— Боже, Вить, да мы с тобой просто перепихнулись, и все. Что ты философию разводишь?

— Нет, не просто. Для меня никогда не было просто. Не с тобой.

Кладет мои ноги себе на колени. И гипнотизируя, невесомо проводит пальцами по скуле. Я грубо отпихиваю его руку.

— Для меня ты особенная, — перехватывает мою руку, водит губами по ладони. На мгновенье теряюсь, от его нежности, и он, воспользовавшись моментом, пересаживает меня на себя.

— Я тебе не верю, — утыкаюсь лицом ему в грудь.

Прижимая к себе за затылок, целует в макушку. Отталкиваю его, сглатывая судорожное дыхание. Он большой и теплый. Такой крепкий, что возникает желание отпустить ситуацию, расслабиться. Позволить себе быть ведомой…

Делаю глубокий вдох и…

Не выдерживаю. Плачу. Закрывая лицо ладонями.

— Ну что ты…что ты… — ласково гладит по спине, успокаивая. — Я с тобой… все будет хорошо… Обещаю…

— Не будет… — неверяще мотаю головой. — Не будет! Ты женат!

— Мы с Леной разводимся!

— Как! Как ты посмел скрыть, что у тебя есть дочь!

— Я никогда не скрывал! Детское сиденье всегда стояло в машине. В деревне за домом — песочница с игрушками. Я думал тебе все равно!

— Нет, — упрямо трясу головой, всхлипывая. — Ты меня обманул!

— В чем?

— Сказал, что свободен.

— И не соврал! Мы не живем с Леной год. Штамп в паспорте просто формальность…

— Действительно!

— Так и есть! Вот скажи, если б я сказал, что женат, ты бы посмотрела на меня? Пошла на свидание?

— Нет!

Шмыгнув носом, глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться. Запах его кожи, бьет по рецепторам. Я жадно тяну его ноздрями. Вцепляюсь в футболку, прижимаюсь, утыкаюсь лицом в шею, и плачу.

— Ты мне врал! — прорывает меня.

— Никогда! — успокаивающе гладит по спине. — Я звонил тебе, у работы отлавливал, с Мухи твоей листья сметал… хотел объяснить все.

— Где сейчас твоя семья? — тихо всхлипываю.

— В Питере.

— Понятно, — вырываюсь из его объятий.

— Что тебе понятно? — хватка его рук становится крепче. Он целует меня в висок. — Я отвозил Эмму к матери.

— Лена красивая…

— И умная, — соглашается он. — Успешная в профессии. И еще она мать моей дочери…

— Отпусти меня! — снова психую, а он довольно улыбается! Вот скотина!

— Дурочка! — поглаживает щеку. — Ты слышала, что я сказал?

— Что именно?

— Что люблю тебя, и что мы с Леной разводимся…Через две недели, я буду официально свободен. Только давай мы завтра об этом поговорим, на свежую голову. Не хочешь жахнуть? — переводит тему. — Немножко расслабишься, а то вся дрожишь.

— А есть что?

Выпить действительно сейчас не помешает. Для просветления хотя бы. Мне же не снится все это?

— Обижаешь, — ссаживает меня с колен, и порывшись в своем чемодане вынимает две непрозрачных стеклянные бутылки. — Вишневая или облепиховая. Обе сладенькие. И слабенькие.

— Давай облепиховую.

— Только стаканов нет. Придется из горла, — снова присаживается рядом, откручивает крышку.

— Не первый раз, — пожимаю плечами, и усмехаюсь, вспомнив вечер, когда Линц провожал меня домой. А потом свидание на крыше, урок танцев, мастер класс в ресторане, квест в темноте… В памяти всплывает ночь в Сочи…Картинки нашей близости меняются в голове одна за другой. Их много, разных — проносятся ярким калейдоскопом, наполняют душу щемящей тоской. В них мы. Наши объятия. Его поцелуи. Глубокие, горячие.

Делаю большой глоток из протянутой бутылки, и закашливаюсь от неожиданности. Крепкая зараза, наврал.

— А-а-а- шокированно машу ладошкой у лица.

— Нормально-нормально, — подбадривает Виктор. Прижимая меня к своему боку, тоже прилично отхлебывает… — Брр… хорошо пошла.

Погрузившись в свои мысли, бездумно скольжу взглядом по обтянутому футболкой бицепсу, предплечью, пальцам вокруг бутылки.

