Бам!

— Твою мать… — выдыхает Лекс, зажав руки в замок на затылке, — Какого…хрена?!..

Он не понимает, да и я тоже не понимаю, но это и неважно совсем. Разбираться с больной башкой этого чокнутого ублюдка не мое дело, а вот она…Амелия все также не шевелится, но когда я делаю на нее шаг, резко поднимает глаза. Теперь я могу различить на ее щеке красную ссадину видимо от удара, а еще бегло замечаю тонкий синяк на шее. Я не уверен, поэтому делаю еще один неосознанный шаг, и сразу в голову врезается мысль, что я могу ее напугать еще больше, но этого не происходит. Она не бежит, не отстраняется, а тупо смотрит, и я слегка улыбаюсь.

«С ней вообще все всегда иначе…»

Делаю еще один шаг, глазами умоляя не бояться, да она, кажется, и не собирается. В следующий миг Амелия подрывается с места, а еще через один я крепко обнимаю ее, закрывая руками, прижимая к себе, желая в принципе вжать ее в себя, чтобы защитить от всего. Закрываю глаза. Она плачет, и это бьет по мне настолько сильно, что в носу начинает свербить. Утыкаюсь в волосы, когда она тихо-тихо шепчет.

— Я так испугалась…

— Я рядом, малыш, все кончилось. Он больше никогда тебе не навредит.

Глажу ее по волосам, успокаиваю, чувствую, как ее маленькие пальчики впиваются, сжимают мою футболку, и сердце замирает.

— Тише, не плачь, все кончилось… — мягко шепчу в висок, она кивает.

— Спасибо…

Потом поднимает на меня глаза, так доверчиво смотрит, облизывает губы, и я замечаю ссадину. Хмурюсь, слегка касаюсь, она мотает головой.

— Все в порядке.

Ага. Как же. Я злюсь еще сильнее, когда спускаюсь ниже и провожу пальцами по глубокой вмятине на коже от цепочки — вот чем он ее душил и делал это так сильно, что уже сейчас синяк становится синим. Боюсь представить, каким он будет через пару часов, а еще больше боюсь представить, чтобы я сделал с ним, если бы он сам не сдох.

— Я не знала, как его снять…

«Это моя вина, твою мать…»

Нажимаю на внушительный камень, цепочка сразу раскрывается, и я отшвыриваю его так далеко, как только могу. Амелия слегка улыбается, продолжая смотреть мне в глаза.

— Так просто?

— Прости.

Касаюсь ее рук, на которых видны мерзкие разводы крови, она сжимает мои пальцы и тихо, словно успокаивая шепчет.

— Я порезалась сама. Готовила…

Как от сердца отлегло. Я даю себе этот момент, чтобы поймать спокойный ритм сердца, сжимая ее пальцы. Амелия мне его дарует, молчит, и спрашивает только тогда, когда уже можно, словно чувствует меня, как себя.

— Откуда ты узнал?

— Отец позвонил! — грубо прерывает нас Лекс, который стоит спиной.

Теперь я хмурюсь, потому что не понимаю, какого хрена он делает и почему, пока не вспоминаю — ее одежду порвали, а это знак уважения мне. Амелия, конечно, этого не понимает, но понимает, что почти голая, так что неловко прикрывается руками, краснеет и смотрит на меня так жалобно, испугано, что я невольно улыбаюсь вновь.

— В прошлый раз ты не была такой стеснительной, котенок.

— Макс, твою мать! — снова грубо влезает Лекс, — Хватит миловаться, он приедет с минуты на минуту! Прикрой ее наконец, чтобы я мог повернуться, и мы нормально решили, что делать!

Понимаю, что он прав, но как же мне нравится этот огонь в ее необычайно красивых глазах…Я, как придурок, своих оторвать не могу. Смотрю, любуюсь, смакую…

— Всё?!

«Нет, сегодня нам не дадут побыть наедине!» — фыркаю про себя, после стягиваю плед и накидываю ей на плечи, а потом приближаюсь и на ухо шепчу.

— Иди оденься, только побыстрее, хорошо? Пожалуйста.

Амелия отстраняется, но, вроде как, не собирается спорить. Слегка кивает, неловко встает, идет на полупальчиках в сторону комнаты, но замирает. Я было думаю, что из-за трупа и море крови, но взгляд ее направлен в прихожую. Лекс резко поворачивается, я тоже, правда из-за угла моего обзора, мне видна только боковая стенка и все. Сердце на секунду останавливается, будто сейчас я услышу шаги отца — их нет. Амелия увидела свою кошку, которую Лекс бережно поднял, несколько мгновений прислушивался, а потом тихо сказал:

— Она жива, но, похоже, без сознания. Иди одевайся.

