— Так вот зачем полная экипировка, — в голосе ученика послышался восторг.

— Ну не перед офицерами же сталью бряцать, — подтвердил его догадки повелитель. — Я хочу, чтобы это ржавое сокровище принадлежало Империи.

***

Вместе с нудным трактатом о природе Силы Харсин ушёл в свое излюбленное место в саду. В награду за пережитый абордаж ему достались целых полтора дня до следующей миссии, и приятное пришлось совмещать с необходимым. Отлынивать теперь не хотелось. Картина, как повелитель движением руки превращает двухметрового крылатого инородца в изломанную массу, до сих пор стояла перед глазами. Ему нужно было такое могущество, и продираться через путаные размышления древних лордов являлось малой платой. Гила присоединилась чуть позже и потратила последние полчаса перерыва просто на то, чтобы составить ему компанию.

— Нам обязательно постоянно скрываться? — с подозрением спросила она, наблюдая, как Харсин сосредоточенно вглядывается в пад. Сам он сидел, прислонившись спиной к дереву, а Гила растянулась на траве, положив голову на колени юноши.

— Мастер не одобрит, — будничным тоном ответил он. — Я и так стараюсь всё время посвящать обучению... Но он требует ещё больше.

— У него-то есть подружка, — хмуро отозвалась Гила.

— Да, я тоже её видел. Мисс Голопроектор.

— Ай-ай, слышал бы повелитель, — звонко рассмеялась девушка. — Но она настоящая. Чистокровная, бывает тут периодически. Выглядит как звезда голофильмов, и, пожалуй, хорошо, что ты её не видел. Я бы стала ревновать.

— Никогда не замечал за собой особой склонности к другим расам, — парировал Харсин, слушая её краем уха.

— А твои подружки об этом знают?

— Гила…

— Ничего-ничего, я понимаю, — она вдруг больно ущипнула его за локоть. — Жизнь повелителя ситхов она такая. Роскошные особняки, доступные женщины…

— Подъем в пять утра и одни синяки поверх других, — прервал Харсин. Спорить с ней о Силе и Тёмной стороне было бессмысленно и не к месту. — Мне достаточно тебя. Правда.

Гила поворчала для вида, но сама отвернулась. Сказанное её почему-то не обрадовало — скорее наоборот, огорчило. Харсин на полминуты отложил пад, чтобы с заботой погладить девушку по волосам и успокоить.

— Сложно поддерживать хороший брак, когда у тебя на это две недели раз в полгода, — с плохо скрываемой злостью призналась она. — Но офицеру положено иметь семью как с дурацкой агитки. И любой приличной имперской гражданке тоже. Я не жду, что ты поймёшь.

— Мой отец был лейтенантом, — Харсин впервые заговорил с кем-то о своём прошлом, пусть воспоминания давались непросто. — Поэтому я понимаю, о чём ты. И не собираюсь повторять его или чьих-то ещё ошибок.

— Так у вас уже целый план, милорд? — Гила выдавила из себя слабую, но обыкновенно наглую улыбку.

— Конечно. Получить титул лорда и забрать тебя в столицу. Ещё бывать дома чаще, чем две недели раз в полгода.

— И никаких рабынь-тви’лечек, — мечтательно добавила девушка.

— А кто будет приносить тебе каф и забирать заказы из магазинов?

— Хм. Действительно, — немного подумав, согласилась с его доводами Гила. — Тогда парочку. Страшненьких. И выбирать буду я.

— Чернота. Космос без единой звезды. Стальная рама обзорного окна. Я перед ним. Касаюсь транспаристила, и окно… нет, не рушится. Исчезает. Чернота врывается внутрь. В ней тонет всё остальное. Воздуха нет, и я опускаюсь на пол. Моё тело замирает, но крики до сих пор оглушительны. Может быть, мои, может быть — чужие. Я не могу их разобрать.

— То есть, ты даже в видениях ведёшь себя как идиот, — подытожил повелитель.

— Бессмыслица какая-то, — Харсин открыл глаза. — Что я должен был понять? Что не выживу в вакууме?

— Что с таким талантом к толкованию тебе самое место на карфеллском аванпосте, — совершенно серьёзно произнёс Даэр, подкрепив комментарий молнией Силы. — Был бы божком-прорицателем у местных насекомых. Ещё попытка.

