Ная огляделась и пошла вперед, надеясь, что рано или поздно сможет выйти в обитаемое место или наткнуться на живого человека, который поможет сориентироваться. Под подошвой сапог хрустел наст, а из-за пламени в небе ночь казалась днем, только озаренным холодным зеленоватым светом, от которого становилось не по себе.

За спиной раздались шаги, и она, остановившись, обернулась. К Нае медленно приближалась темная фигура, только двигалась странно, перекосившись на одну сторону и подволакивая левую ногу, и было в ней что-то неправильное, жуткое настолько, что хотелось сорваться с места и бежать как можно дальше. С другой стороны, больше рядом все равно никого не было, и лучше…

Фигура приблизилась, и Ная поняла, что лучше было все-таки бежать, а теперь поздно: вокруг них широким кольцом вспыхнуло голубоватое пламя выше человеческого роста, и выбраться через него едва ли получилось бы.

Зато Ная сразу поняла, где находится — Аангрем, долина мертвых, куда попадают души умерших и где царит вечная ночь. Точнее, ее предместья: на саму долину живой попасть не мог, хотя поговаривали, что самые могущественные вельвы в трансе проникали туда, куда другим нет хода.

Да и оказаться здесь… в теории Ная знала, что для этого необходимо, но никогда бы не решилась, даже если бы на чаше весов стояла чужая жизнь — души тех, кто еще не перешагнул порог смерти, попадали в предместья, и при некотором умении можно было человека найти и вывести. Но ритуал был долгим, сложным и опасным, не говоря уж о том, что требовалась огромная сила и умения. Лезть без них было чистой воды самоубийством — никого не спасешь, зато застрянешь сама.

Она никак не могла здесь оказаться! Снадобье перестало действовать еще утром, ну не в коньяк же, в самом деле, что-то подмешали! Или что, теперь вообще начать вести исключительно благопристойный образ жизни?!

Фигура остановилась, все так же припадая на одну ногу, и Ная с ужасом опознала лорда Мейсома, обгоревшего, в лохмотьях одежды и совершенно точно мертвого. Половины лица у него просто не было, кожа свисала рваным лоскутом, оголив обугленный череп, а пустые белые глаза недобро мерцали, отражая всполохи пламени.

А его-то сюда что привело? Насколько помнила Ная, он придерживался традиций общепринятой вернийской религии с четырьмя богами, и посмертие у них должно было быть свое, с теплым всепоглощающим светом и внеземной музыкой, а не холодные снега! Кто во что верит и прочее, и прочее. Разумеется, никто не проверял и подтвердить существование других миров не мог — кроме Аангрема, о котором знали вельвы и те, кого они вытаскивали — но очень были убеждены, что попадут именно туда.

И даже не это главное, в конце концов, может же весь мир ошибаться? Но что этому… лорду-драугру надо конкретно от нее?!

— Его жизнь оборвалась слишком внезапно. Не каждый способен это осознать сразу, а ты его знала и была рядом, — пламя вспыхнуло особенно ярко и осело, едва доставая теперь Нае до колен. За огненным кругом стоял великан в грубой одежде и меховой накидке, опираясь на тяжелый посох размером с дерево. Его гулкий низкий голос разносился по всей долине и звучал словно отовсюду разом.

Ная охнула и едва удержалась от того, чтобы зажмуриться и упасть на землю, закопавшись в снеге. Легенды о Тольде, Хранителе Аангрема, она всегда считала выдумками и уж точно не рассчитывала его когда-нибудь встретить.

— И что мне с ним делать? — хмуро спросила она. Ей не нравилось место, не нравился стоящий перед ней непонятно с какой целью мертвец и совершенно точно не нравился Тольд с его намеками, хотя в последнем лучше не признаваться.

— Ты же ведьма, — великан пошел вдоль огненного круга, с интересом исследователя наблюдая зf происходящим. — Проводи его.

— Моей силы не хватит, я вообще не знаю, как оказалась здесь, — ответила Ная, настороженно следя за ним взглядом — поворачиваться спиной к драугру она не решалась. — По всем законам этого не должно было произойти.

— Человек не рождается всемогущим. Любой дар нужно развивать, а не утверждаться в мысли, что боги обделили силой.

