Закончили ужин наливкой и фруктами.

— Ну теперь, — начал зампред, — давай, Паша, поговорим с тобой о деле.

— Давайте, — вдохновленный таким приемом, Пашка осмелел. Он ожидал, что его станут ругать, но теперь решил, что избежал выволочки.

— Напомни мне, пожалуйста, — сказал зампред, — зачем ты должен был поехать в Новороссийск?

Пашка потемнел лицом, понимая, что все же не избежит неприятного разговора.

— За шифером.

— Что ты должен был сделать потом?

— Добраться до Армавира, — сглотнул он, — и загрузить все, что сверх накладкой, на склад, которым ваш брат руководит. Остальное в Красную.

— А что же ты, дорогой мой товарищ, сделал в итоге? — Уже более холодным и строгим голосом сказал Евгений Макарович.

Он снял очки, лицо зампреда от этого стало каким-то жестким и даже злым.

— Никуда не поехал, — сглотнул Серый снова.

— Угу. И все только из-за твоей безалаберности, Паша, — сказал зампред холодно, — все наше дело ты сорвал. Наши, хм… товарищи с Новороссийского Коммунара, очень расстроились, когда на завод от меня не пришла машина. И все потому, что ты за ней, за машиной своей, не уследил.

— Я же сказал вам, — Евгений Макарыч, — случайность это. Мне завгар вовремя помпу не выдал. И пришлось на этой доезжать. Это егошняя вина, не моя, — оправдывался Серый.

— Твоя, Паша, — закивал зампред, — твоя. Потому я даже не знаю, надо ли мне с тобой работать. Или кого получше найти. Такого человека, который будет надежным. Не подведет.

У Паши от этих слов аж мурашки побежали.

— Так я же, — он сглотнул, груша перестала лезть ему в горло, — я же привел вам троих шоферов. Надежных. Кашевой, Игнатов, то есть. — стал загибать он пальцы, — Микитка, Серега Мятый. Все ж они со мной. И я каждого в кулаке, — он показал свой тонкий, но крепкий кулак, — держу. Никуда они от меня не денутся.

— Их то держишь, Паша, — Макарыч откинулся на стуле, посмотрел на него надменно, — а себя удержать не можешь. Сильный это был твой просчет. Очень сильный.

— Я поправлюсь, — Пашка аж встал из-за небольшого стола, — поправлюсь! Слово даю!

— Да не кричи ты, — отмахнулся зампред, — не кричи. Слова он дает. Ладно. Будет у меня на днях еще одно к тебе дело. Но имей в виду, не справисся, я подыщу тебе на замену кого другого. Колхоз большой. Найдутся еще охотники подзаработать. Вот, скажем, Игорь Землицын. Толковый парень. Думаю, найдем мы с ним общий язык.

Серый чуть ли не подпрыгнул от этих слов. Выпучил удивленно глаза:

— Землицын⁈ А он тут каким боком⁈

— Пока никаким. Но я думаю, это пока. Хочу еще к нему присмотреться.

— Не надо присматриваться! Честное слово даю, что больше не повторю такой промашки! Вот дайте мне Белку, новую машину! Я на ней лихо буду грузы возить! Она и погрузоподъемней будет, чем моя пятьдесят вторая.

— Хм. А ты знаешь, — нехорошо улыбнулся зампред, — что получили мы сегодня еще и от Землицына заявление на эту «порченую» машину, а?

— На Белку-то? — Серый непонятно как расширил свои маленькие глубоко посаженные глазенки, — и что решите?

— Пока, — ухмыльнулся зампред, — еще ничего не решил. На рассмотрении егошнее заявление. А что я решу с машиной делать, зависит от того, кто из вас, как себя проявит, Паша. Потому, не безобразничай больше.

— Не буду, — понуро проговорил Серый.

Река Уруп.

В этот самый момент.

Я выбрался из воды и медленно затопал к кустам. Решил, что если шарудить там с наскока, можно согнать непрошеных гостей. А стало мне очень уж интересно, кто там шурует. Особенно когда услышал я со стороны леса девичьи смешки.

Остановившись не поодаль опушки, я крикнул наудачу:

— Эй, девоники! Ладно вам прятаться! Вижу я вас! Выходите, мы не кусаемся!

Потом замолчал. Прислушался. За кустами тихо звучали возбужденные смешливые шепотки.

