— А может быть сразу Вашего брата, хозяин? Ну…чтобы он точно понял, кто здесь победитель и кому достанется главный приз.

Скидываю с плеч его пиджак и разворачиваюсь в сторону Алексея, который сидит через стул от моего нового местоположения.

«Какое… совпадение…» — мерзко улыбаюсь про себя и снаружи, подхожу ближе, так как он упорно на меня не смотрит.

И продолжает «не смотреть». Алексей, прижав кулак к губам и облокотившись на один подлокотник, не поднимает глаз. Он смотрит куда угодно, но не на меня, и это даже забавно. Я тихо смеюсь, делаю еще один шаг, встаю точно перед ним и наклоняю голову на бок.

— Что такое, Алексей Петрович? Ваш брат сказал, что я вам очень даже «приглянулась». Ну и? Теперь я готова послушать, как вы хотите, чтобы я вас называла, а главное, что вы хотите, чтобы я делала.

Резко поднимает голубые глаза, но смотрит не на очевидное, а в мои, тихо предупреждая.

— Советую тебе остановиться сейчас, Амелия. Не продолжай. Тебе очень не понравится то, что будет, если ты не прекратишь.

«Какие высокопарные речи…» — издаю еще один злой смешок и завожу руки за спину и касаюсь застежки бюстгальтера, но не успеваю даже подумать, чтобы его расстегнуть.

Меня очень сильно дергают за руку, жестко сжимают, намного жестче, чем до, и куда как больнее, и с силой буквально вбивают в стену. Я ударяюсь затылком, чувствую давление на своей шеи, а также характерный, опасный аромат этого самого давления, смешанный с запахом зеленых яблок. Не удивлена нисколько. Медленно поворачиваю голову и сталкиваюсь взглядом с самым настоящим разъяренным хищником, но не боюсь. Мне вообще не страшно, я так дико злюсь, что даже намека на вибрации внутреннего датчика не чувствую. Вместо того собираюсь и плюю в лицо наследному принцу и начинаю тихо смеяться, наблюдая за тем, как ему опускает забрало.

«Мне конец…» — пищит что-то рациональное внутри меня, но дикая, горделивая половина хлопает в ладоши и ликует в ответ, — «Плевать! Это того стоило!»

18; Декабрь

Максимилиан дышит медленно, глубоко, выдыхает хрипло. Все его тело напряжено до безумия, а хватка мощная, даже болевая. Он сжимает мне горло, вонзая пальцы, и я догадываюсь, что завтра на этом месте останутся синяки, но это разве имеет значение? Точно не для меня. Моя ярость не уступает в объеме, полностью задавливает все инстинкты, звоночки, страхи — мне плевать. Я даже не до конца понимаю в какой непростой ситуации оказалась — мне плевать и на это, как и на то, что он гораздо сильнее меня. Во всех смыслах этого слова. Я собираюсь продолжать, даже рот открываю, чтобы сказать что-то мерзкое сверху, на что Максимилиан реагирует тут же.

Удар. Резко он меняет положение своей руки и теперь прижимает меня к стене предплечьем, а когда я кошусь вправо от своей головы, вижу, что его кулак пробивает стену в каких-то паре сантиметров от моей головы.

Пробивает. Стену.

Нет, ну конечно "не пробивает", он все-таки не Халк, хотя вмятина значительная. Тут то что-то внутри меня и начинает ворочаться и соображать, правда поздновато как-то. Он также резко прижимается ко мне лбом и начинает орать, что, конечно, стремно, но тот факт, что он лупит по стенке кулаком снова и снова, куда стремнее.

Я холодею, смотрю на него во все глаза, стараюсь не дышать, но меня уже не спасут простые уловки из животного мира. Не в этот раз! Внезапно отстранившись, он снова хватает меня за руку и тащит к лестнице. Скажу честно, что сейчас я понимаю всю разницу, потому что после «заговора в погребе» он скорее провожал меня до комнаты, а вот теперь это совершенно точно «тащит». Из-за каблуков я не успеваю, падаю, Максимилиан не замечает будто, продолжает нестись к лестнице. Поднимает очередным рывком, пихает к ступенькам, когда я снова падаю, поднимает жестко и совершенно не заботясь о том, что я почувствую — ему плевать на это. Когда наконец надоедает «груз» в виде моей персоны, он и вовсе закидывает меня себе на плечо. Я пытаюсь отпихиваться, что-то вроде «отбиваться», но мне реально страшно, и что-то внутри как будто шепчет — лучше ничего не делай. Лучше просто молчи. Лучше не провоцируй. Будет хуже. Хуже. Хуже. А куда хуже то? Сердце жестко стучится в груди, и я совершенно точно не знаю, как в итоге все будет, но снова наивно надеюсь, что как днем он просто уйдет. Очень зря. Очень-очень зря. Наивно и глупо, я бы даже сказала.