Ученик скрипнул зубами, укрощая боль и собираясь с мыслями. Видениями, по его мнению, следовало заниматься колдунам и мистикам, которые умели отделять ценные озарения от порождённых собственными страхами и тревогами наваждений, а не всем тем, кто хоть как-нибудь мог погрузиться в Силу. Зачем повелитель устроил эту пытку ему, Харсин не понял. Но возражения никогда не принимались.

— Мне есть чего опасаться. Своих амбиций, например, — предположил ученик. — Они могут привести к моему падению, если я буду поспешен.

Вторая молния ожидаемо была больнее.

— Если я услышу очередную банальщину, то действительно вышвырну тебя в вакуум, — пригрозил повелитель откуда-то из-за спины. — Заодно и проверим.

Харсин бросил незаметный взгляд на мастера через плечо, тайно желая высказать всё, что думает о сложных духовных техниках. Однако вместо этого снова закрыл глаза, пробуя глубже погрузиться в медитацию. Отсутствие Даэра в поле зрения вызывало раздражение. Ученик догадывался, что тот нагнетает обстановку, чтобы стимулировать нужные эмоции, но злости и без него хватило бы на сутки таких медитаций. Сжигая её, преодолевая ощущения смертного тела, можно было заставить всё мироздание замолчать и тогда остаться наедине с Силой. Но принудить её показать что-нибудь — сложнее, чем просто отрешиться.

Всё та же картина всплывала перед глазами. Кусок палубы, будто аккуратно вырезанный из корабля и брошенный в открытый космос, стальная рама. В этот раз Харсин попытался обратить внимание на чувства, а не события. Не то чтобы он по-настоящему надеялся на другой результат, однако получаемая спустя месяцы обучения третья молния подряд выглядела как доказательство отсутствия прогресса.

— В черноте нет опасности, — начал описывать он свои впечатления повелителю. — Я впускаю её, потому что сам этого хочу. Тьма не убивает меня. Она наполняет Силой. Могуществом. И заставляет чувствовать себя богом. Да, кажется, я понял.

Ученик не скрыл улыбки, потому что отголоски ощущения абсолютного господства до сих пор преследовали его.

— Значит, я подчиню её.

Даэр неведомым образом оказался напротив, как и обычно напоминая покрытую плащом статую. Мастер не разделял восторженности Харсина. Его выражение ученику вообще показалось незнакомым. Маленькие жёлтые глаза чистокровки всегда выглядели мертвенно-равнодушными вне зависимости от того, какая тешащая его самолюбие острота звучала в этот момент. Сейчас во взгляде мерещилось что-то похожее на человеческие эмоции. Сожаление или разочарование. Но, что бы это ни было, оно исчезло за мгновение. Может быть, просто показалось.

— Разве не в этом суть учения? — всё же задал интересующий вопрос Харсин.

— В каком-то смысле. Видишь ли, выбор, который я сделал в Академии, не имел ничего общего с дурными шутками, — откровенно поведал повелитель. — Я увидел великий потенциал, какой не встречал десятилетиями, и позволять Аэмису поощрять тебя на пути болвана было бы… нерационально. Но знаешь, как бы я истолковал твои видения? Этот же потенциал и убьёт тебя. Ты не справишься со своей силой. Позволишь Тёмной стороне подчинить себя. Она обманет, поглотит твоё сознание, извратит тело и дух.

Неверие Даэра несколько задело.

— «Сердце в огне, разум холоден». Я помню, мастер, — твёрдо уверил его ученик, вспоминая «Низвержение» Тулака Хорда.

Любимейший трактат лорда он прочёл раз пять. Тёмный владыка не ударялся в пустую философию и последовательно излагал свои взгляды на ситхский путь. Трактат, наверное, стоил дороже всей Бостирды, поскольку существовал в единственном, оригинальном экземпляре и таил в себе многие секреты древнего повелителя. Боевые приёмы сопровождались рассуждениями об их применении, о направлении гнева и о том, как обратить преимущества соперника в уязвимость. Многие страницы были посвящены именно Тёмной стороне. «Сердце в огне, разум холоден» — начиналась одна из глав. Найти грань между безумием и контролем, чувствовать Тёмную сторону как оружие, а не госпожу, использовать её для достижения своих целей, а не служить её насыщению — таковы были основы учения владыки ситхов.