К моменту, когда в зал спустился смертельно бледный Эрик, она уже даже не пыталась подняться — все, на что хватило, не развалиться таким же безвольным телом, как все вокруг.

— Вы пропустили самое интересное. Видели бы, что здесь творилось, — улыбка вышла кривой и тут же исчезла. — Найдите человека в синем платке. Если жив, свяжите.

Суматоха улеглась только ближе к полуночи — до этого приводили в сознание тех, кто подавал признаки жизни, растаскивали, а после вывозили с привлечением городской стражи тела, помогали выжившим добраться до дома или врача. Только от вихря погибло пятнадцать человек, заполучив черенок ложки в глаз или будучи распластанными по стенам, еще четверых убил Рой; половину от оставшихся переломало, остальным повезло отделаться ушибами.

Эрик, кляня себя последними словами за неосмотрительность, участвовал активнее всех и, когда гостей в кабаре больше не осталось ни в каком виде, вытряс из принца обещания не выходить за порог, после чего уехал с подчиненными наводить порядок дальше. В конце концов, все эти… жертвы не только пострадали сами, но и напали на Крейга, пусть даже и под влиянием. Никто не исключал, что среди них могли быть идейные ненавистники, воспользовавшиеся удобным случаем спихнуть свои действия на другого.

Смотреть на раскуроченный зал ни у кого из оставшихся не было душевных сил, и они перебрались на кухню. Слуги разбежались еще раньше, как только раздался грохот и крики.

Виноватой себя Ная не чувствовала — что такое обстановка и пара окон, когда на кону стояли их жизни. И ладно бы она или Луиза, без них мир потерял бы немногое; смерть же Крейга стала бы катастрофой.

Стены и другие помещения стихия не тронула, а значит, все поправимо.

— Мне не стоило настаивать, зная, что вокруг что-то затевается. Стоило бы одуматься уже после переговоров с… — расхаживающий вдоль стены Крейг остановился и выдохнул. — Спасибо, что тогда выжили. Но нет, гордость, упрямство, желание доказать кому-то… Луиза, это только моя вина, разумеется, я все оплачу, и… все, что могу — только скажите.

— Восстановите репутацию кабаре, в котором произошла бойня? Сюда больше ни один приличный человек не придет, — едва ли не впервые с того момента, как увидела разгром внизу, разлепила губы Лу. Она даже не побледнела — посерела, и живые цвета никак не желали возвращаться на лицо. — Мне остается только вернуться домой и выйти замуж за недоумка, на которого укажет семья.

— Этим недоумком могу быть я, — так серьезно предложил принц, что даже Ная не поняла, были ли его слова шуткой.

— Даже думать не стану, — с нездоровым весельем ответила она. — Больше терять мне уже нечего.

— Прошу прощения, господа, — кашлянув, заглянул на кухню Дорг, оставшийся не то чтобы разбирать бардак, но хотя бы вяло в нем ковыряться. Из всех них он легче всего переносил катастрофу — может быть, потому, что всегда мог прибиться в другое место. И пусть он этого никогда не сделает, в конце концов, в кабаре вложено немало и его труда, но сама возможность удерживала на плаву. — Ная, можно тебя на минуту.

Вставать было тяжело, ритуал словно выкачал ее до дна. Руки и ноги казались неподъемными, мышцы во всем теле рвало болью, перед глазами перестало двоиться, только когда она села, облокотившись на стол, и периодически подкатывала дурнота.

На пороге, не рискуя шагнуть в царивший в помещении почти первородный хаос, замер озадаченный мужчина, в котором удалось распознать метрдотеля «Грота». В руках он вертел сложенный и, кажется, не запечатанный листок, и одно это вызывало нехорошее предчувствие.

— Обычно я не подрабатываю курьером, но постоялец был весьма убедителен, — ответил мужчина, протягивая записку, уже третью за день. — И позволю себе выразить обеспокоенность: он выглядел не совсем адекватно.

— Спасибо.

