— Да! То есть, нет! Конечно же, нет! Как вы могли такое про меня подумать? — смертельно побледнел Скорпиус.

— Но вы сами только что расписывали, насколько сильно ненавидите отца за измену и предательство. Только вы настолько близки к нему, что прекрасно осведомлены о его расписании, о его поездках и встречах. Только у вас есть абсолютный доступ в Малфой-мэнор, ко всем подвалам и лабораториям, и к шкафам с зельями и ядами. И только у вас есть настолько сильный мотив, чтобы начать воплощать свою месть. Хладнокровно, раз за разом подстраивая все так, чтобы тень подозрения, а после и абсолютной уверенности в виновности легла на него. И я не вижу на вашем пальце кольца младшего лорда Малфоя, благодаря которому мы и заподозрили вашего отца. Где ваше кольцо, мистер Малфой?

— Ч-что вы хотите сказать? — мертвым голосом кое-как проговорил перепуганный Скорпиус, окончательно растерявшись. — Вы намекаете, что я — Палач? Это бред какой-то!

— Я не намекал. Вы сами это сказали.

— Ну, нет! Такие штучки со мной не пройдут! — Скорпиус сделал движение, чтобы встать из кресла и с оскорбленным видом покинуть кабинет, но Гарри холодно зашипел не него, прервав движение в зародыше:

— Сядь на место, щенок!

И вдруг он каким-то неуловимо-опасным движением очутился рядом. Только что сидел за столом, чуть приподнявшись в кресле, и смотрел на него, а тут, секунду спустя, стоит рядом и буравит таким пронзительным, таким холодным, почти ненавидящим взглядом. Скорпиус нервно сглотнул, почувствовав себя совсем ребенком. Он вдруг понял, почему теневой мир магов прозвал Главу Аврората Демоном. Человек, стоявший сейчас рядом с ним, и был самым настоящим демоном. Холодным, расчетливым и ненавидящим тебя по той простой причине, что ты встал у него на пути. Все рефлексы, все чувства Скорпиуса сейчас вопили: сиди и не шевелись, и может быть, пронесет, и останешься жив. Впервые в жизни Скорпиус, маг в черт его знает в каком поколении, ощутил, что такое суеверный, вынимающий душу страх.

— Где ты был с одиннадцати дня до шести вечера в день последнего убийства? — едва слышно прошипел сквозь зубы Поттер.

— Я-я-я, не помню, — начал заикаться Скорпиус. Ему вдруг так захотелось, чтобы случилось чудо и этот момент оказался страшным сном, от которого просыпаешься с бешено колотящимся сердцем, в поту, но неизмеримо счастливый от осознания, что это только лишь сон.

И чудо, вопреки всякой статистике, случилось: громко переругиваясь с дежурным, на пороге возник Драко Малфой собственной персоной. Он, наконец, смог стряхнуть с себя молоденького аврора, не пускающего его в кабинет шефа, и громко заявил:

— Закрой рот Скорпиус и молчи! Во имя всех богов заткнись!

* * *

— Как ты мог, Поттер! Как ты мог! — Драко не находил себе места, ходя из угла в угол своей библиотеки и призывая все громы и молнии на довольно щурившегося Поттера. — Как ты посмел вызвать моего сына? Как у тебя вообще возникла мысль, что это может быть он?

— Я обязан рассмотреть все варианты, — четко проговорил Поттер, разглядывая нервного Малфоя.

— Черта с два ты там что-то обязан! Надо же было додуматься до такого!

— Повторяешься, Малфой, — Поттер отхлебнул немного виски и мысленно поставил себе галочку, что пора бы прекратить уже эти посиделки с горячительными напитками, а то недолго и спиться.

— Да пошел ты в жопу, Поттер!

— Сам туда вали. Я дороги не знаю.

— Ах, ты еще и издеваешься? — Драко чуть ли не с кулаками подступил к Поттеру.

Но тот продолжал спокойно сидеть в кресле и, близоруко прищурившись, смотреть на него снизу вверх. Ну не бить же по морде сидячего? И Драко снова начал бегать из угла в угол, проклиная тот день, когда вообще увидел Поттера в магазине мадам Малкин. Надо было тогда придушить мерзавца сантиметром, и не стало бы стольких проблем! Драко снова уставился уничтожающим взглядом на Поттера и вздрогнул: тот явно прекрасно читал по его лицу, все, о чем он думал. Плюнув на него, Драко уселся в свободное кресло, нервно подергивая ногой.