Дверь Максимилиан выносит с ноги, закрывает за нами с размахом и таким хлопком, что его картина в рамке рядом с косяком падает и разбивается. Ему насрать, а я плыву. Кажется из-за адреналина, выпитая текила подействовала как-то слишком быстро и странно, так что я, если честно, мало что понимаю. До сих пор вроде пытаюсь его отпихнуть внезапно ослабевшими руками, и не сразу осознаю, что уже на земле и даже больше: мы в оба в душевой кабине. В следующий миг меня ошпаривает ледяная вода, и я начинаю визжать и рваться наружу, куда, естественно, никто и не собирается меня отпускать. Максимилиан с силой прижимает меня к стене так, чтобы я находилась точно под потоком воды, который кусает, жжет и пробирает до костей. Это дико, ужасно, но и в этом есть свой плюс — ватность уходит, а я начинаю соображать. Луплю его по мокрым рукам, груди, пару раз даже вроде как достаю до лица, но это не дает мне никаких возможностей вырваться, потому что хватка его не ослабевает ни на секунду.

Весь этот ужас продолжается, наверно, вечность, если не две, но наконец вода выключается, и я могу дышать. Делаю это часто, мелко дрожу, и снова не получаю и секундочки на то, чтобы прийти в себя. Каменные лапы вырывают из кабины и снова куда-то тащат, и уже в комнате жестко толкают. Я падаю на пол, на мягкий ковер, ударяюсь плечом об основание кровати и шиплю от боли, правда сразу же о ней и забываю, когда вижу его.

Максимилиан стоит точно передо мной, и вид его пугает. Не знаю, чем я думала внизу, теперь я просто в ужасе. Глаза стали темными, и это никакой не предрассветный лес с дымкой густого тумана, а самый настоящий ночной. Опасный. Ноздри раздуты, на шее вена пульсирует так сильно, что я даже с такого расстояния это вижу. Его и самого как будто немного раздуло. Широкая грудь, облепленная мокрой рубашкой, часто вздымается, плечи стали шире, да и сам он явно больше. Но даже не это все пугает по-настоящему сильно, а взгляд. Он едва ли осознанный, скорее полностью отключенный от сознания, полный ненависти и ярости, огненный и наполненный до краев…похотью? Я не могу разобраться. Не понимаю, а тупо смотрю на него, не шевелясь. Только когда его руки опускаются к пряжке ремня, утверждаюсь.

«Именно так, родная, именно так…» — шепчет в голове, и вторит он сам, расстегивая пряжку.

На панике срываюсь с места, забыв обо всех предупреждениях: двигаться нельзя, чтобы не провоцировать еще сильнее — здравый смысл выходит из чата. Я пытаюсь сбежать, но попытка прервана почти сразу, при том по-прежнему жестко и бескомпромиссно. Максимилиан обхватывает меня вокруг талии, приподнимает, а потом швыряет на постель, где тут же садиться сверху и решительно вытягивает мои руки вперед. Я снова пытаюсь вырваться, на этот раз сильно насколько только могу. Кожу режут грубые прикосновения, и я точно буду вся в синяках, но сейчас это меня волнует гораздо меньше того, что будет, если я сдамся.

«Нет-нет-нет…»

Да. Ремень сильно затягивается на запястьях, другой конец он привязывает к основанию кровати, после чего я слышу звук рвущейся ткани. Слава богу, пока не моей. Пуговицы сыпятся на пол маленькими капельками барабанящего дождя, как знак, что надо стараться лучше — я начинаю барахтаться сильнее. В попытках вырвать хотя бы одну руку из оков, царапаю кожу о железную пряжку, но это все, чего мне удается добиться. Вместо спасения, получаю погибель.