Он кивнул и, окинув напоследок зал все тем же недоуменным взглядом, ушел. Выдрессированный тайнами «Грота», едва ли начнет распускать слухи, но если так пойдет и дальше, то в кабаре начнется паломничество из любопытных зевак, имеющих привычку стягиваться к месту любого громкого происшествия. Удивительно, как на улице до сих пор пусто, учитывая, что приглашенные были не последними людьми в городе.

Ная развернула лист и согласилась с мнением о состоянии писавшего: у нее в руках была даже не записка, а разрозненный набор слов. Попытка собрать их в связную мысль позволила предположить, что если ее не затруднит, Рой будет ждать на набережной недалеко от поворота на Кленовую улицу. В каком виде — хороший вопрос, особенно с учетом того, что единственной причиной почти наверняка стала Ильяна. Сложно представить, что он решил напиться и пустить все на самотек, махнув рукой на взбесившегося неуловимого барда.

Вероятно, все же догнал?

— Закрой дверь и лучше вообще погаси здесь свет. Если кто-то будет ломиться — не пускай, лучше посиди с Крейгом и Лу, пока они не поженились или не разругались, выясняя, кто виноват больше. И посматривай за Кристой, она, конечно, спит, и дверь мы заперли, но все же…

Ответа Дорга Ная не стала слушать.

На улице стояла по-осеннему холодная, но ясная погода — и на том спасибо. Оставалось надеяться, что замерзнуть не успеет, особенно если побежит. В ее состоянии пробежка — отчаянный подвиг, но и вариантов снова не оставалось. Если с Роем что-то случится, это все усложнит еще больше.

Долго искать Роя не пришлось — он стоял под фонарем, тяжело опершись ладонями об ограду набережной и опустив голову. На появление кого-то рядом он отреагировал не сразу, пришлось легонько потрясти за плечо.

— Что случилось? — пытаясь отдышаться, спросила Ная — до Кленовой от кабаре было не близко. Ноги совсем подгибались, и стояла она только волевым усилием.

— Ильяна, — лаконично ответил Рой, оборачиваясь, и стало заметно, как тяжело он дышал, а зрачки оказались неестественно расширенными.

— Что она сделала?

— Понятия… не… имею, — отрывисто сказал он и замолчал, еще больше склонившись над оградой, почти ложась на нее. — В голове… каша. Поможешь?

Первым порывом было отказаться — как ведьма она сейчас была абсолютно бесполезна. Надо же когда-то думать и о собственном благополучии, не растрачиваясь на бесконечную помощь нуждающимся и защиту важных персон! Что-то подсказывало, что любая попытка в ближайшие сутки прибегнуть к дару приведет только к тому, что платить придется здоровьем, а не силой. Она и так в последние недели колдовала больше, чем… чем за последние лет десять, а то и всю жизнь!

Ная прислонилась к ограде, не рискуя садиться, но обретая хоть какую-то точку опоры, и твердо сказала:

— Конечно. Только не здесь.

— Дом — там, — Рой вяло махнул в сторону Кленовой.

— Ты дойдешь? Эй!

Если бы она на ограде сидела, то наверняка упала бы в воду спиной вперед; на деле же просто свесилась, судорожно цепляясь за металлический край. Горло твердой рукой, почти не давая дышать, сжимал Рой, а его пустой взгляд был направлен за реку.

Мелькнула мысль, что у него входит в привычку душить спутниц — одну конкретную точно. Тогда, в трактире, он защищался, освободившись от влияния бардов и воспринимая адресованные ему слова, но сейчас разум слишком явно был затуманен. Не факт, что Рой вообще понимал, что творит, а не действовал по заложенной Ильяной установке.

Когда только она успела? Как он умудрился подставиться?

Волной накатила апатия, и Ная расслабилась, даже не пытаясь сопротивляться. Последние дни выдались слишком насыщенными, выматывая не только физически, но и морально, и перспектива погибнуть так глупо уже не пугала — просто кончились силы бояться. Хотя, конечно, иронично, быть убитой так тривиально после явления Йорн и вихря в кабаре.

Как никогда хотелось бросить все и убраться подальше, домой, в Стормгрит… на Инеистые острова, к самому их сердцу — кругу предков, в котором можно воззвать к покровителям и быть услышанным.