— Я вот не могу понять, чего ты кипятишься? Все же хорошо. Твой Скорпиус сразу нюни распустил, как тебя увидел и под крылышко к папочке. Видимо сопоставил, что страшнее: подозрение в серийных убийствах или простить своего недостойного папашку. Как видишь, страх победил.

— Да пошел ты, психолог херов! — огрызнулся Драко, но согласился про себя, что Поттер был прав.

Едва завидев его на пороге, Скорпиус с такой надеждой воззрился на него, что Драко только за этот взгляд был готов добровольно сознаться во всех нераскрытых преступлениях со времен Мерлина. А уж после того, как Поттер, мудак чертов, промурыжив их еще час вопросами с подковыркой, отпустил восвояси, Драко был готов обнять весь мир за робкие извинения сына, за его бегающие глаза и жаркий румянец стыда. Только примирение с сыном и удержало Малфоя от того, чтобы не заавадить Поттера тут же, в библиотеке, когда вернулся домой. По правде говоря, Драко рассчитывал, что у Поттера хватит совести съехать к его приходу, но видимо там, где воспитывали этого дебила, совесть была в строжайшем дефиците.

— Если ты рассчитываешь, что я стану тебя благодарить за этот балаган, что ты устроил…

— Да я и не рассчитываю, — промурлыкал Поттер. — Хотя, версия, конечно, была шикарная… У твоего сына были и мотив, и средства, и возможность… Прям хоть в учебники вставляй! Если бы не твердое алиби на несколько из убийств.

— Ах ты, гад! — Драко схватил со стола графин с виски и запустил его в дубовую голову Поттера, но тот ухитрился перехватить тяжелый хрустальный сосуд, не расплескав и капли.

— Не нервничай, Малфой. Лучше, давай выпьем?

— Алкоголик, — проворчал Драко, уже успокоившись и поняв, что все, произошедшее получилось к лучшему. — Наливай, чего уж, смотреть на него что ли?

Снова, как несколько дней назад они молча выпивали в кабинете Драко. Но теперь из этой тишины исчезла добрая доля обреченности.

* * *

— Твою мать! — Драко отбросил утреннюю газету так, словно она была ядовитой змеей.

— Ты потише там матькайся. Я чуть овсянкой не подавился. Кстати, а почему сегодня снова овсянка?

— Я думаю, тебя сейчас будет интересовать совершенно другой вопрос…

Что-то во взгляде и тоне Малфоя заставило Гарри обойти длиннющий стол и прочитать отброшенную газету. На передовице красовалась огромная, на пол-листа, надпись:

«Частные дела аврора Поттера или почему главный подозреваемый по делу Палача все еще на свободе? Только у нас шокирующие факты и аргументы, из которых вы сами сделаете вывод, может ли дальше Гарри Поттер вести громкое дело по поимке маньяка, будучи в весьма близких отношениях с самым знаменитым геем страны?»

Гарри бесцельно бродил по парку мэнора и размышлял над тем, в какой момент его жизнь пошла под откос? Отправной точкой, конечно же, стало злополучное дело Палача. Дело, которое могло или продвинуть его по службе, или окончательно утопить. Вышло второе.

После разгромной статьи в Пророке дело у него забрали, поручив одному из начальничьих жополизов. Вспомнив об этом, Поттер поморщился, как от зубной боли. Он был уверен, что дело теперь провалят в рекордные сроки или повесят на невиновного. Впервые за долгие годы Гарри молился, чтобы произошло убийство. Он хотел, чтобы Палач выбрал еще одну жертву, чтобы Драко выпустили из следственного изолятора.

Досадливо пнув смерзшийся сугроб, аккуратно притулившийся у дорожки, Гарри добился только того, что куски заледеневшего снега рассыпались вокруг, а на его ботинке появилась глубокая царапина. Тихий арест Малфоя был болезненным, но не неожиданным мероприятием новой команды следователей. Их можно было понять. В случае очередного убийства Драко бы выпустили — еще бы не выпустить! — а в случае отсутствия жертв… Ну что ж, им не нужно будет далеко ходить за обвиняемым. И все доводы Гарри, что Малфой невиновен, просто пропустят мимо ушей — у всех еще была свежа в памяти скандальная статья в газете.