«Я буду с книгой»

«На хрена нам книга? Бери порнушку! Вместе посмотрим!»

«Молодой человек, Вы ошиблись номером!!! Я — нитакая!» — растянула улыбку до ушей.

«Ну это мы еще посмотрим!» — звучит ведь двусмысленно, но как пошлость почему-то не воспринимается. Скорее, как вызов. Или флирт на грани непристойности.

И только сейчас до меня дошло, что про Свиридова эти два дня я и не вспоминаю. Не страдаю. Не накручиваю себя последней ссорой. и с нетерпением не жду… Правда и он обо мне видимо не вспоминает…хотя нет! Он же привык, что я всегда первая сдаюсь и иду на примирение. А вот хрен ему в этот раз. Пусть сам! А я буду губки дуть и обиженно носик морщить!

Крепко обнявшись на прощанье и обещая созвониться, я буквально выскочив из Валиной машины, помчалась домой готовиться к…свиданию.

Застыв перед зеркалом сообразила, что не спросила у Рыжего про дресс-код. Будет как-то несуразно, если он будет разряжен в пух и перья, а я вдруг в джинсовой юбке. Хотя вчера меня это вообще не волновало.

Можно, конечно, перезвонить, но показалось, что это как-то… не очень. Поэтому прикинула: вряд ли он повезет меня снова в какое-нибудь пафосное место, вчера все и так было слишком…слишком эффектно. Но вроде как и забегаловка мало с ним ассоциировалась. Значит, нужно что-то такое — и в пир, и в мир, и функционально. Одежды подобной у меня хватало, но зависла я перед шкафом капитально. Что ни доставала, все было не то. В финал вышло синее шифоновое платье чуть выше колена с длинным рукавом, пиджак цвета слоновой кости и лодочки на небольшом каблуке.

Я поймала себя на том, что впервые за долгое время с таким волнением собираюсь на встречу с мужчиной. А подумав, с удивлением поняла, что даже не за долгое время, а… вообще чуть ли не впервые. С Лешей-то все было иначе, нас так закружило…я завязла в нем, как муха в сиропе. Ему и не нужно было меня покорять, я уже была им очарована. Все наши встречи поначалу были в шумных компаниях, а потом носили интимно — чувственный характер, пусть и с толикой романтики, но без излишеств. Одним словом без песен под луной, сражений с драконами и освобождением прекрасных принцесс.

Отношения с Алексеем я себе отвоевала. Родители были категорически против, чтобы мы съезжались. На правах кого, ты собралась с ним жить под одной крышей? Половой партнерши? Разве для это мы с матерью тебя растили? Тебе двадцать! Двадцать! Нет, Вика, любимую девушку не зовут сожительствовать, ей делают предложение для совместного будущего! Чувствуешь разницу? Ее ценят и уважают, ей восхищаются! К ней относятся бережно, защищают, а не пудрят мозги прикрываясь романтикой и красивыми обещаниями, желая просто получить в свою постель.

Отцу не нравилось все. Ни сам Алексей, ни его родители, которые, по его мнению, излишней демократичностью и пофигизмом, морально развратили своего отпрыска. Свиридов был отпущен на вольные хлеба в восемнадцать, когда поступил в институт, и ему на голову свалилась бабушкина квартира.

Сколько было разговоров! Промывали мне мозги день за днем, выискивая самое плохое, преувеличивая, и выпячивая. Леша был исчадием ада…коварным обольстителем, который помотросит и бросит…

Вообще, родителям на меня было грех жаловаться: никогда никаких проблем не было: поступила на бюджет, по ночам не шлялась, рабой вредных привычек не стала. Только Леша. Единственный момент, где компромиссы были недопустимы.

И сжав зубы, после уговоров, обещаний, и скандалов, — если уж я чего — то хотела могла быть жутко настойчивой и убедительной, — меня отпустили. На втором курсе я к нему переехала!

Предстоящее свидание будоражило меня. Виктор был непредсказуем, он ломал сложившиеся стереотипы в моей голове, заменяя привычное на смелое и оригинальное.

Показав язык своему отражению, я отправилась в душ. С ума сойти, сколько же, оказывается, времени нужно женщине, чтобы привести себя в порядок перед свиданием, если хочется произвести впечатление. Обычно-то мне на выход за глаза хватало и получаса.

Минут за пятнадцать до назначенного времени я сидела на диване, вся из себя красивая. Нервно посматривая на часы открывала и закрывала крышку контейнера с язычками, которыми решила угостить Линца. Вот зачем спрашивается? А сама не знаю. Просто так. Ну мало ли, человек голодный. Ну а вдруг…как девчонка, честное слово.

— Фике, — телефон ожил без двух минут семь, — я жду тебя на улице.

— У подъезда что ли? — ужаснулась я.