— Но все мои предки были куда талантливее меня!

— Ты видела их в молодости? В раннем детстве? Мы не можем оценивать других лишь по семейным преданиям. Они сохраняют самое яркое, опуская путь к вершине.

— Ладно, об этом я обязательно подумаю при случае, — скрипнув зубами, пообещала Ная и развела руками. — Я не хочу оставаться здесь вечно. Куда мне вести лорда Мейсома?

Тольд остановился за спиной Наи, вынуждая крутить головой, чтобы видеть и его, и мертвеца, и повел посохом; навершие окутала тьма, которая почти сразу разлилась по долине. Шагах в трехстах от круга из темного пятна потянулись вверх цепляющиеся друг за друга нити, образующие черную арку, чуждо смотревшуюся среди снежного поля. Все пространство в ней занимал медленный тускло мерцающий вихрь.

Ная подошла к лорду и, с внутренним содроганием пытаясь убедить себя, что это все тот же человек, которого она уважала и которому сейчас нужна помощь, взяла его за обгоревшую ладонь. Что делать дальше, она точно не знала, но логично предположила, что раз есть арка — вход в Аангрем — то к ней и надо идти, а самый простой способ — за руку, как маленького ребенка. Опытные вельвы наверняка справлялись иначе, но все ближайшие в лучшем случае посмеивались с той стороны арки.

Вести за собой оказалось непросто: лорд Мейсом не упирался, но и ногами едва шевелил, все также подволакивая одну, что совсем не добавляло скорости. Ко всему прочему через пару шагов вокруг них стали появляться привычные Нае полупрозрачные силуэты, и одного взгляда на них мертвецу хватало, чтобы окончательно замедлиться. Вероятно, отражения его воспоминаний, но как не вовремя!

Они брели, и вдоль их пути то и дело мелькали образы самых разных людей; большинство она не знала, но встречались и знакомые. Король, несколько представителей столичной аристократии, не слишком, впрочем, высокого полета, тайная стража, герцог Брамс, которого Нае однажды довелось увидеть на каком-то крупном мероприятии… Пару раз попадалась она сама, и от этого становилось неимоверно жутко.

Но больше всего было образов, связанных с семьей: смазанный, успевший позабыться за годы образ совсем маленького мальчишки, видимо, Макса; Эллен — улыбающаяся и грустящая, нарядно одетая с веером в руках и совсем домашняя, в простом платье с распущенными волосами; уже подросший Макс, такой, каким он должен был быть сейчас.

Неожиданно среди них затесался и Лис — в основном, рядом с мальчиком, был и один. Ная не выдержала и резко остановилась, бесцеремонно ткнув пальцем в ближайший силуэт.

— Кто это?

Лорд Мейсом поднял на нее невидящий взгляд и что-то ответил, вот только разобрать не удалось ни слова — она их вообще не услышала.

— Я не понимаю.

Он снова заговорил, но все, что смогла Ная — увидеть шевеление губ, насколько позволяла уцелевшая половина лица.

— Слышать мертвых надо уметь, — заметил следующий за ними Тольд, и в его голосе послышалась издевка.

— Ты можешь дать мне услышать?

— Да. Но тогда у тебя не останется повода заняться своим обучением.

— На это уйдет время, у меня его нет.

— У тебя его достаточно. Оно вышло только у твоего спутника, — безмятежно заметил великан. — Закончи дело. Мы подождем, но твое тело может вызвать недоумение у окружающих.

Ная выдохнула сквозь зубы и едва сдержалась от порыва силой волочь за собой лорда Мейсома. Нет, здесь так не получится, только разозлит Тольда — она была не лучшей ведьмой на островах, но точно знала, что в таких делах, как и в любых ритуалах, спешка только мешает, а нетерпение обернется против нее же самой.

Через несколько шагов образы закончились, а арка оказалась неожиданно близко, как будто сдвинулись навстречу. Ладонь мертвеца выскользнула из пальцев Наи, и дальше он пошел сам, через минуту шагнув в вихрь.

— Похвально, — сказал Тольд, и она упала, провалившись в темноту, чтобы тут же подскочить на кровати.