— Ничего мне не приснилось. Оставь меня в покое.

Наступила светлая лунная ночь. Виторино подошел к двери.

Послышались звуки колокольчиков. Приближался кабриолет полковника.

— Вон едет это дерьмо Лула!

Свет фонарей был по сравнению со светом луны тусклым. Коляска проехала мимо двери капитана Виторино, лошади едва плелись по дороге. Виторино увидел в коляске старика вместе с его семьей. Хозяин энженьо не снял перед ним шляпу, но Виторино отчетливо услышал голос доны Амелии, которая пожелала ему доброго вечера. Этот пес Лула не считает его человеком. Он даже осмелился однажды выгнать его из своего дома. Какая глупость — разъезжать в коляске, когда имение твое разорено, заливные луга заросли кустарником, а сахароварня не работает. Лула освещала рощи, слегка колыхавшиеся от мягкого ветра. В тишине слышался только далекий звон колокольчиков да вой собак. В курятнике доны Адрианы запели петухи.

— Хороша ночь! — сказал Виторино жене. — Мне жалко кума Жозе Амаро. Как-то он там один в заброшенном доме?

— Я дала Пассариньо немного продуктов.

— Паршивый негр!

— Он очень предан куму.

— Старуха, завтра мне надо во что бы то ни стало подняться. Я не неженка, чтобы сидеть дома. Выборы на носу, а я валяюсь в гамаке. Эх, и провалю же я с треском Жозе Паулино!

— Виторино, мне кажется, ты еще не совсем поправился.

— У меня уже все зажило. Разве ты не видела, кум и слепец не остались лежать в гамаке брюхом кверху, как беременные бабы? А их избили сильнее меня. Уважающий себя человек не должен сдаваться. Я завтра же пойду к избирателям в Серинью. Хочется взглянуть на физиономию Маноэла Феррейры. Эта собака живет в Серинье, обворовывает народ, пользуясь тем, что он депутат. Это еще одна подлость Жозе Паулино — допустить, чтобы в ассамблею штата прошел такой тип, как Маноэл Феррейра. Я покончу со всем этим!

— Оставь, Виторино, тебе опять достанется.

— Что значит — достанется? Человеку, который борется, всегда достается. Замолчи! Я схватился с полицией и вызволил троих из тюрьмы. Разве это значит, что мне досталось? Почему ты не уехала вместе с сыном? Было бы лучше. По крайней мере, ты бы не приставала ко мне с этими своими глупыми рассуждениями! Твоего мужа, жена, никто никогда не обидит. Не говори больше таких вещей!

Он встал и вышел из дому.

— Виторино, на улице роса, ты можешь простыть. Ведь ты всю ночь кашлял. Надень шляпу.

Старик не ответил. Отчаянно лаяли собаки.

— Вот сволочи, никак не угомонятся. Как будто хотят укусить луну.

— Иди в дом, Виторино, очень холодно. Ты схватишь насморк.

Он не ответил. Завтра снова пойдет трудиться на благо народа. Для него Антонио Силвино, лейтенант Маурисио, Жозе Паулино и Кинка из Энженьо-Ново — все были одинаковы. Когда он вступит в палату, они засыплют его цветами. Станут кричать «ура», провозглашать имя нового шефа, который принял на себя руководство муниципалитетом. Он приказал бы открыть двери тюрьмы. Все были бы рады его триумфу. Падение Жозе Паулино произошло бы с треском. Да, он не допустит, чтобы при нем одни люди терроризировали других. Возглавив муниципалитет, он разбил бы могущество своих родственников, считавших, что поселок — это свалка их энженьо.

— Виторино, иди спать!

— Иду.

Опираясь о косяк своей глинобитной хижины с земляным полом и почерневшими стенами, Виторино чувствовал себя хозяином на этой земле, освещенной лунным светом. Он считал себя заступником народа и понимал, что в его защите нуждаются.

— Осторожнее, на улице холодная роса!

— Заткнись, старая корова! Я уже слышал!

А когда были заперты двери и капитан Виторино погрузил свое избитое тело в гамак, он мысленно стал переустраивать все то, что требовало переустройства и могло быть переустроено уже дрожащими руками и чистым сердцем этого старика.

Утром прибежал Жозе Пассариньо. Глаза его вылезали из орбит, он не мог вымолвить ни слова. Ему дали выпить воды, и негр рассказал все по порядку. Вчера вечером они вместе с мастером Жозе Амаро отправились домой. Мастер шел молча и с таким трудом, будто у него было разбито все тело. Добрались до дома без всяких приключений. Было уже за полночь. Мастер простоял некоторое время под питомбейрой. Везде было пусто — и в курятнике и в хлеву. Он открыл дверь дома, и оттуда пахнуло гнилью. Пассариньо зажег в комнате свет и увидел рабочий стол и кожу, лежавшую на полу. Мастер пошел на кухню и открыл дверь. В кухню проник свежий запах зелени. Жозе Амаро молчал. Мимо дома проехал кабриолет. Он испугался, как бы мастер не выбежал и не напал на полковника Лулу. Но тот не тронулся с места и все так же молчал.

— Мастер, сходить за водой?

Тот кивнул головой, и Пассариньо отправился с кувшином к реке. Когда он вернулся, Жозе Амаро лежал в гамаке. Он спал. Пассариньо запер дверь и остался ночевать в комнате, где жила раньше Марта. Потом ему показалось, будто кто-то плачет. Он вслушался и понял: плакал Жозе Амаро. У негра к горлу подступил комок, и он тоже заплакал. Утром Пассариньо вышел на свежий воздух. Сходил на берег реки и примерно в шесть вернулся взглянуть на мастера. Вошел в комнату и увидел самое страшное, что только мог увидеть. Жозе Амаро лежал на полу около своего рабочего стола с ножом в груди.

— Он был мертв, капитан.

— Мертв? — закричал Виторино. — Мой кум Жозе Амаро умер?

Старая Адриана остолбенела, не зная, что сказать. Виторино обнял ее:

— Старуха, кум покончил с собой.

Глаза Виторино наполнились слезами. Он плакал вместе с Жозе Пассариньо и своей женой Адрианой. Наконец, сделав над собой усилие, он сказал, утирая слезы рукавом старого пиджака:

— Надо позаботиться о покойном, Адриана; я пойду туда с Пассариньо. Взгляни-ка, не найдется ли у меня что-нибудь нового из одежды, чтобы одеть кума, которого смерть, видно, застала врасплох.

— У него ведь есть костюм, который привез ему Луис.

— Это верно.

И они пошли. За поворотом дороги они увидели дым, выходивший из трубы сахароварни в Санта-Розе.

— Санта-Роза сегодня задымила?

— Да, капитан.

Они пошли дальше.

— Я забыл сказать Адриане, чтобы она захватила новые ботинки, которые подарил мне Аугусто из Ойтейро. Надо бы обуть в них кума.

— Да, капитан.

Теперь перед ними выросла труба Санта-Фе. А на ней кустик житираны. Голубые цветы закрывали грязное отверстие трубы.

— Пассариньо, а когда же начнет дымить Санта-Фе?

— Никогда, она уже больше никогда не задымит, капитан, огонь в ней угас навсегда.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.