Вдруг разлапистый можжевельник затрясся, зашуршал, и из кустов выбралась первая девушка. Пухленькая, но милая лицом, она смотрела на меня строго. Ее темные волосы были убраны в коротенькие косы. Цветастая юбка промокла у пояса. Такой же мокрой была и просторная, в цветочек, тонкая кофточка. Сквозь мокрую ткань просвечивала большая грудь, убранная в простой бежевый бюстгальтер.

— А остальные где? — Хитро хохотнул я.

На самом деле я не знал, одна ли там девушка, или их несколько. Просто решил спросить так, на всякий случай. Вдруг купятся?

— Ладно девочки, — сказала Пышка командным зычным голосом, — выходите уж. Засекли нас.

Кусты зашевелились сильнее. Позади Пышки вышли еще три девчонки. Высокая и худенькая, с очень смуглой кожей; низенькая, маленькая как воробушек, но с очень ясным и красивым лицом; и четвертая высокая, почти как я, фигуристая с тонкими лисьими чертами лица, большими глазами и толстой светлой косой, из которой она выбирала можжевеловые иголочки.

— Вот так команда! — Рассмеялся я.

— Что вы, бабочки, — улыбаясь крикнул Казачок, — забыли тут? Подсматриваете, что ли? Эко диво! Мне за девками доводилось, подсматривать, но чтобы они за мной, так это в первый раз в моей жисти случается!

Было ясно, что девушки тут делали. Все они были не старше девятнадцати, а их мокрая на грудях и бедрах одежда, ясно давала понять, что ходили они на речку,чтобы искупаться.

— Мы подсматриваем⁈ — Возмутилась Пышка, — да, конечно! Это вы, видать, подсматривать за девками приехали! Я это сразу поняла, потому как слышу, машины едуть, а мы тут, в одном неглиже, ну и пришлось по кустам прыгать!

— От командирша, — рассмеялся я, — голосок, точно, как у прапора моего, если только был бы он молодой девкой.

Пышка зарумянилась. Ее толстенькие щечки загорелись красным. Я видел, как в глазах пышечки заблестели хищные на мужиков искорки. Ой и зря, ты булочка, на меня засматриваешься. Потому как, хоть ты и мила лицом, но уж пышки совсем не в моем вкусе всегда были.

А вот девушка со светлой косой мне и самому приглянулась. И бегали у нее в глазах точно такие же искорки, когда она на меня, совершенно не таясь и не стесняясь, поглядывала. Да смотрела она с достоинством, будто бы осознавая красоту своего лисьего лица и молодого девичьего тела.

— А ты что? — Хмыкнула Пышка, — тоже местный командир?

— Промеж нас, — я развел руками, — командира нету. Мы тут все как один шоферы. А что подсматривать за девками, — рассмеялся я, — мы бы, может, и рады. Так как же это делать, если вы в кустах, как куропатки, прячетесь?

— А нечего пугать, — заявила Лисичка, задрав остренький подбородочек, — купаешься тут, никого не трогаешь, и тут на тебе! Вы тут грохочите своими газонами. Так кого угодно напугать можно!

— Я смотрю, — хмыкнул я, — тебя, Лисичка, так просто не напугать.

Девушка широко раскрыла глаза, и будто бы слегка отпрянула. Ее по-девичьи тонкие пальцы застыли на длинной рыжевато-русой косе. Щеки, наконец, подернул румянец.

— А что ж вы не убежали, когда нас увидали? — Спросил я.

— Спросить хотели, — приподняла кругленький подбородок пышка.

— Это что же?

— Спичков у вас может есть?

— Спички? Зачем вам спички-то?

Высокая смуглянка, все это время державшая руки за спиной, показала наконец свою желтенькую авоську. В ней лежал бледный молодой картофель.

— Хотели мы, — продолжала Пышка, — после купания костер развесть, запечь картошки. На то выпросили в огородней молодухи. Да только спички, — она смешно шмурырнула маленьким носом, — забыли.

— Картошки, говорите? — Рассмеялся я, — ну что ж. Найдутся у нас спички. Да только есть у меня к вам встречная просьба.

— Это какая же? — повела Пышка тонкой бровью.

— Помогите нам машины помыть. Скоро сумерки, не хочется дотемна ковыряться. А мы вам за это не только спички, но и дров натаскаем, и огонь разведем.

Девушки переглянулись. Неожиданно Пышка в нерешительности начала мять ладони. А Лисичка, напротив, хмыкнула, задрала юбку, чуть не до середины бедра, да так, что слышал я, как сглотнул Казачок слюну, а потом завязала юбку узелком на бедре и решительно пошла к нам.