Раньше ведь об измене и мыслей не возникало. Секса с Алексеем мне вполне хватало, да и вообще всего хватало…

Все изменилось с появлением Рыжего. Он будто ящик Пандоры во мне вскрыл своими наглыми глазами. Зажег фитиль и преспокойно себе ждал, пока не бабахнет.

— Давай начнем с белого листа… — шепчет на ухо.

— Серьезно? Просто взять и забыть, что ты держал меня за идиотку? Нет. Спасибо. Я не настолько наивна, чтобы снова в тебя вляпаться, поверив в сказки про любовь, — вынимаю из его рук бутылку и делаю большой глоток. И еще. — Ы-ы-ы…крепкая

— Дай мне шанс…

— Ты его упустил!

— Свидание, Фике … всего одно свидание, — отбирает у меня емкость с шайтан-водой, — или я найму тебя аудитором, и мы будем целые дни проводить вместе.

— Совсем дурак? — бормочу заплетающимся языком. Это что меня так срубило уже? — Я не буду на тебя работать!

Внутри снова разрастается черная дыра. У меня не получается с этим справится и на глаза опять наворачиваются слезы.

— Ну все, тебе хватит, — подхватив, пересаживает на противоположную полку. Я непонимающе сморю на него.

По-армейски быстро, он ловко перестелает мою постель своей простыней и пересаживает обратно.

— Помочь раздеться?

— Чего? — глупо улыбаюсь, замечая, что у него до сих пор расстегнута ширинка. Виктор стягивает с меня спортивки. — Оставь носки, — отдергиваю ноги, — у меня… — скашиваю взгляд вниз, вспоминая слово, — …подошвы мерзнут.

— Мать, да ты пьяна!

— А на тебя между прочим, проводница глаз положила, — плюхаюсь на подушку.

— Я в курсе. Я с ней чайку попил…жалела меня…таблетки от укачивания предлагала…

— Козел! — отворачиваюсь на бок, укрывшись с головой одеялом.

— Я тоже тебя люблю, — садится в ноги, и греет в ладонях ступни. Вырубаюсь практически мгновенно, радуясь, как дура, что до утра он никуда не денется.

Я проснулась от того, что почувствовала на плече прикосновение теплых губ. Они двигались медленно и осторожно, словно боясь пропустить момент, когда нужно замереть, чтобы не напугать.

— Подъезжаем, просыпайся… — прошептал мне на ухо Виктор, примостившись за спиной. — Я бы с удовольствием трахнул тебя такую…нежную и тепленькую. Распластал бы на удобной кровати под собой и сходил с ума от твоих стонов.

— Дурак! — я перевернулась, и легонько оттолкнула за щеку, нависшую надо мной, довольную физиономию. — Одно только на уме!

— А о чем я должен думать рядом с красивой, сексуальной женщиной, в которую влюблен? — хмыкнул, пожав плечами. — Иди умывайся… пока юные троглодиты не проснулись. А я пойду нам кофе куплю.

— Ищешь повод увидеться с проводницей? — потягиваясь, смотрю на телефоне время.

— Вот ничего от тебя не скроешь! Насквозь видишь! — стаскивает с меня одеяло, и крадется рукой по бедру вверх. Шлепаю его по ладони.

— Привет ей от меня передай!

— Так и сделаю, — невозмутимо отозвался, бесстыже глядя в глаза. — И телефончик возьму…мало ли таблетки от укачивания понадобятся…

Я слегка опешила. И это, кажется, отразилось на моем лице, не смотря на все старания скрыть эмоции.

— Да ей по твоему фейсу — все понятно станет!

Брезгливо сморщив нос, пихаю его ногой.

— Да ты ревнуешь! — он рассмеялся, бегая по мне взглядом.

— Еще чего! — натягиваю одеяло на голову, почувствовав смущение.

Это ж надо снова так вляпалась…ну не дура ли?!

Осознание случившегося наваливается, как снежный ком. Я проваливаюсь в яму, где вязну в зыбучих песках из угрызений совести и чувства вины. Страданий добавляет то, что если отмотать время назад, я бы сделала то же самое. Потому что хотела!

И хочу еще. Врать себе не имеет смысла. Не только секса, а Линца в своей жизни, хотя всегда осуждала женщин, которые помимо мужа, имели еще и любовника. Потому что янитакая…а теперь что? Пошла на поводу эмоций, пополнив их ряды?

Не получается у меня рядом с ним думать разумно. Скручивает от иррациональных желаний едва мы оказываемся вдвоем в одном пространстве. И как с этим жить, я пока не знаю.