нужно, — покачала головой женщина, — У Вас есть ордер, чтобы забрать Филиппа Лестрейнджа с собой?

Француженка отрицательно покачала головой.

— У данного пациента обширное поражение левого бедра и ноги осколками, — фыркнула женщина, — После выписки ему предстоит длительный курс реабилитации, чтобы заново научиться пользоваться его ногой. При этом хромота, скорее всего, останется с ним на всю жизнь. Колдомедицина не безгранична в своём искусстве, — она внимательно посмотрела на Кристину, — По какой такой надобности мракоборцам этот молодой человек понадобился?

— Я не могу раскрывать интересы своего ведомства, — на скулах той заиграли желваки.

— А я не могу отдавать пациентов до их выписки кому попало и без судебного постановления.

— Фройляйн, — подал голос мужчина, до этого молчавший, — Клиника Шарите́ находится на территории Магических Земель Германии, потому полномочия Вашего департамента не имеют здесь силы. Мы сможем выдать данного пациента до выписки только представителям мракоборцев Германии. И только с предъявления соответствующих бумаг. Во всех остальных случаях он останется здесь.

Кристина глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Внутри неё уже поднималась буря, у неё перехватило горло, губы дрогнули, но она сумела справиться с эмоциями.

— Фройляйн, я могу предложить Вам воды, успокоитесь, — мужчина развернулся к столику, где стоял графин и несколько пустых стаканов, и последние слова он сказал уже туда.

Француженка же резко выдохнула и резво вышла в коридор, не обращая внимания на презрительное фырканье женщины в очках. В её груди горел пожар гнева — как эти чёртовы медики смеют тыкать ей в то, что она здесь никто? Она — глава Директории! Она глава мракоборцев Франции! А они бояться пальцем пошевелить без бумажки!

И там же где-то внутри зарождался пока незаметный пожар гнева на себя — Кристина Валери Фавр де Поль, это ты виновата в том, что Филипп останется на всю жизнь хромым! Тот, кто беззаветно предан тебе, и кому ты может доверять точно также, не раздумывая! А ты его предала, подставила, втянула в авантюру, где он чуть было не погиб!

Резко открылась дверь в ординаторскую, чуть не задев проходившую мимо француженку. Та успела отскочить и теперь гневно прожигала взглядом главу клиники Шарите́ Вальдемара Хоффмана, застывшего в проёме.

— Фройляйн, что-то случилось? — его улыбка была одновременно усталой и встревоженной.

— Один вопрос, — девушка снова подавила в себе гнев и задала вопрос спокойным тоном, — Вы отдадите мне завтра Филиппа Лестрейнджа, пациента вашей клиники?

— Он хорошо идёт на поправку, но не ранее двадцать пятого августа, — отрицательно покачал головой доктор, — Его характер травм…

— Хорошо, я поняла, — Кристина поспешно кивнула, перебив собеседника, — Спасибо, я буду его навещать тогда.

— Да, до встречи, — кивнул Хоффман.

Француженка повернулась, поджала губы и пошла по коридору на выход.

***

(19 августа)

Сбор основных небоевых участников штурма лечебницы Отто Агриколы был назначен на шесть вечера, собрались все к семи.

Когда опоздавший на четверть часа Иван Лисицын прибыл на место, то оказалось, что там его ожидает лишь Виктор Шваниц в качестве не только главы мракоборцев Германии, но главы всей предстоящей операции. Его заместитель Мориц Эберль уже был на позиции и ждал появления, как выразился глава его департамента, “высокого собрания”.

“Высокое собрание” должно было состоять, кроме вышеупомянутых волшебников, ещё из Якоба Бергман-Поля, исполняющего обязанности главы Берлина — как мрачно выразился Шваниц: “В отличие от Дрездена, в Берлине решения принимаются быстро”. Ещё в состав людей, которые опоздали к обозначенному времени, входил Дитрих Хоннекер, глава Департамента Магических Происшествий и Катастроф, успевший заменить на этом посту Якоба Притвица, а также Марта Мюллер, глава Департамента Международного Магического Сотрудничества.

И все трое опаздывали на дольше, чем Лисицын.

— А операция не начнётся без нас? — он как бы невзначай поинтересовался, когда прошло уже полчаса от времени сбора, а они с главой немецких мракоборцев сидели у того в кабинете.

— Ну, начало у нас назначено на время захода солнца, так что время у нас есть, — скептически посмотрел на часы Шваниц.

— А без “высокого собрания” штурм не получится?

— Такова политическая этика, Канцлера очень попросили, чтобы мы были под надзором герра Хоннекера, это для лучшей координации и отправки раненых в больницы.

— Ну, фрау Мюллер, как я понимаю, там из-за меня? — с издёвкой спросил капитан ФСБ, его собеседник кивнул в ответ, — А герр Бергман-Поль?

— Говорю же, герра Эрнста попросили, так сказать, проявить уважение к земле, — закатил глаза Виктор, его явно не радовало всё это.

— Лечебницу хотя бы блокировали? — в голосе русского появился скепсис.

— Конечно, — немец кивнул, — Мориц скрытно блокировал поместье по-периметру, штурм может начаться до нашего появления только в случае, если случится провокация.

— О, пока у нас есть время, хотел спросить, — Иван хитро посмотрел на собеседника, — А Ваш заместитель случайно не родственник коменданта Треблинки.

— Не случайно, — Виктор покачал головой, — Вполне себе обыденно. Дальний родственник, как и его старшая сестра, Анна Эберль, глава земли Северный Рейн — Вестфалия.

— И никаких нет вопросов к тому, что дальний родственник нацистского палача теперь блокирует поместье с представителями Аненербе?

— Он не является членом этой организации, — голос немца стал усталым, словно на этот вопрос ему приходилось уже не раз отвечать, — Иван, понимаете, это, конечно, уже ведомство министерства не ваших собачьих дел, но его уже не раз проверили, и его действия в Бундестаге говорили о верности нашему делу.