Литмир - Электронная Библиотека

За неделю кое-что удалось узнать и о самом графе: в народе его не то, чтобы любили, но точно уважали, он постоянно выделял деньги, материал и рабочих на благоустройство города и региона в целом, будь то мощение дороги, ремонт храма или масштабное строительство отдельного корпуса больницы. К тому же поговаривали, что он неплохо управлялся с приграничьем, не позволяя мелким и неизбежным конфликтам превращаться в серьезные распри.

Женат, есть сын. Правда, несколько человек были убеждены, что детей у него двое, и из этого росли ноги всевозможных баек и страшилок. Кто-то уверял, что старшего в младенчестве зарезала первая жена, а потом и сама свела счеты с жизнью, от других удалось узнать, что старший сын родился неизлечимым уродом и то ли погиб, то ли сослан отцом подальше с глаз. А бывший вояка из столичного гарнизона вообще припомнил, что мальчишка рос нормальным и полноценным, занимался верховой ездой и фехтованием, но однажды, уже будучи подростком, просто пропал.

Прием прошел спокойно, и Ная с удовольствием погрузилась в любимое дело — музыку, искоса наблюдая за графом. Он приветливо общался с каждым гостем, но умело уклонялся от прямых вопросов, переводя речь на самого собеседника. Сейчас Ная сравнила бы его с Роем по умению уйти от ответа.

А на следующий день она прямо с утра заявилась в дом Мейсома, нахально потребовав аудиенции, продемонстрировала несколько озадаченному графу его же записку и самым светским тоном, за которым скрывался ужас от собственной наглости, поинтересовалась, актуально ли еще предложение о работе.

Да, пришлось кое-что объяснить и подробно рассказать о себе и планах на ближайшее время, а после первые полтора года разрыватьсямежду столицей и Шинтой, забыв о других городах, но в конечном счете Ная не жалела о своем решении. Граф, оказавшийся более того — лордом Шинты, охотно делился своими знаниями, учил ее под себя, ввел в вернийское высшее общество, а затем помог добиться некоторой известности на территории всего королевства. Удобней всего прятать на виду; мило улыбающийся известный музыкант, автор пары популярных пьес, которого были бы рады видеть на многих вечерах и во многих театрах, вызывал куда меньше подозрений, чем бард характерной южной внешности.

Ради этого пришлось освоить этикет, подправить манеры, обуздать свободолюбивый нрав и научиться изъясняться витиеватыми намеками. Леди Авильон никогда не слыла великой интриганкой и, вероятно, не стремилась такой быть, но кое-чему обучить смогла. Однажды, сравнительно недавно, года два назад, она призналась, что ей гораздо спокойнее от того, что муж сотрудничает с одним доверенным человеком, а не обращается каждый раз в Дом, не зная, чего ожидать от очередного наемника.

С самого начала Ная понимала, что силы и средства лорд Мейсом вкладывает ради своего, а не ее блага — он и не скрывал, почти сразу обозначив свою идею. Кое-какие выгоды, однако, нашлись и для нее: новоиспеченный наниматель не требовал ее внимания безраздельно, и она свободно занималась творчеством, имея на сей раз за душой не только голый энтузиазм и незамутненное вдохновение, но деньги и связи.

Большие политические игры, впрочем, полюбить ей так и не удалось — Ная не кривила душой, заявляя, что держится от них подальше. Лорд Мейсом до последнего дня оставался единственным человеком, ради которого она готова была связаться с политикой — из чувства благодарности и от глубокого к нему уважения.

Именно он предложил пять лет назад, когда Ная оступилась и едва не выдала себя, уехать в Лангрию — самовольный нрав ее правителя передался и жителям, город существовал своими законами, и соваться туда столичные выходцы не рискнут. Хороший вариант, чтобы перевести дух.

Ная тогда в шутку поинтересовалась, не придется ли ей обхаживать еще и принца — это, пожалуй, для нее чересчур. Лорд Мейсом ответил с улыбкой, за которой не было никакого веселья, что там и без нее найдется, с кем договориться, не говоря уж о тесном сотрудничестве принца с шинтийским Домом.