Милый жест, особенно учитывая тот факт, что Амелия по-прежнему не противится, а снова слегка кивает и быстренько убегает в сторону спальни. Я же наконец сбрасываю с себя все радости встречи, вспоминаю: угроза более, чем реальная.

Смотрю на брата. Тот укутывает кошку, косится на труп, потом касается мимолетно меня и снова опускает глаза на животное.

— Ты его чуть не убил.

— Да.

— Это все равно плохо.

Решаю не отвечать. Вместо того встаю и отхожу к окну, осматриваю гостиную — здесь полно ее вещей, вот что действительно очень плохо.

— Надо срочно придумать, как мы объясним все эти вещи.

— Макс, уже нет никакого смысла пытаться. Он приедет через пятнадцать минут максимум и увидит ее. Я считаю, что раз мы оказались в этом положении, надо признаться, что вы встречаетесь.

Лекс укладывает животное на диван, за чем я пристально наблюдаю, чувствуя всполохи какой-то иррациональной ревности, потом встречаюсь с ним взглядами и отсекаю.

— Нет.

— Нет?! Что значит «нет»?!

— Это как «да», только наоборот.

— Оставь свой сарказм, это больше не вопрос выбора! — орет в голос, указывая на труп в середине гостиной, — Как ты объяснишь все это?!

— Выкручусь.

— Как ты выведешь ее?!

— Ты выведешь.

— КАК?! Может ты не знаешь, но внизу две машины его людей! Как я проскользну мимо них, мимо отца, мимо всей охраны и сотрудников здания незамеченным?! Амелия маленькая, но я не смогу спрятать ее в карман!

— Прекрати орать! — делаю на него шаг, тоже повышаю голос, но сразу сбавляю обороты, — Она итак напугана и…

— Да мне насрать! Я тебя предупреждал, чем все это может кончится! Единственный вариант сказать, что вы встречаетесь! Другого выхода нет или все накроется медным тазом, и пострадает моя мать!

— Никто не пострадает! Ты выведешь ее через пожарную лестницу, а я останусь тут и скажу, что он на меня напал, а я защищался!

— Ты не заметил, что у тебя снова разошлись швы?! А?! — Лекс быстро подходит и резко тянет футболку, оголяя кровоточащую повязку, — Как ты объяснишь «ЭТО»?!

— Я выкручусь.

— Как. Ты. Объяснишь?! Я ХОЧУ УСЛЫШАТЬ! КАК.ТЫ.ЭТО.ОБЪЯСНИШЬ?!

— Скажу, что он в меня выстрелил!

— Видно, что твоя рана не сегодняшняя!

— Я выстрелю еще раз!

— Ты безумный?!

— Я СКАЗАЛ, ЧТО НЕ СТАНУ ГОВОРИТЬ ЕМУ О НЕЙ!

Мы тяжело дышим, стоим друг к другу почти нос к носу, и каждый, спорю на что угодно, каждый! мечтает врезать второму. Вряд ли это произошло бы, конечно, хотя и могло на таких эмоциях и с такими высокими ставками, но градус разряжает ее уверенный голос.

— Почему ты не станешь говорить обо мне?

Я резко поворачиваю голову, Амелия стоит в проходе, одетая в черный свитер и джинсы. Хмурится. Переводит взгляд на Лекса, когда тот цыкает и отходит от меня на пару шагов.

— Потому что… — начинает разгоняться, что я тут же жестко прерываю.

— Закрой рот! Ты просил защитить тылы, а теперь просишь меня их же и сдать?! Ты в своем уме?!

— Да признай, что ты просто боишься, что если он узнает…

Подлетаю и хватаю его за грудки, приближаюсь и хрипло шиплю, не сводя глаз с Лекса.

— Я серьезно. Закрой. Свой. Сраный. Рот.

— Отпусти меня, или клянусь, я тебе отвечу, не смотря на то, что у тебя всего одна рука рабочая.

— Прекратите!

Амелия втискивается между нами так ловко, что я и не успеваю сообразить, а уже и не держу Лекса. Она как-то умудряется нас расцепить, кладет руки мне на грудь и смотрит в глаза.

— Макс, отойди и успокойся.

«Как тут успокоишься, когда я вижу, как тесно она прижата задницей к его члену?!»