Борис думал об этом, пока спускался обратно к железной двери подвала, Кирилла он оставил в запертой квартире с вороной, которая должна была в случае опасности обратиться дымом и вернуться на место. Во дворе было тихо, редкие прохожие прогуливались вдалеке по тротуару, рядом с которым мелькали фары машин. Юноша прислонился ухом к двери в ожидании яростного стука и пронзительного крика одержимого, но его обострённый слух не услышал ничего кроме тишины и мерных капель воды из прохудившейся трубы. Муравей в замочной скважине так и остался нетронутым, он выполз на улицу, уступая место ключу. Борис зажёг свет и начал спускаться в подвал без плана и подготовленного заранее оружия.

На стенах и полу остались следы недавнего сражения: полоски гари на стенах и пятно крови у входа. Он решил исследовать знакомую часть, а другую половину оставил мышам. Поиски не продлились долго и не были чересчур тщательными, так как это не имело смысла, обострённые чувства грызунов не обнаружили в подвале даже крыс и тараканов. Железная дверь резко распахнулась изнутри, из неё выбежал мужчина в красной балаклаве, о чём немедленно возвестил муравей. Борис в этот момент исследовал дальний угол оставленной на мышей половины подвала, он побежал на выход и чуть не наступил на одного из своих мохнатых помощников. Ударом плеча он вынес дверь и, стоя под козырьком подъёзда, огляделся, но не нашёл следов беглеца. Муравей хотел зацепиться за одежду одержимого, но упал и сейчас карабкался обратно к замочной скважине по гладкой поверхности двери. Юноша подхватил его и отдал приказ вернуться на правое плечо.

Несправедливо, что именно в этот день весна не послала ему дождя или запоздалого снега. По улице мог прогуливаться одинокий прохожий, он был способен исправить ситуацию одним движением дрожащих рук, всего лишь указав, куда побежал странный тип. Слишком много неудач за сегодня, а самая крупная из них — вернувшийся рассудок Кирилла.

Маленький мальчик в джинсовом комбинезоне сидел на стуле около двери с надписью «Дирекция». Мимо него пробегали дети постарше, они смеялись и хлопали в ладоши. Грустный мальчик смотрел на них и тянул вниз прядь каштановых волос. Кожа у корней болела, но перестать он не мог: пусть лучше страдает плоть, а не душа. К нему подошла девочка лет семи в розовом сарафане и сказала:

— А ты новенький?

Мальчик надул губы, развернулся и упёрся лбом в стену за его спиной. Девочка потянула за рукав его белой футболочки и сказала:

— Это не вежливо вообще-то. Ну, скажи, пожалуйста.

Мальчик дёрнул плечом, чтобы вырвать свой рукав, и начал размахивать рукой перед её лицом.

— Ну, и не надо, сиди тут и дуйся, пузырь.

Она показала ему язык и убежала.

Дверь дирекции открылась и стукнула по бежевым босоножкам мальчика, что заставило его развернуться и сесть нормально. К нему вышли молодая худая девушка и взрослая женщина, которая своим массивным телом и поведением показывала, что она строгая и серьёзная. Первая, тонкая и деликатная, села перед мальчиком на корточки, а вторая со всем грузом своей важности присела на соседний стул. Девушка взяла ладоши мальчика и сказала:

— Олег, это особый дом для деток, здесь они живут, пока не станут взрослыми. Здесь у тебя будет всё и кровать, и игрушки, и друзья, — она изредка приподнимала его ладоши. — Все в этом доме теперь твоя семья.

— А папа и мама когда придут? — спросил Олег.

— Они не придут, — ответила женщина, и мальчик посмотрел на неё напуганными глазами.

— Зачем вы врёте ребёнку? — сказала девушка и погладила Олега по голове.

— Не хочу, чтобы он каждый день пялился в окно и доставал меня своими вопросами.

Олег повернулся к девушке, его глаза были мокрыми и полными надежды. Она обняла его, прижала к себе и сказала:

— Ты обязательно с ними увидишься, рано или поздно.

