— Но почему же тогда убита эта девушка? Ведь к ней применимо только одно из условий?

— Это мы выясним, но наиболее вероятно, что она — невеста-маггла одного из волшебников. Другого объяснения я не вижу. Вскоре мы это узнаем, как только свяжемся с ее родственниками.

— Мистер Поттер, мистер Питтерсон, мы кое-что обнаружили, — Невыразимцы незаметно появились у их столика, словно из-под земли. — Давайте вернемся в Аврорат, не хотелось бы привлекать к себе ненужного внимания.

Гарри и Стив проводили взглядами две одинаково серые неприметные фигуры и спешно засобирались. Гарри расплатился за обед, оставив щедрые чаевые, что вызвало недовольство Стива, считавшего, что нахальная девчонка их не заслужила. На ходу натягивая пальто и шарфы, авроры вышли на мороз, радостно лизнувший их лица, словно щенок, изголодавшийся по играм.

Аврорат жил своей обычной жизнью, правда, порядком взбаламученной приближающимися праздниками. Повсюду висели веточки омелы, летали колокольчики и сновали радостно-возбужденные сотрудники и посетители. Двери каждого отдела были украшены гирляндами из еловых веток и разноцветных лент. Кое-кто без зазрения совести носил на голове странные украшения, изображающие то ли оленей, то ли мощерогих кизляков. Везде чувствовалась праздничная атмосфера.

Видимо, у людей, приходивших в аврорат в это время года со своими проблемами, появлялось что-то вроде угрызений совести за испорченный другим праздник, потому что обычных повседневных жалоб было меньше. Зато Отдел по устранению последствий заклятий сбился с ног. Каждый второй считал своим долгом не купить елку или подарки, а сколдануть их самим, да еще на глазах у магглов! В итоге Мунго наводнили толпы людей-елок, людей-елочных шариков и прочей непредсказуемой праздничной нечисти.

Гарри быстро шел по этажам, спускаясь все ниже и ниже — в Отдел Тайн. Предпраздничная суматоха выбивала его из колеи. Он недовольно морщился и ускорял шаг, когда прекрасная половина аврората кокетливо строила ему глазки, намекая на сплошные поросли омелы над головой. Но чем ниже спускались Поттер и его помощник, тем меньше давил на них вездесущий праздник.

Он не хотел думать о том, что снова проведет Рождество один. Нет, конечно, Джинни всегда будет ему рада. И Лили прыгнет ему на шею, хвастаясь успехами в школе и требуя подарков. Но что-то мешало ему радоваться вместе со всеми. Может, грустные и виноватые глаза бывшей жены, может, горящие надеждой — дочери, все еще мечтающей, что родители снова сойдутся.

Мерлин! Ну почему Джинни всегда смотрела на него так, словно это она ушла из семьи, оставив его с тремя детьми, и теперь ее мучила совесть?! Почему любая их ссора начиналась и заканчивалась этим взглядом? Она будто считала, что не заслужила его. Словно не ее стараниями их семья просуществовала так долго — почти двадцать лет. Так почему она чувствовала себя такой неуверенной? И, в конце концов, Гарри начал сам это ощущать. Его стали раздражать ее попытки угодить ему и детям. А когда он пытался поговорить с ней об этом, то снова встречал этот виноватый взгляд, полный муки и понимания. Все попытки тут же терпели крах, он уходил из дома, хлопая дверью и злясь. Когда он уходил от нее, она даже не устроила скандал. Просто проводила его понимающим взглядом, как обычно, во всем виня себя…

— Я еще ни разу не был в Отделе Тайн, — благоговейно прошептал Стив, и Гарри очнулся от тяжелых воспоминаний.

— Ничего особенного, со временем привыкаешь, — небрежно бросил Поттер, слукавив.

Не мог же он потерять лицо перед своим учеником! Стиву совсем не обязательно знать, что у него самого всякий раз замирало сердце, едва он переступал порог вотчины Невыразимцев. Когда-то он надеялся, что будет своим на их территории, и таинственные коллеги станут чуть более приветливыми или… заметными, что ли. Но ничуть не бывало. Невыразимцы строго хранили свои тайны, допуская его только во внешний круг отдела, где исследовались артефакты и изобретения, готовящиеся к рассекречиванию. Но и этого хватало с головой!

