— Мне так жаль…

— Мне тоже.

Он сказал, что не станет извиняться, но делает это прямо сейчас. Я знаю, чувствую и вижу, понимаю весь подсмысл, для меня это не проблема понимать его, поэтому позволяю углубить поцелуй. Сама все еще всхлипываю в его руках, но прижимаюсь всем телом, слегка качнув его бедра, чтобы дать понять: продолжай. И он продолжает, но теперь нет места чему-то дикому и животному, вместо страсти лишь безграничная нежность…

Странная штука ночь. Она может перевернуть все с ног на голову, но часто лишь на мгновение. Наше разрушилось по возвращению в комнату. Максимилиан подошел к столику и повернул экран своего компьютера на себя, как по щелчку становясь тем, кто разрушил мою жизнь, а я становлюсь тем, кто я есть. Касаясь кулона на шеи, мне приходиться признать: я всего лишь его шлюха и заложница, и сейчас, чтобы не быть окончательно стертой, мне нужна моя броня. Кстати, забавно, но я так ни разу и не рассмотрела свой ошейник, потому что не хочу, но благодаря ему всегда буду помнить свое место.

Стягиваю подушку, беру плед и иду к похожему креслу-лежаку, какое стоит в моей клетке-52. Чувствую, как за спиной назревает ураган: я буквально кожей ощущаю волны и пульсацию его злости, но не оборачиваюсь. Зачем? Я все уже видела и ко всему готова, вместо того, чтобы смотреть фильм-апокалипсис в сотый раз, устраиваю себе постель. Единственное, что меня сейчас может удивить — это отсутствие скандала, и именно это происходит. Я слышу сильный хлопок дверью, правда опять не оборачиваюсь, потому что не хочу увидеть за своей спиной «ничего». Слезы скатываются с глаз, а я на трясущихся ногах залезаю в свой кокон, как после американских горок. Но почему как? Только что я именно на них и прокатилась. Сначала резкий подъем, а потом глубокое падение…

18; Декабрь

Очередное утро началось с клацанье клавиш ноутбука. Максимилиан сидел за столом и усердно что-то печатал, давая тем самым возможность нормально осмотреться. Во-первых, его комната действительно необъятная и здесь есть, наверно, все, чего может пожелать душа. Огромная кровать и над ней вместо развратного потолка, окно под уклоном, которое сейчас наполовину белое от снега. С правой стороны окна в пол, как я и думала в принципе. Панорама сейчас не закрыта тяжелыми гардинами, но я по прежнему не сильно концентрируюсь — на улице все тоже белое от снега, и ничего особо невидно. По левую сторону от кровати слегка приоткрытая дверь, и логика подсказывает, что она ведет в ванную комнату. Чуть подальше стоит мягкий на вид диван, напротив которого располагается камин, над которым висит огромный телек, а по бокам две высокие и внушительные полки с книгами. Рядом с моим креслом мини бар с кучей бутылок, даже со специальными отверстиями под вино, которые заполнены полностью. Разные стаканы стоят на отдельном, специальном месте, но самое смешное, что, кажется, здесь есть даже мини-холодильник. Видимо, чтобы не особо напрягаться и тратить королевское время на такие мелочи, как спуститься по лестнице вниз. Конечно же здесь был шкаф. Я еле сдерживаюсь, чтобы не фыркать и не закатывать глаза, когда смотрю на прозрачные двери, за которыми вижу очередные ряды с рубашками, пиджаками, свитерами и прочей атрибутикой.

«Кажется у него шмоток больше, чем у меня было за всю мою жизнь…»

Все таки немного закатываю глаза и перевожу взгляд на него самого. В самом углу есть еще одна «зона», где и находится Максимилиан Александровский. Массивный, рабочий стол, кресло «хозяина мира» из черной кожи, посередине ноутбук. Он продолжает быстро печатать и хмуриться, не обращая на меня внимания, а я, черт возьми, не могу не отметить — цвет комнаты шоколадный, и он просто прекрасно подчеркивает его смугловатую кожу.

«Черт бы его побрал…»

— Если закончила разглядывать меня и притворяться спящей, топай в ванну. Открытая дверь. Твоя одежда в шкафу.