Со временем Олег научился читать и узнал, что место, в котором он живёт, называется «Детский дом № 4». Это было неприметное — как и все муниципальные учреждения — двухэтажное здание из белого кирпича. С первого дня мальчика приучили к ответственности за каждый шаг и бережному отношению к вещам. Комплект одежды выдавался раз в год, без досрочной выдачи, невзирая на причины. Дети в этом доме помогали поварихам на кухне: чистили овощи, тёрли поломанными щётками глубокие кастрюли, мыли тарелки, кружки и ложки. Подопечные этого заведения также отвечали за уборку и стирку вручную. В этом не было ничего удивительного, персонал такого большого детского дома, не считая директрисы, можно было пересчитать по пальцам одной руки: две поварихи, дворник-сторож и две воспитательницы. Из-за большого количества детей работать было не тяжело, но ребята постарше вешали работу на младшеньких. Олегу приходилось это терпеть, но с учётом, что это будет продолжаться недолго.

За два года пребывания в детдоме изменилось только две вещи: у директрисы появилась новая машина, и Олег стал первоклассником. В школе «домашние» дети были слишком изнежены, попадались даже ребята, которые не могли завязывать шнурки. Вместе с Олегом в классе учились и другие детдомовские, они все ощущали превосходство над этими сосунками, но большинство остановилось на упоении этими крохами. Олег пошёл дальше и старался доминировать во всём: он учился на отлично, а на переменах задирал одноклассников, до которых мог добраться, включая детдомовских. Вместо ожидаемого успеха и уважения, он получил только страх, его начали опасаться все, даже хулиганы дружить не хотели. Олег желал поправить ситуацию и начал искать противников старше на один-два класса, но после каждой такой стычки он побитый и без желаемой победы возвращался в детдом.

Время шло, Олег становился умнее и в средней школе решил пойти на хитрость, чтобы уложить на лопатки противника постарше. Он пустил слух о том, что один рослый старшеклассник якобы гуляет с девушкой другого здоровяка из его класса. Верзила особым умом не отличался и не стал разбираться, а просто по-тихому избил невинную жертву за школой. Олег подглядывал за дракой, стоя за деревом, и запоминал, в какие места этого старшеклассника бьют чаще всего. Отделали его хорошенько, но через день на занятия он всё-таки явился с тональным кремом под глазами и над верхней губой. Олег на следующий день спровоцировал его и собрал как можно больше зевак подальше от школы. Ни в чём не повинный юноша, поверженный второй раз от ударов в те же самые места, упал на землю ничком, а Олег, как ни в чём не бывало, прошёл сквозь толпу своих одноклассников, которые оттоптали друг другу ноги, чтобы расступиться перед ним. Его успех привлёк к нему внимание, приходилось выдумывать новые фокусы и чаще импровизировать, чтобы поддерживать имидж.

В детдоме его интересы крутились вокруг персоны директрисы, а именно её материального состояния.

Во дворе детдома мальчишки и девчонки любили обсудить всех подряд, собираясь в кружок на детской площадке подальше от любопытных ушей взрослых. Олег присутствовал там, но в беседах не участвовал, наоборот старался держаться с краю и внимательно слушать.

— Я бы тоже так делала. Не заберёшь ты, значит, заберёт кто-то другой.

— Не, я бы у всех всё забрал, а вернул столько, чтоб, ну, и на жизнь хватило. А-то они толстеть да наглеть начнут.

— Может лучше сказать, что ты поровну поделил, а у тебя больше только потому, что ты такой важный и нужный для них.

Дети звонко и громко рассмеялись.

— Классно было бы, если б ты такой сразу родился и все работают только, чтобы ты в золоте ходил, и ещё гордились этим.

— А может нужно давать одному, кто на виду, побольше, а себе в тайне оставлять ещё больше. Люди будут его ненавидеть и думать, что он себе всё забрал.

— Лучше всего, чтобы всем всего хватало и все решали, что они хотят, — прорезался робкий голос маленькой девочки, которая прижимала к груди плюшевого пингвинёнка.

— Да чушь это всё, никогда не было и никогда не будет.