Я и не помню, когда меня последний раз так целовал, Свиридов. И целовал ли вообще так…С бешеной страстью, но нежно. С нетерпением. Трепетом. Дрожью.

Руки, скользящие по моим плечам, прожигают насквозь. Гладят шею. Перемещаются ниже. И когда грудь накрывает горячая ладонь, сжимает, вызывая у меня легкий стон, поглаживает и массирует, я теряю тормоза. Прогибаюсь. Ерзаю. Подставляюсь.

Рву пряжку его ремня, протискиваю ладони под джинсы, сминая задницу, тяну к себе.

Виктор срывается. Вновь накрывает мои губы, чувственно скользит по ним языком вдавливается в меня. Стискивая ягодицы, водит мной по себе вверх-вниз короткими движениями.

Пиджак отлетает в сторону. Пуговицы на блузке как-то сами собой оказываются расстегнутыми, а плечи нетерпеливо оголяются.

Задевая кружево лифчика, он дразнит соски, распуская по телу огненные искры, которые скапливаются нестерпимым пылающим шаром внизу живота. Нависая проводит языком по шее, и отодвигая ткань, втягивает в рот тугую горошину, высекая из меня сдавленный сип. Боже как же мало этого…

Словно услышав, наконец расстегивает молнию у меня на брюках и безошибочно находит то место, где сосредоточены сейчас все мои инстинкты. Вдоль позвоночника прокатывается судорога, как будто ударили током.

— О Боже, — шепчу, глотая воздух.

— Тш-ш-ш, — чуть сжимая мне горло, прикусывает мочку, лишая воли. — Все хорошо…хорошо…расслабься…

Вместе с шумным ветром его дыхания по телу пробегает дрожь, когда, сдвинув трусики, он касается меня там. Надавливает и гладит, скользит и кружит, трогает. Короткие движения ладонью — и меня накрывает горячей волной. В которую врезаются его пальцы. Происходит взрыв. Глухой и хриплый протяжный стон, предательски прорывается сквозь прикушенные губы. Я одновременно разлетаюсь и вспыхиваю.

— Фике, Фике… — прижимая к себе, слепо водит губами по моему виску. Гладит по спине. Успокаивает, а сам тяжело дышит. — Хорошо…все хорошо…я с тобой…

По мере того, как стихают отголоски пережитого оргазма, мое сознание постепенно проясняется. А вместе с ним, накатывает стыд, и понимание, где я и с кем, и чем чревато мое безрассудное поведение.

Сползаю со стола и отворачиваюсь.

Это…это катастрофа.

Как мне жить с этим? В глаза Леше смотреть как?! В постель с ним ложиться?

— Жалеешь? — тут же обхватывает меня руками. Обнимает. Жар его тела снова обжигает.

— Нет. Ты отличный любовник. Мне было хорошо, — вырвавшись из кольца его рук, впопыхах привожу себя в порядок, стараясь не выдать своего отчаяния. — Но на этом все. Извини, если не оправдала ожиданий.

— Вик! — ловит меня, на ватных непослушных ногах у двери. — Я не хотел тебя обидеть. Ты не представляешь, как сложно сдерживаться, когда ты такая искрящая, — прижимает к себе спиной, трется щекой о щеку. — Я до сих пор чувствую твой запах и тепло. И хочу так, что мне больно, — накрыв ладонью лобок, коротким качком подает мои бедра назад. В спину упирается твердый член. — Дай мне шанс…Не в постеле, нет…

Мои движения противоречат моим же словам. Ртом, я отказываясь, бубню про Алексея, а тело подает противоположные сигналы. Начинает слабеть, дыхание учащается, и вместо того, чтобы убрать с себя его руки, я прижимаюсь ближе.

— Вик, не прикрывайся Лепреконом. Это твоя жизнь. Ты ничего никому не обязана. Думай о себе!

— Вить, отпусти меня! — поднимаю на него глаза, сжимаю губы, чтобы не разреветься. — Мне пора домой!

— Я отвезу!

— Нет! Не надо! Вызови мне такси! Мне нужно побыть одной! Пожалуйста… — смягчаюсь в конце.

Он неохотно соглашается. Я вижу, как на его лице отражаются досада и раздражение.

— Именно этого я и боялся, что, поддавшись эмоциям, ты сначала качнешься ко мне, а потом начнешь перетрясать барахло в своей голове, накладывая эпитафию… — Виктор запустил руку в волосы, взъерошив их.

Слава Богу, машина приехала быстро, видимо была где-то близко. Я ждала ее снаружи, не зная куда себя деть, сгорая под свербящим взглядом Виктора, наблюдавшим за мной изнутри.