— Мне хочется, чтобы происходящее оказалось кошмарным сном, — тихо сказал, наконец, Макс, отвлекая от собственных мыслей. — Жаль, это не так.

— Если так подумать, то именно он и есть. Не знаю, насколько плохой, — Ная обвела рукой помещение. — Но проснуться можно. Если постараться.

— От того, что ждет в действительности, очнуться не получится.

— Увы. Но для начала ты можешь взять под контроль сны. Потом научишься справляться и с остальным. Все начинается с малого.

Макса Ная хорошо помнила одиннадцатилетним мальчишкой, который в присутствии родителей старался подражать взрослым, держась сдержанно и самую малость манерно, но то и дело скашивал взгляд в сторону окна, за которым по улице носились дети, и его нетерпение ощущалось почти физически. Лорд Мейсом только усмехался, но никогда не запрещал расшибать колени в играх с друзьями, из какой бы семьи они ни были, полагая, что мир не ограничивается столицей и стенами королевского дворца.

Видеть его… таким было странно и неправильно. Не дело, когда семнадцатилетнего мальчишку кидают в загон-владение и говорят: «Правь, ты же теперь лорд!» — а сами открывают дверцу клетки с голодными псами, которые сожрут его, а потом перегрызут глотки друг другу за клочок земли. Ладно бы у него хватка имелась или честные советники, или отец вводил в курс дел давно и обстоятельно, или цепкой была бы мать — но, в отличие от того же Крейга, Максу из этого не перепало ничего.

А в конечном счете ему не достанется даже моральной поддержки как сыну, потерявшему отца. Леди Авильон сейчас самой бы удержаться, а близких родственников, Ная знала наверняка, в столице у них не проживало.

— Слушай, — Ная крепче сжала холодные ладони Макса. — Помнишь, я как-то развлекала тебя народными ритуалами северян?

— Ты еще выпросила у меня мой талисман и пообещала, что через него наложишь защитные чары, — слабо улыбнулся он. — Знаешь, хочется верить, что это не просто игра. Глупо, наверное.

— Не глупо! — с волнением возразила она. — Пока ты веришь, они действительно будут оберегать. От ножа в подворотне, конечно, не спасут, но оградят твой дух от давления, которое сейчас на тебя обрушится со всех сторон.

— Я… наслышан про северное ведовство и убежден, что оно действительно есть, — мечтательно сказал Макс, запрокинув голову, и потолок кабаре исчез, открыв взгляду усыпанную звездами синеву неба, расчерченную переливчатыми зелеными всполохами. — Не понимаю, чем людей так привлекают барды, в них же нет совсем никакой тайны, все умения лежат на поверхности.

Больше вокруг ничего не изменилось, но Ная отчетливо представила разбивающееся о скалы море, шуршащие по каменистому берегу волны, запах соли и водорослей, смешавшийся с дымом от тлеющих в жаровне трав, и исполинские камни в круг в самом сердце Инеистых островов, между которых вельвы с незапамятных времен проводили ритуалы.

Тот островок — святая святых архипелага, сакральное место, в котором дозволялось жить немногим и в которое чужаку попасть без разрешения не удавалось вовсе. Если гость был непрошенным, перед ним непроницаемой пеленой вставал туман, выбраться из которого получалось, только повернув назад, и то не всем.

Ная там, конечно, бывала: из любопытства в попытках осознать свою суть, после — под руководством бабки, не теряющей надежд взрастить в ней трепет перед наследием предков. Но континентальный более прогрессивный Стормгрит, живший сегодняшним днем, был ей куда ближе, чем поросшие традициями, словно те камни мхом, острова.

И все же порой, когда удавалось сбежать от внимания надоевших наставников и остаться в одиночестве под полыхающим зеленым пламенем небом, в душе что-то екало. Однажды, вернувшись домой под утро и изрядно промерзшей, Ная даже поддалась порыву и отыскала засунутую подальше потрепанную книжицу, в которой кто-то из ее прабабок педантично записал многие ритуалы. И наверняка той прогрессивной прабабке страшно попало — до нее такие вещи передавались только устно.

35
{"b":"857844","o":1}