— Привет, Артур! — Гарри сердечно поприветствовал бывшего тестя.

— Доброго дня, Гарри! Рад тебя видеть! — серая мантия Отдела Тайн совсем не вязалась со все еще рыжими, хоть и заметно поредевшими волосами Артура, с его добродушным и улыбчивым лицом. — Ты снова к нам?

— Да, так и есть. Кстати, именно благодаря твоему Уловителю Магических Волн я смогу здорово продвинуться в деле о Палаче Невест.

— Рад был помочь, сынок. Но хватит болтать, у нас еще куча дел. Мои Сохранители Магического Направленного Заряда никак не хотят стабилизироваться.

— А-а-а, опять экспериментируешь с батарейками? — заулыбался Гарри.

— Сам виноват, не надо было мне их показывать. Зайдешь как-нибудь к нам вечерком? Хлопнем по стопочке, вспомним былое.

— Конечно, Артур, обязательно! — Гарри с искренней улыбкой пожал руку Артуру, прекрасно понимая, что этому не бывать.

Молли, в отличие от Джинни, так и не смогла простить Поттеру, что он бросил семью. Артур тоже это понимал, но предпочитал, как обычно, ничего не замечать. Прошло восемнадцать лет со дня смерти Фреда, а он все еще не оправился. Гарри вспомнил, как Артур с маниакальной страстью потрошил свои любимые маггловские приборы, разбирая их, наделяя новыми свойствами, вникая во все непонятное. Это было его отдушиной, которая все больше отдаляла его от реальности.

Однажды Гарри застал Джинни плачущей, когда она не смогла достучаться в сарайчик отца, запершегося там на целую неделю. Тогда ее слезы еще не раздражали его. Он бросил все, аппарировал в Нору и разнес сопротивляющуюся взлому дверь сарайчика ко всем чертям. И замер на пороге.

То, что снаружи выглядело как ветхий, заброшенный сарай, куда побоишься войти — вдруг завалит, внутри оказалось чуть ли не стерильной лабораторией. На полках с подсветкой выстроились в ряды изобретения Артура, перелицованные из маггловских кофеварок, тостеров, телевизоров. Гарри забыл обо всем, потрясенно разглядывая усовершенствованные рации, телефоны и наручные часы.

Он опомнился только тогда, когда Артур, проспавший вынос своей двери, громко всхрапнул. Гарри разбудил его и до глубокой ночи расспрашивал изобретателя, хватаясь за каждую новую разработку, как ребенок за игрушку. Он никогда бы не подумал, что страсть Артура к маггловской технике принесет такие внушительные плоды. Всю жизнь считая тестя чудаком, Гарри наконец-то разглядел колоссальный потенциал его работ.

Когда он принес некоторые разработки Артура в Министерство, то мирно проспавший всю жизнь на своем посту начальник Отдела по регистрации изобретений даже не понял, чего от него хотят. Он, как мог, отбрыкивался, пытаясь навязать Гарри такие бюрократические проволочки, что заполнение одних анкет заняло бы года два. До Гарри наконец-то дошло, почему магический мир до сих пор писал перьями, пользовался совиной почтой и слушал древнее радио. Если регистрация изобретения требовала таких усилий, то чему тогда удивляться? Странным уже казалось то, что маги не пользуются навощенными табличками или не высекают письма на камнях!

Умение держать себя в руках, когда он видел таких жирующих бюрократов, боящихся лишний раз поднять свой зад, так и не пришло к нему с годами. Начальник Отдела по регистрации изобретений понял, что не на того нарвался, когда пальцы Поттера сгребли на груди его аккуратно выглаженную мантию и крепко встряхнули. Начальник засипел, от страха даже не пытаясь ослабить впившийся в толстую шею воротничок. Он мог только смотреть в злые глаза Героя Магического мира и мысленно молить о пощаде.

— Что вы делаете, аврор Поттер, — раздался тогда за его спиной спокойный бесцветный голос.

Неправдоподобно быстро ярость и желание раздавить этого ничтожного червя испарились, оставив чувство умиротворения. Гарри успел подумать, что без магии тут не обошлось, когда, обернувшись, увидел того, кто отвлек его. За его спиной стоял Глава Отдела Тайн и с интересом энтомолога смотрел на «собеседника» Поттера.