— Фике, дай мне шанс… — еще раз повторил, закрывая за мной дверь такси.

В ответ, я кивнула, прощаясь. Поцеловала кончики пальцев и положила ладонь на стекло, он снаружи положил свою.

Говорят, каждый новый человек появляется в жизни именно тогда, когда суждено. Никогда раньше или позже, всегда точно в тот момент, когда должен. Сейчас бросив взгляд на Виктора, я подумала, что он все-таки опоздал…ну или я не торопилась навстречу.

— Поехали! — скомандовала водителю, ели сдерживая подкатившие слезы.

Все-таки торт мне в этот раз удался … Ух какой! От одного вида — все будут слюни глотать!

Не зря вчера весь день прыгала вокруг него. Шестнадцать коржей. По четыре слоя в каждом! Пропитанные кремом из сгущенки и масла, и украшенные карамелизованными ягодами.

Жаль идеально круглым не получился, никак не куплю кондитерскую подставку побольше. Хожу, облизываюсь и жмотничаю. Десять раз Леше намекала, но намеки мои остаются неуслышанными.

А вот Виктору, наверное, стоило бы только заикнуться…

Вот зачем я снова о нем думаю?

Черт…стыдно так, что закусываю губу, и расправляю на платье образовавшиеся складки. Расплавилась, как пластилин. Надумай он меня трахнуть все бы случилось… хотя и так случилось…какая разница, чем он меня поимел.

Перевожу взгляд на аккуратные Лешины пальцы, сжимающие руль ауди, и непроизвольно свожу ноги. Скольжу по выглядывающим из — под рукава синей рубашки, которая так ему идет, дорогим часам, и думаю — чего мне не хватает? Другие о такой жизни только мечтают, в целом у нас же все прекрасно! Квартира, машина, доход растет.

Только материальный достаток никак не отражается на «уровне моей удовлетворенности жизнью». Но это все, конечно, потому что я «глупая», и не смотрю в будущее.

А с настоящим-то что делать?

Рыжий — бесстыжий…как он сказал, «думай о себе». Скоро цитировать его афоризмы начну, — усмехаюсь про себя. Вот я и думаю. Зачем рисковать стабильностью, если я всего лишь желанный трофей. Разве, такая, как я, сможет надолго его заинтересовать?

Он мужчина в самом широком смысле этого слова, с вполне откровенным интересом, который быстро развеется без интимной составляющей…

Нет…не смогу я на два фронта…

Но ведь тянет к нему, как магнитом. Как бабочка, хочу нырнуть в мягкую паутину из его сплетенных на теле рук. Голос его сиплый слышать, и глаза, горящие от возбуждения видеть хочу. Короче, хочу его…и медленно, но верно схожу с ума.

— Стричься пора, — треплю Лешу по макушке, убеждаясь лишний раз, что мой выбор в двадцать — был продиктован сердцем, ни о каких выгоде я тогда не думала. Что у него было шесть лет назад. Старенькая иномарка, бабушкина квартира, да неуемная жажда жизни, в которую я и втрескалась.

— Я еще и бороду отращу, чтоб питерской зимой не мерзнуть, — перехватывая мою руку, кладет себе на бедро.

— Сколько, еще мы будет жить в таком режиме?

— Некоторое время, — уклончиво повел головой, мельком взглянув на меня. — Чем ты недовольна? Денег нормально платят.

— Я тебе уже объясняла, мне мало твоего внимания. Я чувствую себя одинокой и не нужной.

— Тебе секса не хватает? Ругани? Может толкотни жопами по утрам ванной?

— Да причем тут это? Мне тебя не хватает! Тепла твоего! Смеха, счастья в доме!

— Думаешь, если погрязнем в безденежье ты будешь счастливее?

— Можно же найти работу без командировок…

— Так найди! — раздраженно ударяет рукой по рулю. — Чтоб и зарплата приличная, и график, и подобострастно начальнику в глаза не заглядывать! Давай!

Насупившись отворачиваюсь к окну. Вот и поговорили!

До самого порога квартиры Лешиных родителей, с подарками в руках мы поднимались молча. Но как только распахнулась дверь, вежливые маски осели на наших лицах. На дне рождения Елены Дмитриевны, мы изображали счастливую пару, в которой царит гармония и взаимопонимание. Вопросы про свадьбу и детей сыпались в наш адрес, весь вечер с разных концов стола, чуть ли не чаще, чем поздравления имениннице. Алексей остроумно отшучивался, а я делала вид, что полностью согласна со своим мужчиной, протестуя в душе.