Голос звучит холодно и безучастно, а его хозяин даже головы не поднял. Все так и есть: я ни на что другое не рассчитывала. Вчера — это лишь мираж. Я поднимаюсь с постели, поправляю ее, а потом поправляю ошейник. На самом деле из-за него я и проснулась, цепочка сильно передавила горло, даже прилипла к коже, и отдирать ее стало не самым прикольным приключением. Меня радует лишь возможность побыть в одиночестве в ванной, которая ничуть меня не разочаровывает. Очередная огромная комната в агрессивном и порочном стиле — его стиле. Черный мрамор, золото и роскошь. Здесь есть и душевая кабина с тропическим душем за прозрачным стеклом, и две мойки для рук в современном стиле, даже есть огромная, и я серьезно сейчас, просто огромная джакузи. Обычно они мне не нравились, но эта исключение: утопленная в черном, деревянном полу находится на возвышении и точно по центру комнаты. К ней ведут две ступеньки, и когда я стараюсь разглядеть ее через отражение в зеркале, понимаю, что туда могут с легкостью поместиться и три человека, даже четыре.

«М-да…это точно что-то на богатом…Наверно вообще по эксклюзивному дизайну делали…»

Джакузи я ставлю пять.

— Понравилось?

Звучит неожиданно, не то что вчера — ему с легкостью удается заставить меня вздрогнуть, и это жутко веселит наследного принца. Хотя…он вот вроде улыбается, а я все равно вижу злость на дне зелёных глаз, от которых у меня мурашки бегут по спине. Молчу. Даже отворачиваюсь, неловко поправляя лямку ночной сорочки, и снова привлекаю ненужное внимание. Максимилиан следит за мной, точно кондор в ожидании, пока его жертва помрет, что дико напрягает. Приказываю себе опустить руку — получаю тихий цык и закатывание глаз.

— Я столько раз видел тебя голой, что…

— Ты можешь уйти? — перебиваю, краснея, на что Максимилиан растягивается в своей фирменной улыбочке Чеширского кота.

Опирается на дверь. Нет, даже не так, он притворно-театрально на нее «падает», плавно складывая руки на груди, и, облизав нижнюю губу, мотает головой.

— Не-а. Мне слишком приятно слышать твой голос.

Опускаю глаза в раковину, резко и как-то рвано, что даже я заметила, поправляю прядку волос. Молчу. Я снова молчу, потому что мне нечего ему ответить, да и нет желания — я не хочу, а значит не буду. Сегодня так, морок действительно пал, магия дома развеялась, и ничего не изменилось. Я его ненавижу, ему на меня плевать. Он мой тюремщик, а я заключенная. Пусть так и будет, мне большего уже давно не надо. Максимилиан усмехается, пару раз кивает и отталкивается от своего места, принимая вертикальное положение, потом разворачивается обратно в комнату, лишь через плечо кидает:

— Когда станешь выбирать одежду, возьми что-нибудь с горлом. У тебя засос, и будет очень непросто притворятся и дальше, если его кто-нибудь увидит.

Резко прикладываю руку к участку, который определяю не глядя. Он пульсирует и печет, и когда я смотрю в зеркало, лишь убеждаюсь. Там действительно засос размером, наверно, с абрикос.

«Твою мать!»

В результате совету я следую, натягивая бежевый, свободный свитер с горлом и лосины, а когда заканчиваю, неловко сжимаю ладони и снова захожу в спальню. Максимилиан так и сидит за столом, только теперь не печатает, а долго, пристально смотрит в экран ноутбука, делаю маленькие глотки очередной порции виски. Вообще, даже странно, как он не загорается еще, когда чиркает зажигалкой и подносит ее к лицу, чтобы прикурить сигарету. Я замечала и раньше, что он много пьет, но летом этого почти не было, зато теперь, кажется, он наверстывает упущенное. Мне даже на секунду становится интересно, что так сильно его беспокоит, раз он не представляет свою жизнь без бухла, но я во время прикусываю язык.

«Не мое это дело…»

— Пошли.

Говорит коротко, залпом осушая стакан и со стуком оставляя его на столе.

«Ну вот и все…мы спускаемся в ад…» — так я думаю, пока мы идем по коридору, который действительно очень и очень внушительный.