— Могу подойти, если хочешь! — хмыкнул Виктор.

— Стой там, где стоишь! — помчалась обуваться. — Я поняла! Выхожу!

Моргающего такси во дворе не оказалось. Зато красовался Линц с синих классических зауженных брюках, бордовой рубашке и явно дорогих черных туфлях. В руках он держал горшок…с каким-то оранжевым цветком, напоминающим хохолок птицы.

— Вика, познакомься, это Виктор, — торжественно произнес, любовно поглаживая горшок. Я в очередной раз выпучила глаза. — Когда меня нет рядом, он будет за тобой присматривать, — продолжает совершенно серьезно, — но и ты должна о нем заботиться. Он любит тепло, воду, солнце. Твою улыбку и мягкий голос. Разговаривай с ним. Не обижай. И он ответит тебе любовью и благодарностью. Правда Виктор?

— У меня просто нет слов! — отмираю после его спитча. — Вить, ты с ума сошел? Дома скоро оранжерея будет!

— Я пока его поношу, не против? — учтиво подставляет мне локоть, чтобы могла за него зацепиться… — Мы с ним сроднились, понимаешь ли…

Я поколебавшись взялась. Ну а что такого, два человека с горшочным цветком…это нисколько не похоже на свидание, скорее встреча с целью поздравления третьего лица. Да. Именно так мы со стороны и смотримся.

— Ну что, пойдём гулять?

— Просто гулять? — недоверчиво уточнила.

— Не просто… а с целью…но это будет сюрпризом!

— Я надеюсь цыган с медведями не будет? Кстати, это тебе! — спохватилась я, тряхнув рукой с пластиковым контейнером перед его лицом.

— А ты бы хотела? — хитро улыбнувшись, неспешным шагом вместе со мной направился в одном ему известном направлении. — Что там?

— Слоеные язычки со смородиной!

— Ну все! Я сражен наповал! — театрально хватается за сердце. — Умница, красавица, да еще и умеет готовить. Мне несказанно повезло!

— Вот тут ты прав! — не могла не согласиться, и в ответ на его удивленный взгляд, показываю ему язык. — Я про умницу- красавицу! Куда гуляем?

— Недалеко. Всего две остановки. Хочешь поедем на маршрутке? — подмигивает мне.

— И ты расскажешь мне про маршрутки?

— Про такси могу…но планировал про цветы…

— Незабудки?

— Да, и Виктора Стрелициуса.

— Кого-кого? — недоуменно переспросила.

— Ну про Виктора, я же вас представил! — посмеивается, кивая на цветок.

— Так вот, в переводе с латинского «незабудка» означает «мышиное ушко» — голос Линца звучал мягко и бархатисто, и я настроилась слушать, — из-за своих листьев плотно укрытых тоненькими волосками, напоминающими ухо грызуна. На английском голубой желтоглазик, звучит, как forget-me-not, и считается королевским, потому что в средние века один из череды наследников на престол, будучи в изгнании избрал его своей эмблемой. Я не очень нудный?

— Нет-нет. Продолжай, мне интересно

— Все легенды о незабудках связаны с важностью помнить нечто особенное: любовь, дружбу, дом…Старейший миф пришел к нам из Древней Греции. Богиня Флора одаривала своих подопечных именами, но забыла о неприметном маленьком цветке… — с улыбкой в голосе, закручивает интригу. — И когда матерь цветов и растительности проходила мимо, тот прошептал ей вслед: «Не забудь меня…». Именно так и нарекла его Флора, одарив вместе с именем еще и способностью возвращать каждому, кто взглянет на него, память о позабытом доме, любимых и родных.

— Красиво… — задумчиво тяну. — А что там с Виктором? Как ты его назвал- Стрелициус?

— Да. На самом деле название цветка — стрелиция, а в местах коренной прописки в народе зовут «райская птичка», погляди, какой у Виктора хохолок, и любопытный фиолетовый клювик появится скоро, скажи ведь на мальчика похож?.. — сюсюкая, сует мне под нос горшок. — … а вообще Виктор, в дикой природе, неприхотливый двухметровый верзила, с колючими мясистыми листьями, и как ты догадываешься, это горячий африканский парень. Между прочим, близкий родственник банана. Ты его наверняка видела в солнечных странах, — рассказывает, как будто про человека. — А еще иногда, Виктор пускает скупую мужскую слезу, но ты не пугайся, у него редко бывают истерики. Он тот еще хитрюга! — хмуря брови строго на него смотрит, только что пальцем не грозит, рука — то занята. На ней вешу я. — Это слезы, опаленного зноем солдата, не знающего слов любви, как говорила донна Роза. Для той единственной, истомленной одиночеством бытия, души готовой спасать доблестного пилигрима.